«Интеллектуал дает голос людям, у которых нет голоса»
Социолог Александрина Ваньке о том, кто сегодня может называться интеллигентом и почему обществу важно знание, которое он производит
В представлении большинства интеллигенция — это класс носителей этических норм и принципов справедливости, возникший в России еще в XIX веке. Что изменилось с ними в веке XXI? Кто такой сегодня интеллектуал? Что он производит, на что живет и может ли влиять на происходящее в обществе? На эти и другие вопросы в интервью «Реальному времени» ответила социолог Александрина Ваньке.
«Задача интеллектуала — разрушать стереотипы, с помощью которых держится господство той или иной группы людей»
— Какие вообще существуют подходы к оценке роли интеллектуала в обществе?
— Традиция интеллектуала характерна больше для западных обществ, европейского и американского. Классические подходы к определению интеллектуала идут из Франции. Существуют разные типы. Мишель Фуко, философ, выделял два вида интеллектуала. Первый — ангажированный универсальный, по типу Жана-Поля Сартра, который является глашатаем истины и говорит правду. Второй тип интеллектуала, к которому причислял себя и Фуко — специфический, он не ставит своей задачей просвещать население или говорить от имени народа, он работает в определенных областях и производит специфическое знание, например об институциях. В частности, Фуко занимался исследованием тюрем, психиатрии, сексуальных отношений, семьи.
По Фуко, задача интеллектуала не состоит в том, чтобы навязывать людям какую-то точку зрения. Поскольку истины как таковой, по его представлению, нет, она конструируется разными социальными группами. Задача интеллектуала — производить критическое знание. И когда оно доносится до более широкого круга людей, у них появляется больше возможностей для разумного выбора. То есть если мы обнажаем механизм работы властных институций, у людей появляется шанс понять, как это работает, и тем самым сделать политический выбор в пользу того или другого. Это скептический вариант интеллектуала.
Подход социолога Пьера Бурдье к интеллектуалам в чем-то совпадает с подходом Фуко. На начальном этапе своего творчества он был ученым, который производит знание только для узкого круга специалистов, для академии, университета. Тогда Бурдье говорил, что интеллектуал должен быть автономен, он должен производить критическое знание, но получателем этого знания является научное сообщество. Поэтому работы Бурдье этого периода сложны по языку. На позднем этапе, ближе к 1990-м, Бурдье становится ангажированным интеллектуалом, участвует в социальных протестах, взаимодействует с социальными движениями. Он пишет ряд работ, где выступает против неолиберализма, гибких форм занятости, эксплуатации, обрушивается с критикой на тех, кто работает на телевидении, в журналистике. Он говорит, что есть фигура коллективного интеллектуала — группы людей, которые производят критическое знание, которое служит против того, как господствующий класс навязывает с помощью символического насилия определенные представления об обществе. То есть задача интеллектуала — ставить под вопрос обыденный смысл и разрушать стереотипы, с помощью которых держится господство.
Сам Бурдье был выходцем из семьи рабочих, но стал известным социологом, сделал академическую карьеру. Но при этом он довольно скептичен по отношению к народным массам. Его идея состоит в том, что люди в большинстве своем не замечают, как происходит символическое насилие, как им навязывают какие-то представления, идеологию.
— Есть, наверное, и другие представления об интеллектуале?
— Есть классификация мыслителя и философа, марксиста Антонио Грамши. Он был членом Итальянской коммунистической партии, провел долгое время в заключении, там написал ряд работ, где говорит про интеллектуалов, хотя в своих работах он называет это интеллигенцией. На русский язык его работы были переведены в середине XX века. Грамши тоже выделяет два типа интеллектуалов, называя их органическими и традиционными. Он говорит о том, что органические интеллектуалы появляются на новом этапе социальных отношений и существуют в каждом социальном классе. Они не являются отдельной группой. Это в основном первопроходцы и новаторы, зачастую выходцы из городской буржуазии, которые занимают позиции лидеров и своими действиями меняют сложившийся жизненный уклад. Другой тип — традиционные. Они себя мыслят якобы отделенными от всех остальных классов, но это, по мнению Грамши, иллюзия. К ним относятся выходцы из крестьянской среды, священнослужители, врачи, учителя, представители мелкой буржуазии. Грамши относил себя именно к традиционным интеллектуалам.
Также у него есть понятие нового интеллектуала, который должен взаимодействовать с народными массами. Это такой просвещенческий проект. Новые интеллигенты должны подготавливать обычных людей к новым культурным формам.
Грамши также известен тем, что он разрабатывает понятие «гегемония», означающее доминирующие образцы поведения и культуры. И он говорит, что органические интеллектуалы являются проводниками гегемонии, иными словами, оправдывают существование господствующего класса. И по его представлению, интеллектуалы должны объединиться и производить критическое знание.
Есть еще такой социальный ученый, как Майкл Буравой. Он говорит, что есть четыре типа социологов (читай интеллектуалов). Первый — профессиональный. Это тот же Бурдье на начальном этапе своего становления, когда знание производится только для научного сообщества. Второй тип интеллектуалов — критический, он критикует то, что было произведено специалистами. Это тоже Бурдье, но на другом этапе, когда он обрушивается с критикой на других интеллектуалов, которые конкурируют с ним в то время.
Третий тип — интеллектуалы, которые работают в прикладной отрасли, например опросные агентства, которые связаны с рынком и бизнесом. И четвертый тип интеллектуала — публичный. С одной стороны, он обладает теоретическими знаниями, профессионализмом, критическим потенциалом, с другой стороны, он взаимодействует с широкой аудиторией. Буравой полагает, что задача публичного интеллектуала — доносить то знание, которое мы произвели в рамках исследований, до разных аудиторий, в том числе до тех, которые мы изучили. Например, до более широкого круга городских и образованных публик, а также — до обделенных властью групп: социальных и экологических движений, этнических и сексуальных меньшинств, женщин, рабочих, мигрантов и так далее.
Роль публичного социолога — рассказывать о том, какие есть проблемы в обществе у этих социальных групп. Он должен заниматься проблемами неравенства, показывать, с какими сложностями сталкиваются люди, которые обделены ресурсами и властью. Также публичный социолог взаимодействует со студентами. Буравой сам преподает в Калифорнийском университете в Беркли и полагает студентов одной из своих первостепенных публик.
«Интеллектуал не занимается морализаторством»
— Тут возникает вопрос: на каком языке должен говорить интеллектуал, чтобы его поняли?
— Публичный интеллектуал должен искать формы, жанры, которые позволили бы передать основные идеи его исследований, теорий, подходов, чтобы это знание работало практически, чтобы люди могли его использовать для улучшения своей жизни. Довольно сложно искать форму выражения. Мы произвели знание, но как сделать так, чтобы оно улучшило жизнь тех же рабочих, жителей индустриальных районов, мигрантов, беженцев?
Многое тут в руках самих людей. Публичный интеллектуал может дать инструменты, не навязывая своей точки зрения. А дальше люди уже сами решают, как они будут это знание использовать.
— Например?
— Например, социологи взаимодействуют с социальными движениями. Когда я училась в аспирантуре в 2011—2013 годах, в России возникло движение «За честные выборы». И я стала участницей независимой исследовательской инициативы, мы собирали интервью на гражданских и провластных митингах. Мы не утверждали, что говорим истину, и не навязывали свое представление о том, какое будущее должно быть у этого движения. Мы просто пытались понять, почему эти люди пришли, составляли брошюры с цитатами интервью и раздавали на тех же митингах.
Второй пример — если вы работаете волонтером, взаимодействуете с мигрантами. Я работала волонтером в интеграционном центре для детей мигрантов и беженцев в Москве. Вместе с волонтерами мы пытались дать инструменты детям, с помощью которых можно получить знание о городе. У них другой телесный опыт, они могут не знать, к примеру, как пользоваться общественным транспортом.
Другой пример — студенты. Задача интеллектуала — взаимодействовать со студентами, формировать их вкусы, чтобы они работали на формирование более справедливого общества. Интеллектуал не выступает глашатаем истины, он не говорит, что делать и как, но он участник общественного процесса и помогает другим участникам достигать консенсус. В обществе есть разные группы, и интеллектуал сшивает эти пространства, выступает культурным посредником, переносит знание из одного мира в другой, и в этом и состоит функция интеллектуала — производить критическое знание и переносить его из мира академии в другие миры. При этом само знание производится не в башне из слоновой кости, а при взаимодействии с людьми. Для публичного интеллектуала важно взаимодействовать с разными сообществами, понимать, как они живут, какие у них есть проблемы, давать им голос. Есть группы, которые лишены голоса. Например, те же российские рабочие. Кто такие рабочие в современном российском обществе? Или те же мигранты, что их заботит? Или матери-одиночки. Задача социолога давать голос людям, у которых нет ресурсов и нет голоса.
То есть функция интеллектуала заключается в скрупулезном профессиональном изучении разных областей жизни, производстве критического знания, а также переносе этого знания из академической среды в широкие среды.
— Вы повторили несколько раз, что интеллектуал не знает, что такое истина, и не навязывает ее. Однако в русской литературе существует достаточно устойчивое представление об интеллигенте, который считает своим долгом вести образцовую жизнь, чтобы показывать остальным людям некий нравственный пример. Получается, сегодня интеллектуал такую функцию на себя не берет?
— Интеллектуал не должен навязывать образ жизни. Единственное, что может сделать интеллектуал, — разбирать, почему у той или иной социальной группы или сообщества есть свой стиль жизни, как это происходит, как пространство, среда влияют на формирование того или иного образа жизни. Например, если вы живете в коммунальной квартире, как это на вас влияет? Существует социальное неравенство, экономическое, территориальное, которое задает разницу в мировосприятии и в том, как мы проживаем эту жизнь. Поэтому задача интеллектуала в том, чтобы изучать образ жизни, а не навязывать его.
— То есть он не знает, что хорошо и плохо?
— Он не занимается морализаторством. Он говорит, как разные «хорошо» и «плохо» конструируются в разных обществах и в разные исторические периоды. Он говорит о том, что истина относительна, что она тоже конструкт. И то, что было истиной в XVIII веке, сегодня истиной не будет. Фуко как раз изучал, как производится истина в разных исторических периодах. Фуко отказывается утверждать, что есть истина, он, возможно, сказал бы так: «Я изучаю условия производства истины, практики и действия, которые заставляют нас верить в то, что это и есть истина». То же самое и Бурдье, который говорит о символическом господстве, о том, что если нам что-то навязывается как здравый смысл, по факту, это не является истиной.
В этом и состоит задача интеллектуала — критиковать то, как что-то навязывается нам как здравый смысл. Есть много разных кругов интеллектуалов, и между ними, например во Франции в 60-е годы, идет серьезная борьба. Левые специфические интеллектуалы, к числу которых относятся Бурдье и Фуко, противостоят кругам универсального интеллектуала Жана-Поля Сартра. Но тем не менее все они действуют в одном поле. Бурдье ненавидит Сартра, Фуко пересекается с Сартром на митингах, и все они критикуют и дополняют друг друга.
«Большинству людей в нашей стране не очень понятно, кто такой интеллектуал»
— Люди из сферы современного искусства тоже относятся к интеллектуалам?
— Там тоже они есть. Но это поле действует по другим принципам. Мне интереснее наблюдать, как пересекаются поля науки и искусства, на их стыке рождается много любопытного. Например, Виктория Ломаско, современная художница, которая изображает жизнь обычных людей в России, тех, кто ходит на митинги, живет в глубинке, представителей разных меньшинств. Она делает графические рисунки в виде комиксов. Ее творчество стало популярно на Западе, она выставляла недавно работы в Лондоне. Ее работы невероятно социологичны. Она показывает повседневную жизнь людей, которых мы не увидим по телевизору. Это те, кто не говорят сами за себя, но в ее рисунках они говорят, она еще делает баблы, в которых есть фразы изображаемых людей. Это очень интересный вариант синтеза социологического знания и искусства.
Подобные примеры есть и в поэзии. Например, екатеринбургский поэт Владислав Семенцул не так давно выпустил книгу «Трубка полного снега для быстрого бега». В ней он описывает повседневную жизнь уральских городов в поэтической форме. В стихах возникает тема насилия, гендерного неравенства. Через его стихи можно почувствовать образ жизни жителей окраинных индустриальных районов уральского региона, понять сложность, напряжение, властные отношения, существующие между разными людьми.
Еще пример — недавно на конференции в Бостоне Павел Арсеньев подарил мне свою книжку «Косвенная речь», он использует готовые высказывания из СМИ, из открытых источников и пытается построить на их основе поэтическое высказывание. Это интересные эксперименты с языком.
Или пример Романа Осминкина, который устраивает критические поэтические перфомансы, представляя так свои стихи на канале YouTube. Это тоже поэтическая форма, которая заставляет задуматься о социальных проблемах.
— Как определить, является ли человек представителем интеллигенции? Значит ли что-то диплом об окончании вуза? Университет традиционно считается местом, где общаются и работают интеллектуалы. Как на такое представление повлияла массовость высшего образования?
— Университет сегодня не является местом, где все люди по определению интеллектуалы. Это очень чувствуется, когда поучишься в разных университетах. Я сейчас пишу докторскую диссертацию в Манчестерском университете, и это для меня четвертое учебное заведение, где доводится учиться. Большинство людей, с которыми мы вместе проходили курсы по социологии в тех или иных вузах после получения дипломов, нашли себя в других сферах за пределами академии. Многие мои сверстники строят карьеры, и довольно успешно, в опросной социологии, маркетинге, журналистике, PR и HR. Однако их деятельность не связана с производством критического знания. Также как и не всех преподавателей университетов можно отнести к интеллектуалам, поскольку не все из них проводят исследования и пишут на их основе статьи и книги.
Как понять, кто такой интеллектуал? У меня две мысли на этот счет. Первое — если исследователь признан профессиональным сообществом, он является интеллектуалом. Бурдье называет это «символическим капиталом» интеллектуала.
Второе — интеллектуал должен выполнять публичную функцию. Есть разные интеллектуалы, мы рассмотрели типы. Но по факту интеллектуал во всех ролях выступает попеременно или на разных этапах жизни, либо чередует роли: и знание для научного сообщества производит, и критикует, и с более широкой аудиторией взаимодействует, а в какие-то периоды жизни работает в прикладной науке.
Большинству людей в нашей стране не очень понятно, кто такой интеллектуал. Когда я опрашивала для своей докторской диссертации жителей окраинных районов Москвы и Екатеринбурга, они слово «интеллектуал» вообще не использовали в повседневной речи. Иногда они употребляли слова «интеллигенция» или «интеллигентные семьи». Поэтому я бы не сказала, что у россиян есть сформировавшиеся представления об интеллектуалах. Отдаленно из советского наследия есть представление об интеллигенции как прослойке. Но такого понимания интеллектуала, как его видят Фуко, Буравой или Бурдье, у большинства россиян нет. Такое представление об интеллектуале и его роли характерно только для сообщества социальных ученых и исследователей.
«Сегодня интеллектуал вынужден отстаивать свою независимость»
— В таком случае ценит ли современное общество интеллектуальный труд? Достаточно ли у представителей интеллигенции средств к существованию?
— Когда в Екатеринбурге я проводила интервью в индустриальном окраинном районе и просто подходила к людям на лавочке, некоторые мужчины — бывшие заводчане после интервью мне говорили: «Что мы тут с тобой болтаем? Иди делом займись». Но ведь это и есть моя работа. Брать интервью — сложно, а иногда и рискованно, люди могут быть эмоциональными, ты включаешь регистр психолога, чтобы человеку было комфортно говорить. Однако обычно люди не воспринимают интеллектуалов как тех, кто делает что-то значимое.
При этом если мы говорим о группах и полях интеллектуального производства, культуры, образования, то тут другая ситуация. Тут важна степень признания интеллектуала в зависимости от его вклада в конкретную область знания. И если признания нет, то он тоже может, конечно, существовать в этом поле, занимать какие-то периферийные позиции, но у него не будет доступа ко многим ресурсам, что может усложнить его деятельность.
Интеллектуал может вести богемный образ жизни. Но из тех примеров, что я наблюдаю, все-таки интеллектуал работает очень много. И в условиях конкуренции. Неолиберализм проникает также в университеты: высокая плата за обучение, эксплуатация, большое количество преподавательских часов и малое количество финансирования для проектов, за которое борются многие. Например, я вижу, что в Британии существует очень сильная конкуренция за финансирование на исследования. Некоторые проекты требуют того, чтобы ты куда-то поехал, где-то жил полгода или год, а иногда и больше, изучал жизнь местных жителей.
Что же делать в такой ситуации? Интеллектуал, который занят в проектной работе, сегодня не знает, на что будет жить через год или два, когда закончится финансирование исследования. Иногда проекты длятся три месяца, и работу он получает только на это время. По Бурдье, интеллектуал борется за свою автономию. Почему он начал критиковать неолиберализм в конце 80-х? Потому что неолиберальные предпринимательские логики задают то, как производится знание в академии. Мы видим это сейчас в западных странах и в России: если академия не автономная, а твои исследования подчиняются какой-то экономической логике, то они отвечают запросу экономических и властных элит. И это исследование уже не критическое, это проводник гегемонии. И Бурдье выступает за автономию университета, академии. И тут идет борьба в разных направлениях: интеллектуал разрывается между тем, чтобы производить знание и быть социально ответственным, и тем, чтобы самому было на что существовать. То есть в современных условиях интеллектуал борется за автономию своей позиции, он отвоевывает себе поле для независимого производства знания.
Справка
Александрина Ваньке — социолог, в настоящее время докторант Школы социальных наук (Манчестерский университет, Великобритания) и научный сотрудник сектора исследования социальных изменений качественными методами (Институт социологии ФНИСЦ РАН). Окончила МГУ им. Ломоносова и Европейский университет в Санкт-Петербурге, защитила кандидатскую диссертацию в Институте социологии РАН, преподавала на социологическом факультете Государственного академического университета гуманитарных наук. Член Британской социологической ассоциации (BSA) и Санкт-Петербургской ассоциации социологов (СПАС).