Роман Перельштейн: «Они говорили, что в России нужно жить долго»

«Померанц, безусловно, один из творцов «оттепели». Ходил в списках, печатался на Западе, а занимался Востоком»

— Роман Максович, расскажите о своем знакомстве с Зинаидой Миркиной и Григорием Померанцем.

— В 2010 году я пришел на философско-культурологический семинар Померанца и Миркиной, влюбился в этих людей и остался с ними навсегда. И они приняли меня как сына. После кончины Григория Соломоновича, а это произошло в 2013-м, я уже ни на шаг не отходил от Зинаиды Александровны. В духовном смысле ни на шаг. Ну и, конечно же, мы очень много времени проводили вместе. Она пережила мужа на пять лет.

И это были невероятно плодотворные годы. На перевале из девятого десятка в десятый эта женщина написала и издала семь поэтических книг, которые немедленно расходились и превращались в событие! Зинаида Александровна не только духовный поэт, переводчик Рильке, Тагора, суфиев. Она блистательный эссеист, публицист и лектор. Померанц ушел в возрасте 95 лет, Миркина — на 93-м году жизни. Они говорили: «В России нужно жить долго». И никогда не объясняли, почему и как.

— Можете чуть подробнее рассказать об этих людях?

— Григорий Померанц — фигура легендарная. Фронтовик, закончил войну в Берлине. Неминуемо, как многие мыслящие люди, попал в опалу. Четыре года провел в ГУЛАГе. В 1965 году сделал антисталинский доклад в Институте философии, за что мог поплатиться головой или снова загреметь в лагерь. Померанц, безусловно, один из творцов «оттепели». Ходил в списках, печатался на Западе, а занимался Востоком. Философ, культуролог, религиовед. Советским ученым, имеющим степени, ему стать не позволили, и он стал мудрецом на все времена.

Полвека Померанц и Миркина прожили вместе. Нашим телезрителям они известны как чета мудрецов — их приглашали на передачи, о них снимали фильмы. На протяжении 20 лет Григорий Соломонович и Зинаида Александровна вели семинар «Работа любви». И так получилось, что они передали мне эту эстафету. Нет таких людей, которые смогли бы на том же уровне продолжить их дело. Такие люди кончились. Просто кто-то должен быть на посту. «Работа любви» должна продолжаться. И тебя никто не спрашивает, готов ты к этому или нет. А ведь это и есть счастье, когда тебя никто не спрашивает.

«Когда Тарковский заинтересовался дзен-буддизмом, Померанц уже успел написать кандидатскую на эту тему и снова попасть в опалу»

— Вы также автор статей об их творчестве. В чем значимость их наследия?

— Померанц всю жизнь занимался Достоевским. Его работы о творчестве Федора Михайловича считаются каноническими. Померанц привлек наше внимание к Востоку. Известно, что под его влиянием режиссер Андрей Тарковский в картине «Сталкер» попытался выстроить мост между Западом и Востоком. Когда Тарковский заинтересовался дзен-буддизмом, Померанц уже успел написать кандидатскую на эту тему и снова попасть в опалу, поэтому работа не была защищена. Но она ходила по рукам. Высоко ценил Померанца академик Андрей Сахаров. Своими духовными наставниками считал Померанца и Миркину поэт Борис Чичибабин.

В полемической переписке с Солженицыным Померанц сформулировал важнейший для себя тезис, который превратился в кредо. «Стиль полемики важнее предмета полемики». Вероятно, многим известно уже ставшее крылатым выражение: «Дьявол начинается с пены на губах ангела». Это все про то же.

Померанц любил такую притчу. На песке проведена линия. Сделай ее короче, не прикасаясь к ней. Как? Проведи рядом линию длиннее. Всю жизнь он ее и проводил. И это стало частью его философской интонации. Ну и, конечно же, сформулированный им подход диалога религий является величайшим, еще до конца не оцененным достижением в гуманитарной сфере. Все традиционные вероучения ведут к Богу. На глубине глубин великим религиям делить нечего. Непонимание и конфликты возникают только на поверхностном уровне религиозной жизни, на концептуальном. Концепции очень честолюбивы и заносчивы.

О Померанце и Миркиной говорить по отдельности невозможно. В некотором смысле они составляют единое целое. Ими написана книга «Великие религии мира». Она могла бы стать учебником. На мой взгляд, трудно более доходчиво описать религиозно-мистическую жизнь человечества. Александр Мень называл «Великие религии мира» нашей книгой, настолько всецело он разделял с Померанцем и Миркиной их замысел.

— А что вы можете сказать о поэзии Зинаиды Миркиной?

— Наследие Миркиной, если сосредоточиться только на нем, также трудно переоценить. Ее поэтическое творчество, а издано 18 сборников, является путем прямого постижения Истины. Предлагаю такой восточный образ. Он похож на суфийский путь к Богу. Тысячи стихов Миркиной выстроены по кругу, подобно двустишиям арабской газели, и каждый стих связан не столько друг с другом, сколько с незримым центром, а в центре Бог. Она так много писала и прожила такую долгую жизнь, потому что круг, расширяясь, не уводит от источника жизни, а только в него и ведет.

Важно еще вот что сказать. Если бы не было Миркиной, не было бы и Померанца таким, каким мы его знаем. Если бы не было Померанца, то Миркина могла бы и не справиться с каждодневными суровыми вызовами жизни. Будучи еще девушкой, она пять лет пролежала парализованной. Сказались перенесенные болезни, переутомления. Может быть, даже ее недуг спровоцировало нечто большее. В 19 лет Миркина открыла для себя Бога, но он был никому не нужен. И не потому что на дворе стоял 1945 год. А потому что, как сказал апостол Павел, «мудрость мира сего есть безумие перед Богом». Болезнь, перенесенная в юности, давала знать о себе всю жизнь. Но, как признавалась Зинаида Александровна: «У меня с болезнью ничья. Ни она меня не может одолеть, ни я — ее».

«В какой-то момент он понял, что борясь со злом, ты можешь затоптать и Бога»

— Как они оценивали современное общество?

— Знаете, что больше всего они ценили в людях? Способность меняться. Нашу готовность к преображению. Нашу жажду новой, действительной глубокой жизни. И Миркина, и Померанц прошли через врата смерти, которые ведут во второе, духовное рождение. Не нужно для этого умирать физически. Умирает наше малое, эгоистическое, конечное «я», и только тогда открывается простор для нашего вечного «Я».

Общество в лице своих институтов никогда не требует от нас подобных метаморфоз. И даже когда само общество меняется к лучшему, мы-то остаемся прежними. И все завоевания, так сказать, на общественной ниве очень быстро обнуляются. Иногда Померанца называют диссидентом. И это правда. Он боролся за права человека. Он бросал вызов бесчеловечному режиму. Но в какой-то момент он понял, что борясь со злом, ты можешь затоптать и Бога. И тогда он стал одним из глубочайших созерцателей своего века. И выход был найден. Какой? «Бороться со злом. Но не до того, чтобы разбить зеркало тишины. В него смотрится Бог». Это точная цитата из него.

Да, Померанц и Миркина сетовали на падение нравственности, но никогда этим не увлекались. Век — он всегда железный. Важно лишь оставаться по-настоящему живым.

— Как вы сами относитесь к современности, ее скоростям, технологиям, целям? Считаете ли вы себя человеком этого века?

— Есть ли цель у современности? Это хороший вопрос. Перефразирую его. Есть ли цель у эволюции? Один мудрец сказал, что цель эволюции привлечь внимание к тому, что не эволюционирует. Не эволюционирует материнская ласка, Божья любовь, лесная тишина, закат в горах. Не эволюционирует внутренний свет, который есть в каждом человеке. Света может быть больше или меньше, но сам Свет все тот же. Он никогда не меняется. Он и есть вечность. От вечности ничего нельзя отнять, к ней ничего нельзя прибавить.

Ну а мир, современный мир, конечно же, меняется. Физик завтрашнего дня возьмет почти невидимым пинцетом деталь и припаяет ее к существующему в каком-то смутном материальном измерении компьютеру. А потом этот компьютер, который даже на зубах не заскрипит, совершив миллиард операций за секунду, лет через десять создаст что-нибудь абсолютно несгораемое и непотопляемое. Вроде как вечное. Хотя эта штука и не будет вечной. Время найдет в ней слабое звено. А вот во внутреннем свете человека слабого звена нет. Мы можем сами этот свет перечеркнуть в себе, завалить мусором. Но до конца мы не сможем его погасить. Это не в нашей власти.

Я ничего не имею против новых изобретений и скоростей. Но что эта неубиваемая штука добавит к лесной тишине или к Божьей любви? Неубиваемый поезд, катер, самолет. Прекрасно! Важно лишь не обгонять свою душу.

«Восемь лет я жил в состоянии безграничного счастья. Теперь их уже нет на земле, но счастье не ушло»

— Что лично вам дало общение с Померанцем и Миркиной? Поделитесь яркими воспоминаниями из опыта этого общения?

— Они всегда держались просто, скромно, без всякой позы. Их никогда нельзя было застать в образе. Никаких масок. Никаких фирменных жестов. Фирменные жесты от фирменного одиночества. Но как может быть одинок человек, живущий с Богом? Однако путь мудреца — это одиноко прочерченный путь. К Богу нельзя прийти толпой.

Восемь лет я жил в состоянии безграничного счастья. Теперь их уже нет на земле, но счастье не ушло. Оно стало ровным, глубоким. Для него не нужны больше причины. Нельзя беззаветно любить вообще. Беззаветную любовь к себе способны пробудить только праведники. Померанц и Миркина и были праведниками. От них волнами расходится любовь ко всем.

Я лучше научился чувствовать и понимать своих родных. Исчезли все конфликты с людьми близкими. Причина этих конфликтов была, конечно же, во мне. Пришли в мою жизнь удивительная мягкость, покой, легкость. Знаете, ведь все просто. Душа бессмертна. О чем беспокоиться? В наших руках дары. Руки никогда не бывают пусты. На что жаловаться?

Померанц уходил на моих глазах. Мы дежурили в очередь. Угасала на моих руках, на наших руках Зинаида Александровна. Каждый из нас делал то, что от него зависит. И в глубине души все были спокойны. Потому что любовь все вершила. И всему земному подводила итог любовь.

Как-то вечером меня сморил сон, а Зинаида Александровна сидела перед витражом, за которым горела свечка. Это был очень простой сувенир с изображением Святого семейства. За те минут двадцать, что я дремал, она написала стих. Силы покидали ее, но дух бодрствовал. Вот это стихотворение:

И от людей остался Свет
И больше ничего.
И в этом весь Святой Завет,
Весь тайный смысл его.
Он нас от тьмы кромешной спас,
Он эту тьму прожег.
И тихо светится сквозь нас —
Непостижимый Бог.

Человек, который написал эти строки, не думал о себе, о своей боли, о своей немощи. Душа оставалась цветущим садом, потому что ее корни не от мира сего.

Мы ждали страданий, тех самых, последних, но она ушла почти мгновенно. Успела подписать друзьям и почитателям свою новую книгу. Подержала итоговый сборник в руках. Он еще пах типографской краской. А завершающая книга Миркиной, изданная нами совсем недавно, называется «Открытая Дверь». В открытую дверь она и ушла. И сама остается навсегда открытой для каждого из нас.

— Как ученик Померанца и Миркиной, что вы видите своим долгом?

— Расти. Вот мой долг и долг каждого из нас. Мы все подобны дереву. Корни наши уходят глубоко, широко раскинулась крона — мы и есть древо жизни. Наш долг помнить о том, что все мы, как говорила Миркина, ветки одного дерева, пальцы одной руки. Если я причиняю боль кому-то, то я себе причиняю боль. Господи, да наш долг не забывать об этом, вот и все!

И, конечно же, мы будем издавать и переиздавать их книги. Наследие Померанца и Миркиной огромно. Очень много людей выросли на их творчестве, согреты их теплом. Каждый месяц проводится семинар в Музее меценатов и благотворителей Москвы. Курирует проект «Работа любви», назовем это проектом, председатель Международного общественного информационно-просветительского движения «Добро — без границ» Светлана Бочарова. Существует сайт, на котором выкладываются их произведения. Его постоянно обновляет племянница Миркиной — музыкант Яна Корабельникова. Информационным обеспечением занимается давний друг Померанца и Миркиной Евгений Айшулер. Волонтер Мария Красницкая создала интернет-музей, посвященный чете мудрецов. Ссылки на проект можно найти во всех соцсетях. Как видите, современные технологии работают. И они нужны. Я не имею возможности перечислить всех жителей сказочной страны Небывалии, которую создали Миркина и Померанц, всех их друзей, всех духовных детей. Мы все их последователи. И не мы называем себя их учениками, а они назвали нас, позвали за собой. И мы открыты для всех, у нас нет никаких секретов.

То, что душа бессмертна — это не секрет, это тайна, до которой нужно дорасти. А тайна живет в тишине. Слова для Померанца и Миркиной значили много, но слова — ничто по сравнению с той великой тишиной, из которой они должны приходить и в которую уйдут.