«Пока никто не знает место Путина после 2024 года»

«На политику всегда нужно смотреть через два плана — публичный и скрытый»

— Сергей Николаевич, для чего вообще были задуманы поправки в Конституцию? Цель — продлить пребывание у власти нынешнего президента или все может быть гораздо глубже?

— На политику всегда нужно смотреть через два плана — через публичный и через скрытый. В публичном плане совершенно очевидно, что федеральная власть, команда Владимира Путина, да и сам Путин, понимая то, что за спиной уже 20 лет управления страной, понимая усталость России от одного и того же лица, заряжена уже на то, чтобы завершить все транзиты и преобразования максимально щадящим для страны образом. То есть чтобы страна не переживала стресс. Сейчас же видно, что стресс переживают элита, правительство, все федеральные чиновники, все депутаты Госдумы, сенаторы. И, чтобы он прекратился и над каждым не висел дамоклов меч и страна работала дальше, Путин дал понять, что все управляемо, согласовано, все группировки друг с другом договорились — Медведев «с удовольствием» уступил свое премьерское место Мишустину, а министры ушли, «с удовольствием» уступив место новым людям, а те пришли с новыми задачами и идеями, и так далее.

Что касается поправок в Конституцию, то здесь дело в следующем. Любой правитель, когда он начинает понимать, что от него в обществе есть усталость, безусловно, начинает заводить себя и свою команду. Он говорит, что, мол, ребята, у меня многое сделано и многое недоделано и мне хотелось бы, чтобы и «заход» моей власти был таким же достаточно «экологически чистым», как и приход. Дело в том, что все-таки Владимиру Владимировичу, хоть потихонечку, хоть помаленечку, но поступают сигналы от тех или иных людей о том, что необходимо уже что-то делать с органами власти — с Государственной думой, с тем же Советом Федерации. Первая только и делала в последнее время, что била по рукам, а второй превратился в «кладбище» для бывших политиков, которых не взяли ни в губернаторы, ни в помощники Путина. И окружение президента решило, что институты нужно как-то укрепить, чтобы депутаты и сенаторы не сидели лишь в кабинетах, думая, что они ни на что не влияют.

Но важнее, конечно, другое. Президент сам понимает, что он не вечный, что до 90 лет он страной управлять не будет, но нужно сделать что-то такое, чтобы защитить будущее страны от стрессов, от дураков-президентов, от дураков-депутатов и дураков-политиков. А как защитить? Механика простая — все 20 лет Путин транслировал нам то, что радикальные изменения Основного закона невозможны, но почему это невозможно, было непонятно (видимо он думал, что это может плохо действовать на страну). Но ведь так просто отдать власть после 20 лет правления невозможно, а значит, Кремль может включать свою собственную мифологию, и Путин может сказать, что, мол, после меня придет непонятно кто и со страной начнется черт-те что. Президенту действительно не хотелось бы, чтобы говорили о том, что когда был Путин, 20 лет со страной все было хорошо, а потом его друзья обдурили Путина, непонятно что натворили и теперь у нас бардак.

Президент сам понимает, что он не вечный, что до 90 лет он страной управлять не будет, но нужно сделать что-то такое, чтобы защитить будущее страны от стрессов, от дураков-президентов, от дураков-депутатов и дураков-политиков

И в рамках этого ожидания будущего страны аналитики и команда президента пришли к решению, что Путину нужно оставить какие-то полномочия, чтобы показать кое-что элитам, этим «бультерьерам», которые ждут ухода его команды. Соответственно, в Кремле решили, что нужно ослабить полномочия президента, перераспределить их и исправить некоторые перекосы, что произошли в стране. То есть усилить тот же депутатский корпус, усилить интригу с парламентскими выборами 2021 года, чтобы поднять цену депутатского места, поднять престиж Совета Федерации и ослабить таким образом элиты и лоббистские группировки, осадить группировки, которые занимаются конфигурацией правительства — и нынешнего, и будущего.

Надо хорошо понимать, что назначенное сейчас правительство — транзитное, то есть временное, нестратегическое. Хотя бы потому что в ближайшие годы в российской политике будет как минимум два стресса — выборы в Госдуму 2021 года (возможно, они пройдут и в 2020 году) и выборы 2024 года, когда случится транзит и когда мы увидим, какие сработают лоббистские группировки и под какого кандидата. Стрессы все равно будут, какие бы трансформации в политике не происходили, а стрессов власть нынешняя очень боится. Вообще, их боится любая власть, но наша особенно. Каков выход? Повторюсь он в том, чтобы поменять Конституцию, усилив тот же депутатский корпус и интригу выборов в Госдуму. То есть повысив ценность места в этой Думе. Потеря ценности депутатского места — это проблема, и Путину сказали, что если депутатов избирать так, как их избирают сейчас, беря в депутаты непонятно кого, у него могут быть проблемы. Хотя это, конечно же, не так.

— А о чем говорит скрытый план?

— А в скрытой части элитам дается сигнал, что путинская команда сильна как никогда, что силовики свое никогда не упустят.

«Вопрос в лоббистских группировках, что стоят за президентом и следят, чтобы он никуда не ушел»

— Практически все ваши коллеги едины в одном: после ухода с поста президента Владимир Путин возглавит Госсовет, статью о котором он предложил внести в Конституцию. Что это будет за орган? Он и будет главным в стране?

— Тут надо смотреть более мудро — не важно, какие функции будут у Госсовета, а важно, в какой части правового пространства страны после 2024 года будет присутствовать Владимир Путин. Если Путин станет спикером Госдумы, значит, главным органом будет Госдума. Хотя, конечно, Владимир Владимирович будет при этом говорить, что у нас не парламентская, а президентская республика и россиянам нужна мощная президентская власть, Дума будет мощным органом, потому что все будут идти туда и через Путина будут получать сигналы для управления страной. Важно не то, как что-то будет называться, а важно соблюдение правовой конструкции. Сейчас Путину говорят: если вы что-то возглавите, страна вас поймет, страна не будет на вас обижаться и не будет говорить, что Путин вечный президент.

Госсовет — это лишь предполагаемый сценарий для Путина после 2024 года, хотя на самом деле в вопросе о Путине после 2024 года еще ничего не ясно, есть только теория неопределенности. Сперва попробовали объединить Белоруссию и Россию и поставить во главе объединенного государства Путина уже фактически пожизненно, но не получилось — Лукашенко психанул, и этот сценарий был заброшен. Потом президента убеждали, что нужно бессрочное правление, как у Лукашенко, но он высказался резко против — нет, мол, думайте дальше. И у нас сейчас наблюдается обсуждение «казахского варианта».

Госсовет — это лишь предполагаемый сценарий для Путина после 2024 года, хотя на самом деле в вопросе о Путине после 2024 года еще ничего не ясно, есть только теория неопределенности

— Значит, еще не понятно, останется ли Путин у власти?

— Конечно! Никто пока не знает будущее место Путина в высших эшелонах власти, никто не знает, как будут распределяться полномочия президента и Госсовета! Но если Путин возглавит Госсовет, то это будет суперорган, и неважно, какие его функции будут описаны в Конституции.

— Вернемся к «казахскому варианту». Что именно из него вы наблюдаете в нашей ситуации?

— Пока мы идем к тому, что на место президента садится технический человек. Ведь в том же Казахстане все прекрасно понимают, что все главные решения принимает Нурсултан Назарбаев. С точки зрения информационщиков, Касым-Жомарта Токаева как президента нет, он выполняет лишь номинальные функции, а в остальном мы видим: «Назарбаев сказал то», «Назарбаев сказал это», Назарбаев туда, Назарбаев сюда. И обратите внимание, переговоры по поставкам казахской нефти в Белоруссию ведет опять же Назарбаев. Вы слышали в новостях по этому вопросу о президенте Казахстана Токаеве? Нет его в этих новостях.

— Евгений Минченко склонен считать, что главный в Казахстане все же Токаев.

— Минченко говорит то, что нужно говорить, и ему хочется говорить то, что понравится власти, потому что этим он хочет понравиться власти. Он не будет говорить то, что не понравится, скажем, Володину или Кириенко.

— Вернемся к Путину. Год назад в интервью нашему изданию политолог Леонид Радзиховский сказал, что Путин точно уйдет в 2024 году, определив преемника, потому что он дико устал. Насколько вы разделяете этот прогноз?

— Радзиховский не прогнозист, это во-первых. А во-вторых, проблема-то не в Путине. Путин давно устал, но проблема в том, что он уже не властен над своей позицией, над своими силами и так далее. Вопрос тут в лоббистских группировках, в том, кто кого лоббирует, кто стоит за президентом и следит, чтобы он никуда не слетел.

Путин сейчас может влиять только на себя в плане проявления политического характера — мол, не трогаем Конституцию и так далее. А все остальное — это «садимся у мангала и жарим шашлыки», начинается разговор, и лоббисты говорят Путину: «Владимир Владимирович, вы только кивните, и мы все подрулим. Главное, не машите шашкой». И начинают «подруливать». Где-то прокалываются, но в целом ситуацию выруливают.

Пока мы идем к тому, что на место президента садится технический человек. Ведь в том же Казахстане все прекрасно понимают, что все главные решения принимает Нурсултан Назарбаев

«Псевдоглазьевские идеи национал-патриотов»

— Убрать слово «подряд» из статьи о сроках президента — это путинское предложение?

— Возможно.

— А с чем связано появление идей ограничения роли международных судов для России, необходимости для кандидата в президенты проживать в стране не менее 25 лет, запрета чиновникам иметь иностранное гражданство?

— А это уже псевдоглазьевские идеи национал-патриотов, которые в каком-то фильтрованном виде дошли до президента и их решили вставить. Все, кто общается с Путиным, все, кто пишет ему тексты, улавливают, что ему нравится, а что нет. Все, что укрепляет Россию, Путину нравится, и тут неважно — байкеры это, которые будут гонять с Хирургом, или массовое празднование дня десантников. Если это ложится в усиление России, то этому дается ход.

— Но почему не было ни одной либеральной или демократической поправки? В области, скажем, избирательного законодательства.

— А президенту просто не нравятся слова, которые связаны с демократией, с либерализмом и так далее. Они его раздражают, поэтому никаких изменений в этой области и не будет.

— А неужели нельзя было отменить хотя бы муниципальный фильтр для регистрации кандидатов в губернаторы?

— Это слишком мелко. Где-то четыре-пять лет назад Путина убедили, что всякими губернаторами или муниципалитетами заниматься не надо, что вся внутренняя политика в России под контролем, губернаторы подбираются и назначаются как надо — давайте займемся геополитикой, «Северными потоками», «Турецким потоком», потому что, мол, именно там Россия укрепляется, да и с Америкой надо «воевать».

— Можно сказать, что отсутствие либеральных поправок компенсировалось идеями по маткапиталу за первого ребенка, пособиям малоимущим матерям по уходу за детьми до 7 лет, бесплатным горячим обедом для младших школьников?

— Отчасти да. Какова логика президента? Президент Путин — патриот, а один из постулатов патриота следующий: Россия может быть сильной тогда, когда может быть сильным государство, и только тогда Россию начнут уважать, признавать и все остальное. Никто не понимает, что такое сильное государство, но звучит красиво, и мы с вами получаем некую конструкцию, в которой народа-то нет! Путину говорят, что, мол, с народом-то все нормально, на «прямых линиях» все сделаем, подстроим как надо, а главное — сформировать сильное государство, поскольку элиты хотят вас смести и не пытаются укрепить страну, а народ за Россию, за крепкое российское государство! А то, что сильное государство — это свободно избираемая муниципальная власть, в расчет не берется. Это, мол, не сильное государство.

Обеспечивать уровень жизни — это несколько другая история, другое описание сильного государства. А у нас уже круто, когда есть государственное вливание денег — это супер, это маткапитал, поднимаем, расширяем, углубляем

«Это ситуационные, технические поправочки»

— Но, как мы видим, народ в последнее время был не очень-то доволен — повышение пенсионного возраста, падение реальных доходов.

— Да, Путину скажут: есть социальные проблемы, но важно понимать, каким инструментарием они решаются, а решаются они опять же государством. Хотя вы видите, как интернет отреагировал на критику спикером Госдумы поста Алены Водонаевой о том, что у нас боятся рожать из-за бедности. Интернет-то оказался на ее стороне, а не на стороне Володина с его предложением оштрафовать Водонаеву на 100 миллионов рублей.

— Потому что Володин зациклился на слове «быдло», а не на тезисе фотомодели Водонаевой о том, что властям надо прежде всего повышать уровень жизни людей, а не раздавать маткапитал.

— Потому что обеспечивать уровень жизни — это несколько другая история, другое описание сильного государства. А у нас уже круто, когда есть государственное вливание денег — это супер, это маткапитал, поднимаем, расширяем, углубляем.

— Поправки в Конституцию должны пройти одобрение гражданами страны. Сомнений в том, что их одобрят, нет практически ни у кого ни в политической, ни в экспертной среде. Что все-таки это будет? Референдум? Когда он может пройти?

— Самое главное тут — все запутать: голосование или неголосование, в такой или другой форме, с ЦИКом или без, называть это референдумом или нет. Голосование, конечно, случится, но непонятно, в какой механике и логике это все произойдет. Но с такой скоростью голосование не сделаешь, это как выборы в Госдуму или выборы президента: нужны бюджеты, подготовка людей. Я думаю, что голосование все-таки назовут референдумом о поправках в Конституцию.

— Все-таки эти поправки от президента как-то поменяли дух Конституции или нет?

— Если честно, с точки зрения фундаментальности Конституции эти поправки не имеют к ней отношения. Это ситуационные, технические поправочки. Все эти поправки — некая словесная эквилибристика, которая будет позволять нынешней верховной власти делать то, что ею задумано до 2024 года и после него. Поправки сделаны под ситуацию, которую себе придумала власть, и они не связаны со стратегией поменять все к лучшему, скажем за 50 лет. Это чисто ситуационные изменения.

— А когда будут возможны те изменения Конституции, которые действительно повысят роль граждан в управлении страной и обеспечат им качественную социальную защиту?

— Изменения возможны, когда в стране появится много авторитетных людей — политиков либерального типа, тех, к которым в обществе будут прислушиваться и которые сами бы спокойно относились к изменениям Основного закона, к преобразованиям в обществе, к признанию ошибок, потому что понимали бы, что многое в нашей стране устарело и пора уже комфортно ездить на «Феррари», а не на лошади. А государственники, патриоты или национал-патриоты, любящие нынешнюю Россию чиновники этих изменений боятся и предлагают пока ездить на лошади или на телеге. Народ, мол, не готов ездить на машинах, хотя народ готов, но вот они считают иначе.

Поправки сделаны под ситуацию, которую себе придумала власть, и они не связаны со стратегией поменять все к лучшему, скажем за 50 лет. Это чисто ситуационные изменения

— Смогут ли оппозиционные силы как-то повлиять на непринятие поправок? «Яблоко» хочет предложить альтернативные поправки в Конституцию — о независимости судей, ограничении срока президентства четырьмя годами, закреплении в Основном законе свободы СМИ.

— Ничего оппозиционные силы не смогут, и не смогут по фундаментальной причине: власть нашла удавки для оппозиции. В первую очередь это блокировка ее финансирования (возьмите ту же историю с ФБК), а никакой оппозиции без денег не будет. Если собирать тот же митинг против поправок с участием миллиона человек, нужно минимум 10 долларов на человека. Кто в оппозиции соберет 10 миллионов долларов? Впрочем, собрать-то смогут, да только потратить не смогут, потому что посадят! Если новостью дня становится то, что какой-то комик как-то не так пошутил про президента, что ему позвонили из полиции и он весь дрожит перед походом на допрос, если человека просто вызывают на допрос за шутку в каком-то захудалом питерском баре, то о какой оппозиции может идти речь, о чем вы…