«Казань как место для роста в волейболе входит в число избранных городов»

«На соревнования мы ездили с продуктами, кастрюлями и сковородками»

— Максим Евгеньевич, профессиональный мужской волейбол появился в Казани только в 2000 году, а до этого наш город мог гордиться только воспитанными здесь олимпийской чемпионкой Лидией Логиновой и чемпионом мира Нилом Фасаховым. Как вас судьба забросила в волейбол?

— В волейбол меня привлек в 1989 году детский наставник Юрий Булычев (ныне старший тренер женской национальной сборной России), у которого мы тренировались в ДЮСШ № 4 вместе с Владиславом Бабичевым (он тоже ныне работает в тренерском штабе «Академии-Казань»).

Начало нашего волейбольного обучения пришлось на развал СССР и запомнилось преодолением бытовых трудностей. На соревнования мы ездили не только с продуктами, чаще всего крупами и консервами, но и с кастрюлями и сковородками, поскольку самим приходилось готовить. Помимо этого, возили волейбольный инвентарь, те же мячи, поскольку хозяева могли и не предоставить их для тренировок.

Спасибо родителям, что вытерпели дополнительную финансовую нагрузку, которая легла на них из-за наших занятий спортом.

— А в чем состояла мотивация к занятиям у детей и родителей, которые знали, что в Казани нет профессиональной команды?

— Не знаю, как у старших, но что касается нас, то мы просто очень полюбили этот вид спорта. Помню, я вставал в пять утра и в одиночку ехал на троллейбусе на тренировки, хотя бы этим не напрягая родителей. То же самое могу сказать об однокашниках, ведь мы проводили на тренировках почти все свободное от учебы время. Не болтались по улицам: хотя «казанский феномен» уже подходил к концу, но тем не менее можно было еще и попасть ненароком на пацанские разборки. Помнится, был короткий промежуток времени, когда по неприятельской улице надо было перемещаться короткими перебежками, чтобы не напороться на неприятности.

Потом мы учились в Суворовском училище. Далее дороги нашей группы разошлись, поскольку в 1995 году мы поехали на первое в нашей жизни первенство России и выиграли его. И в тот период мне поступило предложение переехать в уфимский спортинтернат, который был открыт при местной команде «Нефтяник Башкортостана», вышедшей в Суперлигу.

«Город пережил наводнение, и там на стенах зданий остались следы воды даже на уровне третьего этажа»

— Я от Константина Сиденко слышал о ростовском многопрофильном интернате. А что представлял собой уфимский?

— Этот интернат тоже был широкого профиля, в нем жили и обычные интернатские детишки, и юные спортсмены 9—11 классов. Помню баскетболиста Андрея Трушкина, который потом поиграл за УНИКС, и Михаила Вихневича, работающего сейчас тренером по ОФП в волейбольной команде «Зенит-Казань».

В команде девочек Уфы капитанила Земфира Рамазанова, ныне известная певица Земфира, которая ушла из баскетбола чуть ранее, чем я туда приехал. Но и ее партнерши тоже попали в этот интернат.

В целом у нас были неплохие условия: там мы жили изолированно, имея возможность посвящать все свое время только учебе и тренировкам.

Говоря о «нас», я имею в виду, что в интернате было четверо казанцев: Рустем Асадуллин, Андрей Зубков, Юрий Лисин и я. Уже в 1999 году я отыграл свой первый сезон в «Нефтянике Башкортостана» (сейчас команда называется «Урал»). Тогда старая гвардия — основной пасующий Юрий Маричев, Андрей Подкопаев, Владислав Макаров, ныне тренер «Уфимочки», Сергей Мякишев — по сути, заканчивала со спортом, а мы шли ей на смену. Я имею в виду и Зубкова, и себя, и приглашенного из Казахстана Антона Филатова, вместе с которым мы получили вызов в национальную сборную России от Юрия Сапеги, ныне покойного.

Увы, заиграть мне не удалось, поскольку я попал в ДТП по дороге в Казань, куда постоянно ездил. Я на год выбыл из спорта. А потом, чтобы я вернул былую спортивную форму, меня отправили в команду низшей лиги из Ленска.

— Открываем для себя этот город в Якутии. Что он представлял собой в момент вашего там пребывания?

— Лететь туда шесть часов. Разница в часовых поясах — тоже шесть часов, поэтому в местном аэропорту ощущаешь себя вернувшимся по времени назад, точно на момент вылета. Поскольку мы играли в Зоне Сибири и Дальнего Востока, то все перемещения были только самолетом, там не было ни железнодорожного, ни автомобильного сообщения. Аэропорт был в городе Мирном, а оттуда мы еще четыре часа добирались на вездеходе по вырубленной тайге в сам Ленск. Нам говорили, что при плохой погоде из Мирного в Ленск можно добраться только на вертолете, это такой большой грузовой борт, но так и не довелось на нем полетать.

Город был построен для добычи золота и алмазов. Наша команда называлась по имени главного спонсора — «АлРоса», что означает «алмазы России». Ленск незадолго до этого пережил наводнение, и там на стенах зданий остались следы воды, иногда даже на уровне третьего этажа. Притом что основная масса домов в городе — это пятиэтажки. Нам тогда говорили, что по распоряжению Путина на восстановление города потратили коллекцию редких черных алмазов.

И если в Казани мы уже практически не застали процесса «дележки асфальта», то в Ленске мы «вернулись» в девяностые, привычные для всей России. Шаг вправо, шаг влево, какое-то необдуманное действие — и тебя могли ожидать незабываемые впечатления, поскольку народ там суровый, как и приезжавшие вахтовики. Нас это не затрагивало, поскольку развлечений в городе на 20 с небольшим тысяч человек немного, и одним из этих развлечений был спорт. Еще развивался футзал, это аналог нашего мини-футбола, но немного с другими правилами. Помимо спорта, там некуда было сходить, и в остальное время народ занимался потреблением горячительных напитков.

Уже сейчас, насколько я знаю, ввели строжайшие правила для тех же вахтовиков, которых не допускают на работу при малейшем запахе алкоголя, а тогда...

Сама команда была достаточно молодой, ее лидером при мне был Илья Хитушкин, прошедший школу молодежной сборной России.

«Я переходил на позицию либеро, потому что хотел играть»

— Что на вашей, что на судьбе Бабичева в положительную сторону сказалось введение роли либеро в волейболе. Вы сразу начали играть на этой позиции или пришлось переучиваться?

— В первый год, когда начали использовать либеро, я находился только на подступах к основе «Нефтяника Башкортостана» и, можно сказать, учился на ходу, поскольку никто ранее не играл на этой позиции. На нее переводили доигровщиков с надежным приемом, были даже двухметровые либеро, такие как Сиденко и Воронков. Со временем это амплуа начали унифицировать, подбирая более подвижных, а следовательно, не самых рослых игроков.

Прием и защита у меня получались хорошо, и наставник «Уфы» Владимир Герасимов начал использовать меня в этой роли. Поскольку мне хотелось играть, да еще тренер говорил, что «заработать можно только на площадке, а не в квадрате для запасных», то я максимально быстро постарался освоиться в новой роли.

Тот же Герасимов и порекомендовал меня Цветнову, поскольку сам входил в тренерский штаб «Искры». Правда, для попадания в команду мне пришлось пройти просмотр, но ничего страшного, ведь это была команда Суперлиги с мощнейшим составом. Там играли и Павел Абрамов, вернувшийся из Японии, и Михаил Бекетов, и многочисленные игроки уровня сборной страны.

— В «Искре» играл человек по фамилии Гертцен. Он был голландец, представитель сборной, которая пережила взлет в конце 80-х — начале 90-х годов, когда в России не было денег, чтобы приглашать легионеров подобного уровня. А когда появились деньги, сильные голландцы кончились, и Гертцен был едва ли не единственным, кто добрался до России.

— Да, нам он уже казался тогда возрастным в свои 36 лет. Его спортивное долголетие объяснялось неизношенностью организма. Гертцен пришел в профессиональный волейбол только в 22 года, в 1992 году. В «Искре» он был реально хорош, давая больше, чем, к примеру, ожидали от знаменитого бразильца Жибы, который пришел в команду в следующем году. Там ожидания были завышены, но не оправдались, по моему мнению, из-за того, что сам чемпионат был силовой, а его стихия — скорость, разорванный блок. Я с ним не играл в одной команде, мы противоборствовали, поскольку в следующем сезоне я выступал в Екатеринбурге. Но там, в родных стенах, мы обыграли «Искру» достаточно легко.

«Нгапет в сборной играет лучше, чем в нашем чемпионате»

— Говоря о Жибе в Одинцово: один в поле не воин?

— Скорее — в одной лодке все должны грести одинаково. Жиба был хорош в сборной Бразилии, где и игра была подстроена под него, и партнеры играли в один волейбол. Там либеро Сержио раздавал пасы Жибе не хуже, чем связующий. Для современных любителей волейбола подобный пример можно привести в связи с Эрвином Нгапетом, который в сборной играет лучше, чем в нашем чемпионате.

— Мы забежали вперед, а пока вспомните об «Искре» из Одинцово?

— Это был волейбольный флагман Московской области, которая сильно поддерживала развитие спорта благодаря личной заинтересованности губернатора Бориса Громова. Конкретно у «Искры» было все самое лучшее на тот момент — финансирование, условия для игроков. Собственный самолет для чартерных перелетов.

— Почему же вы покинули этот волейбольный рай на земле?

— Валерий Алферов пригласил в Екатеринбург, где я снова мог бы играть. В той же «Искре» я все-таки был игроком замены, поскольку Валерий Комаров был и опытнее меня, и увереннее, а я годом ранее играл еще в Ленске, и это не могло не сказываться. Зато сезон в Одинцово принес мне столько уверенности, что в Екатеринбург я уже шел на место в старте. Потом я перешел в Краснодар, где создавалась новая команда под руководством моего бывшего партнера по «Уфе» Юрия Маричева.

Надо уточнить, что в самом Краснодаре мы бывали только на играх, а базировались и тренировались в волейбольном центре федерации «Волей-град» в Анапе. Это огромный шикарный комплекс, превращенный в базу подготовки национальной, молодежной, юниорской сборных. Там легко могут размещаться до пяти-шести команд, есть закрытые и открытые площадки под развитие пляжного волейбола.

— И заканчивали вы свою карьеру в Калининграде, где незадолго до вашего появления родилась мужская команда. Чем запомнился этот период?

— При поддержке тогдашнего губернатора Георгия Бооса была построена прекрасная арена, наподобие казанского «Баскет-холла», которую грех было не использовать. Там квартировали мужская и женская волейбольные команды, и стоит отметить, что они собирали полные трибуны. Казалось бы, ранее там все разговоры были только о футбольной «Балтике», но волейболу удалось найти своего болельщика. Благо у нас разные временные сезоны. Там и международные соревнования проводились достаточно активно.

Но сменился губернатор, и обе волейбольные команды прекратили существование, сейчас только женская возродилась, как вы знаете, став чемпионом страны.

А я, закончив карьеру, вернулся в Казань, которая была и остается для меня родным городом. У меня супруга отсюда, и во время игровой карьеры мы всегда проводили отпуск в Казани.

По возвращении директор молодежной команды «Зенит-УОР» Евгений Кузнецов пригласил меня работать с молодежью — старшим тренером в штабе главного тренера Владимира Пономарева. Поэтому с рядом молодых волейболистов я успел поработать, когда они были совсем юными, — это Бярда, Емельянов, Лясов, Новоселов, Рахматуллин, Шевляков...

«С чем связан определенный упадок? Мое объяснение простое — это увлечение гаджетами»

— А как вы находили юниоров для «зенитовской» академии?

— Посещал многочисленные детские соревнования, разговаривал с теми, в ком видел потенциал. Бывали моменты, что опаздывал буквально на несколько часов, поскольку потенциальный кандидат говорил, что его уже пригласили в другой город, где тоже есть возможности для развития молодых волейболистов.

Могу посетовать, что, по моему мнению, уровень детско-юношеского волейбола у нас в какой-то момент упал, поскольку, допустим, с финала первенства России 1997 года рождения, с которым я начинал работать, можно было пригласить пять-семь ребят. Запомнился 1995-й год, где по именам выделялись Богдан, Панков, Полетаев и другие, а затем все меньше, меньше... Дошло до того, что, дай Бог, троих можно было присмотреть для дальнейшей с ними работы.

— Надо еще, чтобы потенциальный кандидат захотел потом оставаться в волейболе, да еще и с переездом в другой город, а не стремился уйти после окончания спортшколы.

— Ну нет, на уровне, когда мы начинаем просматривать, ребята в большинстве своем уже горят желанием заниматься волейболом профессионально, понимая, что это может стать их профессией. Казань в этом плане как место для потенциального роста входит в число избранных.

С чем связан определенный упадок? Мое объяснение простое — это влияние гаджетов. Даже мое поколение, которое росло при СССР, а формировалось уже в России, росло во дворах, в движении, бегали, прыгали, двигались во время роста организма. Закончилась тренировка, ты пошел во двор. Сейчас по окончании тренировки дети хватаются за телефоны.

Мой первый приход в «Академию-Казань», на более высокий уровень молодежной команды, состоялся в 2018 году, когда наставник «академиков» Константин Сиденко возглавил «Урал». Потом Алексей Вербов возглавил «Зенит-Казань» и пригласил меня в тренерский штаб, и я остался в нем работать при Владимире Алекно. С прошлого сезона снова вернулся на роль главного тренера в «Академию-Казань».

«На «мир» мы поехали практически с чистого листа»

— В нынешнем сезоне высшая лига А по названиям команд — это просто реинкарнация знаменитой высшей лиги чемпионата СССР: ЦСКА, «Автомобилист», «Искра», МГТУ, плюс игравшие в высшей лиге Советского Союза Грозный и Екатеринбург. По именам соперников — просто сказка. Расскажите о соперниках по паре предложений.

— ЦСКА возродился в нынешнем сезоне, базируется в Раменском, как я понимаю, существует за счет местного бизнесмена, любителя волейбола, который решил возродить знаменитый бренд, поскольку советский ЦСКА просто-напросто исчез. Питерский «Автомобилист» долгое время балансировал на той же грани исчезновения, но сейчас команду включили в пирамиду питерского «Зенита». И от нее требует того же, чего, собственно, хотят от «Академии-Казань»: подготовки кадров для основной команды. МГТУ — это уже, по сути, детище Юрия Нечушкина, главного тренера и руководителя клуба. То же самое — в Екатеринбурге у Алферова. Одинцовскую «Искру» возглавляет Михаил Бекетов, о котором я упоминал, сейчас это команда, собранная из молодых волейболистов.

— Вы в этом сезоне работали с молодежной сборной России, финишировав на четвертом месте. Как отреагировали на этот результат в Федерации волейбола страны?

— Пока не было обсуждения итогов года. Резюмируя свои ощущения, скажу, что мы шли по нарастающей, обыграв Бразилию, Кубу, но споткнулись в полуфинале на Болгарии. Болгария не выглядела сильнее, она была скорее более притерта друг к другу, более сыгранна, чего нам категорически не хватало, и у них был сильнее стержень, когда в пятой партии они отыгрались со счета 11:13.

Сейчас подобную сыгранность можно наладить в тренировочном процессе, но из-за пандемийных ограничений мы не смогли провести полноценную подготовку, был отменен традиционный турнир имени Юрия Чеснокова. Поэтому на «мир» мы поехали практически с чистого листа, и с основной шестеркой я определился после двух сыгранных там матчей. В матче за третье место уступили хозяевам площадки тоже со счетом 2:3.

— В той сборной выступали два ваших подопечных по «Академии-Казань» Михаил Каштанов и Михаил Лабинский, и они оба родились в Нижнем Новгороде. В этом плане к казанской академии волейбола есть некие претензии, что там не так уж много уроженцев Татарстана.

— Не могу с вами согласиться. У нас в молодежной команде «Зенита» были и есть ребята из Алексеевского, Заинска, Мамадыша. Федерация проводит огромное количество соревнований, мастер-классов, помогая расти молодежи. «Зенит-Казань» организовал школьную лигу, турниры которой проводятся по всей республике, полноценно развивая наш вид спорта.