Генуэзская Каффа — османская Кефе

Генуэзская Каффа — османская Кефе

А.В. Джанов

На протяжении практически всей истории Крымского ханства и задолго до его образования в южной части Крымского полуострова находился значительный политический анклав. Обособление южно-крымского региона нельзя объяснить исключительно политическими факторами. Это было объективно связано прежде всего с географическим районированием и расположением естественных транспортных маршрутов. Большая часть региона представляет собой горные массивы, обращенные крутыми склонами на юг, к побережью Черного моря. В условиях примитивного экстенсивного хозяйства регион обладал слабым экономическим потенциалом. В античную эпоху только в крайних восточной и западной точках, на границе со степью, возникли и успешно развивались две урбанизированные зоны — Феодосия и Херсонес. Побережье между ними более активно стало осваиваться только в византийскую эпоху, начиная со строительства двух небольших укреплений в Горзувитах (Гурзуфе), Алустоне (Алуште). Чуть позднее возникли византийские укрепления в Сугдее (Судаке). Территория будущей османской провинции Кефе по большей части находилась в границах бывших византийских владений на полуострове.

Феодосия к концу античной эпохи пришла в полный упадок. Херсонес же, который стал административным центром византийской провинции (фемы), постепенно утратил функции центра сельскохозяйственного региона, но приобрел значение как военно-морской порт, контролировавший выходы речных артерий в северо-западной части Черного моря. Во все периоды истории населению Южного Крыма приходилось противостоять и считаться с кочевниками, господствовавшими в степной и предгорной части полуострова. К концу византийской эпохи все большее значение приобретает Сугдея. За обладание этим портом в первой половине XIII в. боролись кипчаки (куманы, половцы) и Сельджукский султанат, пытавшийся наладить торговые отношения Восточной Европы с Ближним Востоком через свою территорию. Утрата Византией политической и экономической монополии в Черном море и вхождение северного побережья в состав Монгольской империи и Золотой Орды дали толчок торгово-экономическому развитию Южного Крыма. Не последнюю роль в налаживании надежных морских коммуникаций сыграли представители итальянских городов-государств, прежде всего Венеции, Генуи и Пизы, которые еще во второй половине XII в. пытались наладить здесь торговлю европейскими тканями.

После падения Византии приоритет в торговых связях Средиземноморья и Черноморского бассейна долго оставался за венецианцами, однако остается неизвестным, насколько успешно они им воспользовались. Генуэзцы после получения торговых привилегий, полученных от византийского императора Михаила VIII Палеолога (1259—1282) в 1261 г., обосновались в Крыму, в Судаке (Солдайе). В 1274 г. здесь трудился генуэзский нотарий Федерико Пьяццалунга. Внимание генуэзцев к Солдайе определялось их практическим интересом в торговле рабами между Золотой Ордой и Египтом. Для мамлюкского Египта, который был традиционным потребителем рабов из Дешт-и-Кипчака, Судак был основным торговым партнером в Черном море. Пребывание генуэзцев в Солдайе, в соседстве со своими политическими конкурентами — венецианцами, видимо, было не вполне, экономически и политически выгодно генуэзцам. К тому же работорговля была далеко не приоритетным, хотя и важным, направлением коммерческой деятельности генуэзцев в Черном море. Все это послужило причиной для создания автономного генуэзского торгового эмпория в Крыму, где они бы играли руководящую роль и не были бы зависимы от чуждых им приоритетов. Так появилась Каффа, основанная всего в 50 км восточнее Солдайи.

Каким образом генуэзцам удалось легитимизировать свое поселение на территории Золотой Орды, современные источники не сообщают. Византийский историк Никифор Григора, писавший свое сочинение через 70—90 лет после того, отмечает, что позволение основать Каффу было получено от «правителя скифов» (татар) с условием выплачивать «коммеркий» (таможенную пошлину). Гораздо более поздний источник — Абу-ль-Гази (XVII в.) сообщает, что золотоордынский хан Менгу-Темур (1266—1282) передал Крым в удел Уран-Тимуру, сыну Тука-Тимура, сыну Джучи. Современная историография традиционно связывает основание генуэзцами Каффы с пожалованием именно Уран-Тимура, хотя для этого мало оснований в источниках.

Каффа развилась из небольшой торговой фактории, возникшей, после 1274 г., на месте давным-давно заброшенной античной Феодосии.

Возможно, одним из факторов ее основания была частная инициатива. Генуэзская официальная историография XIV—XVI вв. имела об этом самые расплывчатые представления. В 1281 г. колония уже обладала всем необходимым минимумом административных институтов, а во главе ее стоял консул. К 1287 г. относится первый сохранившийся контракт коммуны Генуи с будущим консулом Каффы — Паолино Дория. В 1289 г. коммуна Каффы уже была в состоянии снарядить три галеи на помощь Триполи, осажденному мусульманами. К 1290 г. административное устройство Каффы было уже кодифицировано в 24 параграфах. Содержание большей их части сохранилось в составе Статута Перы 1304 г., а также частично среди постановлений Оффиции Газарии 1316 г.

Поначалу Каффа испытала ряд взлетов и падений (оккупация венецианским флотом в 1296—1297 гг., нападение на Крым войск джучида Ногая в конце 1298 г. и вынужденный уход 300 генуэзцев и 300 греков из Каффы 20 мая 1308 г. под натиском стотысячного (?) войска сына золотоордынского хана Токты (1291—1312) — Эльбасара). После смерти хана Токты, едва возродившийся порт в мае 1313 г. вновь подвергся нападению, на этот раз трапезундского и синопского флота, который поддержали жители соседнего Солхата. Тем не менее ко второй четверти XIV в. Каффа стала одним из крупнейших торговых центров в Черноморском бассейне. Параллельно с торговой активностью в Каффе возникали пока еще немногочисленные торговые эмпории генуэзцев в устье Дуная, Дона, Черноморского побережья Болгарии, Западного Кавказа и Понтийского побережья Малой Азии. В первой половине XIV в. «татарское» направление экономической экспансии генуэзцев Каффы оставалось одним из наиболее приоритетных. Однако «кризис Таны» 1343 г. и временное закрытие прямого торгового сообщения с государством Джучидов показали инфраструктурную эфемерность единственной генуэзской торговой фактории в Крыму.

Изолированные пункты были чрезвычайно уязвимыми для войск сильного в военном отношении «хана татар» (imperator tartatorum) Джанибека (1342— 1357), который к тому же имел сильное желание организовать самостоятельную морскую навигацию в Черном море. В Чембало, Каламите и других портах Готии, видимо, не без посторонней помощи, была попытка построить настоящий флот из 30 галей. Осуществлению этого беспрецедентного в истории Золотой Орды «морского проекта» смогли помешать лишь умелые действия генуэзцев, организовавших вооруженную охрану всего морского побережья от Каффы до Херсона. Реалии многолетней перманентной осады Каффы войсками Джанибека в 1344—1349 гг. заставили генуэзцев Каффы искать альтернативные источники поддержания жизнедеятельности города.

Самым приемлемым выходом для них стала территориальная экспансия на запад от Каффы вдоль Южного берега Крыма. Укрепленные замки на побережье могли обеспечить безопасность морского сообщения и не допустить конкурентов, стремившихся занять место генуэзцев. Кроме того, дефицит продовольствия, который в случае военной напряженности всегда преследовал Каффу, можно было бы покрыть частично за счет сельскохозяйственных угодий, примыкавших к побережью. Практическим примером для генуэзцев была Лигурия, сходная по климату, рельефу и другим природным характеристикам с большей частью Южного побережья Крыма.

Генуэзцы еще, очевидно, в ходе конфликта с Золотой Ордой, начавшегося в Тане в 1343 г., предприняли первую попытку расширить свое присутствие на Крымском полуострове, выйдя за пределы крепостных стен Каффы и заняв Чембало (loсum Cimbali qui est сaput Gotie). Во время осады Каффы в 1344—1349 гг. именно Чембало служило источником поставок продовольствия для осажденного города, а также частично взяло на себя функции рынка для генуэзских коммерсантов, ввиду формального запрета генуэзцам Каффы торговать непосредственно с Солхатом. Каким образом генуэзцам удалось легитимизировать свою власть над Чембало, неизвестно. В 1347—1349 гг. граждане Каффы обратились с петицией к генуэзскому дожу Джованни да Мурта с просьбой назначить главу города. В последующие 15 лет о попытках расширения генуэзской сферы влияния на полуострове нет никаких известий в источниках.

Сепаратные попытки венецианцев возродить свою торговлю с Золотой Ордой в Тане, Солдайе, Калитре и Провато — в 20 км от Каффы не оставляли генуэзцам другого выбора. 19 июля 1365 г. датировано известие о захвате генуэзцами Солдайи в генуэзской хронике Джорджо Стелы. Видимо, в виду того, что татарская элита была вовлечена в борьбу за престол в Сарае, особого сопротивления территориальным приобретениям генуэзцев на Южном Берегу Крыма не последовало. В 1374—1375 гг. генуэзцы уже имели четыре консульства в Лусте (Алушта), Партените, Горзови (Гурзуф) и Яллите (Ялта), и, судя по всему, это были более ранние приобретения. В ноябре 1380 г. они получают от Чаркасс-бея, золотоордынского правителя Солхата и Крыма, подтверждение своих прав на всю береговую полосу «с ее народом, казалиями, землями и водами» от Чембало до Солдайи включительно. В феврале 1381 г. в договоре с очередным правителем Солхата — Элиас-беем появляется дополнительный пункт о трех казалиях, принадлежавших Чембало. В 1380 г. генуэзские документы фиксируют факт имущественных противоречий генуэзских граждан к князю горного княжества Феодоро — Афендиче, которые, возможно, как-то были связаны со взаимными претензиями, последовавшими после захвата «морского побережья Готии».

Обязательства генуэзцев хану Золотой Орды, зафиксированые в татаро-генуэзских договорах 1380 и 1381 гг., были достаточно просты:

1. Быть в дружбе с ханом;
2. Быть врагами его врагов и друзьями его друзей;
3. Не принимать в свои города и крепости врагов и предателей хана;
4. Допускать в Каффу титана (лигур.: titam, лат.: titanus), который будет судить пришлых подданных хана. Судьей же всех постоянных жителей Каффы, независимо от их происхождения, будет консул;
5. Допускать в Каффу сборщика ханской таможенной пошлины, который будет ее взимать, согласно изначальному обычаю.

По крайней мере в течение 1374—1386 гг. должность ханского титана в Каффе исполнял армянин Хачатур (Caihador titanus), которого связывали практически приятельские отношения с администрацией Каффы. За главными воротами города, от которых начиналась дорога на Солхат, возле которых находился торговый склад титана, даже закрепилось название «ворота Хачатура» (porta Caihadoris, porta Caiadoris). Кроме судебной власти над подданными хана в Каффе, титан был тесно связан с коллекторами ханского коммеркия, из суммы которого седьмая часть предназначалась непосредственно ему. Иногда должность сборщиков ханской таможенной пошлины исполняли генуэзцы, хотя формально генуэзские власти законодательно запрещали такую практику регулярно.

Ответные обязательства татарской стороны также весьма общи: гарантии свободной торговли на территории ханства, ограничение вознаграждения за поимку чужих рабов 35 аспрами. Примечательно также разрешение генуэзцам заниматься сельским хозяйством непосредственно на территории ханства при условии уплаты соответствующего налога — амбара. В случае если в спорах татар и генуэзцев ответчиком является генуэзец, то судьей выступает консул Каффы, в противном случае — представитель ханской власти.

В целом отношения между генуэзцами Каффы с золотоордынскими властями Крыма во второй половине XIV в. можно охарактеризовать как мирные. Генуэзские документы фиксируют многочисленные контакты и приезды властей и элиты Солхата в Каффу и Солдайю на празднества (Рождество) и спортивные состязания. Все дипломатические контакты сопровождались подарками представителям татарской стороны, преимущественно восточными или западноевропейскими тканями. Однако во время очередного витка борьбы за власть в Золотой Орде Каффа становилась заложницей ситуации. Здесь приходилось быстро ориентироваться и вовремя поддержать сильнейшего из конкурентов, как это случилось во время т. н. «Солхатской войны» 1386—1387 гг. или во время осад Каффы татарскими войсками в 1395, 1397 и, видимо, в 1399 гг. Сообщения об этих осадах и даже взятии города в восточных источниках являются, скорее всего, преувеличениями и пока не находят никаких подтверждений в генуэзских документах.

В условиях политической нестабильности в Золотой Орде в первой половине XV в. генуэзцы Каффы все же старались поддерживать тонкое политическое равновесие в отношениях с противоборствующими за власть татарскими группировками. Генуэзские документы 1410—1411 гг. свидетельствуют о постоянных дипломатических контактах Каффы с Идигеем, сыном Токтамыша — Джалал-ад-Дином и огланом Бек-Суфи, что происходило практически одновременно.

Удачное лавирование продолжалось достаточно долго, что, видимо, вселило в генуэзцев уверенность в собственной неуязвимости. Первый факт активного вмешательства их в борьбу за ханский престол в Крыму документы фиксируют только в мае 1442 г. Генуэзцы Каффы принимают в городе сына Улу-Мухаммеда — Касима (Cassim filio Olomaсmet imperatiris tartarorum). В то же самое время вблизи Каффы с войском находится первый крымский хан — Хаджи Герай (Agiсarei) (1441—1466), который только полгода назад занял ханский престол. Как выяснилось, взаимоотношения генуэзцев с потомками Улу-Мухаммеда имели долгосрочную перспективу.

После взятия османскими войсками Константинополя в 1453 г. «османский фактор» стал играть главенствующую роль в политической жизни всего Черноморского региона. Хаджи Герай решил использовать его в своих интересах. В июле 1454 г. совместно с флотом османского адмирала Темир-Ходжи (Temirсoiha) он проводит несколько угрожающих демонстраций у стен Каффы, склонив генуэзцев к выплате регулярной дани. Размер ее был сопоставим с данью, на которую согласился османский султан Мехмед II (1451—1481), позволив генуэзцам оставаться в Черном море и проходить проливы Босфор и Дарданеллы. Финансовая и военная ситуация для Каффы была более чем угрожающая. В конце 1455 г. не без содействия главы верховного крымского клана Ширин — Мамака (Mamaсbey) генуэзцами было принято решение о призвании на крымский престол одного из сыновей Улуг-Мухаммеда — Касима или Махмудека. С июля по середину сентября 1456 г. продолжалось их военное противостояние с Хаджи Гераем. Затем неудачливые узурпаторы вместе с Мамаком Ширином долгое время скрывались за стенами Каффы. В 1457 г. авантюры генуэзцев продолжились — в Крым был призван Мухаммед, сын Сейид-Ахмата II (1432—1455). Разногласия с Хаджи Гераем удалось уладить только к сентябрю 1457 г. Обе стороны были обескровлены, прежде всего, финансово. Хаджи Герай согласился выдать одного из своих сыновей в заложники в Каффу, где он и находился вплоть до своей смерти в 1460 г. Крымскому хану пришлось отказаться от регулярной дани и удовольствоваться традиционными выплатами в виде новен и коммерческими налогами. Финансовое положение Каффы продолжало пребывать в плачевном состоянии, прежде всего из-за активной морской торговли в обход ее, которую развивал Хаджи Герай, содействуя строительству порта в Каламите (Инкермане).

Очередной раз разыграть карту «заложничества» генуэзцам удалось после смерти Хаджи Герая в середине августа 1466 г. После неудачной попытки занять отцовский престол, Менгли Герай находит приют в Каффе. В мае 1468 г., после свержения с ханского престола старшего сына Хаджи Герая, Нур-Девлета (Nordolat) (1466—1467?) к стенам Каффы подходит татарское войско с требованием выдать султана Менгли Герая. Только 26 июня уже избранный крымскими беями на ханский престол Менгли вошел в Каффу, где во дворце коммуны в его честь был дан праздничный обед, а во время обратной дороги через город в толпу даже разбрасывались деньги в его честь. После недолгой борьбы со сторонниками его брата Кельдыша (Celdis), буквально на следующий день, в Солхате Менгли был официально объявлен ханом.

Отношения с новым ханом у генуэзцев сложились самые приятельские. Постепенно в Каффе оказываются несколько братьев Менгли Герая: Нур-Девлет, Кельдыш, «султан России» (soltan Rossie, soltan rubeus) и еще двое младших братьев с детьми и другими родственниками. Все немалые расходы по их содержанию ложатся бременем на казначейство Каффы. После неудачного покушения на братьев, которое якобы инспирировал сам Менгли Герай, в начале июля 1471 г. их спешно перевозят в Солдайю, где заключают под стражу с уже значительно более скромным содержанием.

Трагическим эпизодом в истории взаимоотношений генуэзской Каффы и Крымского ханства стала история, последовавшая за смертью главы клана Ширин — Мамака поздней весной 1473 г. Генуэзская официальная хроника, а также некоторые, отчасти тенденциозные, современные документы подробно описывают агрессивное вмешательство генуэзских администраторов в процесс утверждения ханом нового верховного карача-бея и главы рода Ширин (dominius сampanie et sirinorum). Подкупленные генуэзские чиновники, для того чтобы склонить хана к принятию нужного им решения, опустились до прямого шантажа, угрожая выпустить на свободу братьев хана. Все это в конце концов привело к потере авторитета Менгли среди татарской аристократии, противоборству группировок и окончилось его бегством в Каффу. Брат Мамака — Эминек Ширин, который был основным претендентом на звание главы рода, в письмах гарантировал османскому султану Мехмеду II (1444—1446, 1451—1481) всемерную поддержку, приглашая его захватить генуэзские владения в Крыму. После падения в 1475 г. генуэзской Каффы и других крепостей в южной части Крыма в ханстве начался новый виток борьбы за престол, завершившийся благополучно для Менгли Герая только в 1478 г. Надо отдать должное верности этого хана своим обещаниям. Несмотря на опасность, что его планы могут стать известны османским властям, он продолжал дипломатические сношения с Генуей и обещал поддержку в отвоевании ими Каффы. Однако этим планам не суждено было воплотиться.

Каффа (османская Кефе), занятая османскими войсками в самом начале лета 1475 г., стала центром османского санджака, который в тот же год был подчинен Румелийскому эялету. Во время правления Баязида II (1481—1512) и султана Селима I Явуза (1512—1520) главами санджака Кефе назначались сыновья султана (шахзаде). Во второй половине XVI в. во время похода на Астрахань (1568—1570) статус провинции Кефе был повышен до уровня эялета. В недатированном реестре, составленном предположительно во время правления султана Сулеймана I Кануни (1520—1566), Кефе зарегистрирован еще как один из 34 санджаков Румелийского эялета. В состав его входило шесть кадылыков: Кефе, Мангуп, Тамань, Азов, Судак и Керчь. Согласно реестрам от 1520 и 1542 годов, административное деление провинции было аналогичным по составу. Кроме того, в состав ее входили еще две крепости: Балаклава и Инкерман, имевшие какой-то особый автономный административный статус, что было, вероятно, только формальностью.

Кефе, в которой была сосредоточена османская администрация всего Северо-Восточного Причерноморья и значительный воинский контингент, играла роль военного центра в регионе. Нельзя преувеличить ее значение в организации строительства османских крепостей на Нижнем Днепре, как тыловой базы во время Астраханской войны (1568—1570), а также во время многочисленных столкновений с донскими и запорожскими казаками во второй половине XVI — первой половине XVII вв. Важнейшую роль Кефе играла во взаимоотношениях османской столицы и Крымского ханства. Именно через порт Каффы в Крым прибывали новые крымские ханы — ставленники османских султанов. Старый обычай, однако, строго запрещал ханам ночевать в пределах крепостных стен Кефе даже в условиях военной опасности.