Профессор Хале Чалар: «Мы вошли в новую эру радиационной онкологии»

— Сколько лет вы в медицине и как медицина стала делом вашей жизни?

— В профессии я с 1992 года — 26 лет. Можно сказать, она передалась мне по наследству, потому что в нашей семье врачи все: отец — нефролог, мама — педиатр, сестра — специалист в области ядерной медицины.

— Почему онкология?

— Интерес к специализации возник, когда училась в университете Хаджеттепе (Анкара, Турция) и проходила практику в онкологической клинике. Меня настолько поразили доктора, процесс их работы и забота о пациентах, что я тоже захотела стать онкологом. Немного позже решила развиваться в направлении радиационной онкологии, потому как эта сфера мне показалась более интересной и перспективной с научной точки зрения, так как здесь приходится иметь дело с высокими технологиями.

— Какими запомнились студенческие годы и первый экзамен?

— Начальный курс обучения был довольно сложным. Первый экзамен сдала с трудом, думала, что не смогу окончить университет, и переживала — мне не хотелось подводить родителей (они преподавали в этом же вузе). Но, к счастью, потом я адаптировалась, учиться стало намного легче. Я много внимания уделяла учебе, была одной из трудолюбивых и ярких студенток, входила в топ-10 лучших учеников. Думаю, меня можно было назвать «ботаником».

— Сколько лет в общем вы получали образование, прежде чем приступить к врачебной практике?

— Шесть лет я получала общее медицинское образование, еще четыре года изучала специализацию «Радиационная онкология». Первое предложение о работе мне поступило от администрации университета, в котором училась, потом я поехала в Америку.

— В вашей биографии упоминается Dana-Farber Cancer Institute, женская больница Бригхэма и Гарвардский университет. Расскажите о том опыте.

— Работая в турецком университете, я решила получить так называемую «подспециальность». Для докторов существует обучающая программа повышения квалификации — fellowship, которая позволяет пройти практику в ведущих вузах мира. Я хотела учиться в Гарвардском университете и направила документы туда. Меня пригласили на интервью, а потом выделили грант. В течение двух лет я изучала онкологию головного мозга, шеи, торакальной области и легких и воздействие радиационной терапии. Параллельно с учебой работала в клинике при Гарварде, проводила исследования и публиковалась в научных журналах.

— В Турции ситуация с ранней диагностикой рака стала лучше, чем была 10 лет назад. Этому есть объяснение — лечение пациентов с поздними стадиями заболевания обходилось государству дорого, поэтому власти начали предпринимать меры по разработке профилактических программ.

— Расскажите про систему медицинского образования в Турции. В чем ее преимущества и, возможно, недостатки?

— Объективно могу говорить только про время, когда училась я. То образование было на достаточно высоком уровне, преподавали в основном именитые профессора с мировым опытом, которые проходили обучение в Европе и США, как мои родители. Сейчас я не владею ситуацией, но знаю, что университетов в Турции становится больше. Как обстоят дела с качеством преподавания в каждом из них — затрудняюсь ответить.

— Что вам известно о системе медицинского образования в России и что можете сказать об уровне подготовки российских специалистов–онкологов?

— Мне не известно качество образования в России, но практика показывает, что здесь есть хорошие доктора. Что касается именно радиационной онкологии, то в нашей сфере очень важны технологии и большой опыт их использования, однако не все российские клиники имеют возможность закупать новейшее оборудование.

— Насколько оснащены оборудованием клиники Турции?

— Турецкую медицину можно подразделить на две категории: государственные (и университетские) и частные клиники. В первых с оборудованием дела обстоят хуже, чем во вторых, из–за финансовых возможностей. Все же стоит отметить, что в течение последних лет они (государственные клиники) стали вкладывать много средств в снабжение и закупку техники. Но только оснащения оборудованием недостаточно, нужно еще и уметь работать с ним. Во многом качество лечения зависит от практического опыта врача.

— Насколько развита система ранней диагностики рака в Турции и, если известно, в России?

— В Турции ситуация с ранней диагностикой рака стала лучше, чем была 10 лет назад. Этому есть объяснение — лечение пациентов с поздними стадиями заболевания обходилось государству дорого, поэтому власти начали предпринимать меры по разработке профилактических программ. Например, уже успешно реализованы программы ранней диагностики рака молочной железы, рака матки и прямой кишки, рака простаты. Сейчас на государственном уровне совместно с докторами обсуждают внедрение и программы ранней диагностики рака легких у людей, находящихся в группе риска. Может быть, пока не совсем очевидны результаты, более весомую оценку мы сможем дать через пять-десять лет, но пациентов, обратившихся за лечением именно на ранних стадиях рака, действительно стало больше.

— Какие программы здравоохранения по борьбе с раком можно назвать наиболее успешными?

— На мой взгляд, самая успешная — программа по раннему выявлению рака молочной железы. Этот вид онкологии встречается наиболее часто — у одной из восьми женщин. Выявляя его на ранних стадиях, можно спасти жизнь и достигнуть пятилетней выживаемости до 90% пациентов.

— Что может спровоцировать рак груди?

— Раньше считалось, что рак молочной железы — это одна опухоль, сейчас же медицинские специалисты обнаружили, что каждое новообразование не похоже на другое, так как имеет свои индивидуальные особенности на генетически-молекулярном уровне. К примеру, если говорить про гормонально-позитивные, то к факторам риска их возникновения можно причислить как раннее наступление менструального цикла, позднее рождение ребенка или позднюю менопаузу, так и отсутствие молока у кормящей грудью женщины. Кроме того, регулярное употребление алкоголя и наследственность могут спровоцировать онкозаболевание.

— Что такое радиохирургия?

— В целом — это направление высоких абляционных доз радиации на очень маленькую зону поражения — опухоль — за короткий промежуток времени. Говоря проще, это лечение опухолей с помощью излучения, без операции и анестезии. Существует много индикаций для проведения такой терапии, например, лечение с помощью киберножа, которое можно проводить детям и взрослым на ранних стадиях при первичных поражениях в легких, печени, простате, спинном и головном мозге. Преимущества технологии киберножа заключаются в способности отслеживать положение опухоли в режиме реального времени и в целенаправленном облучении пораженной области, защищая при этом здоровые ткани.

— Насколько безопасна эта процедура?

— На самом деле, радиохирургия — достаточно опасный метод лечения, если проводить его неправильно. Опасность — в облучении здоровых тканей, что может привести к побочным эффектам. Например, если при лечении рака легких задеть здоровые бронхи, то неизбежен некроз и даже летальный исход. Очень важен опыт специалиста, то насколько правильно он умеет проводить процедуру. Первостепенная задача доктора — не причинить вред, второстепенная — помочь избавиться от опухоли. Поэтому мы тщательно разрабатываем план лечения каждого пациента, тщательно настраиваем оборудование, максимально точно проводим облучение. Надо понимать, что мало просто закупить оборудование, куда важнее команда — ее знание, опыт, квалификация. Радиоонкология — это большая работа врачей, специалистов–физиков, терапевтов, дозиметристов.

— Как много пациентов обращаются к методу лечения кибернож и есть ли среди них пациенты из России?

— Мы, клиника «Анадолу», — рекомендованный Центр радиотерапии не только в Турции, но и за рубежом. К нам за лечением отправляют пациентов со всего мира. Около 40—50% онкобольных проходят радиотерапию в клинике, но эта статистика только по «Анадолу». В других госпиталях ситуация может отличаться. В наш центр приезжает много пациентов и из России, но я затрудняюсь назвать их количество.

— Какие изменения произошли в радиоонкологии за последние 10—15 лет?

— Изменилось многое. Например, когда я только начинала работать, в 1998 году, была двухразмерная терапия с недостаточными для идентификации опухоли программным обеспечением и оборудованием — оно не позволяло нам увидеть границы новообразований, поэтому было необходимо облучать всю потенциально опасную область, в том числе и здоровые ткани. По этой причине не могли направлять высокую дозу облучения, достаточную для эффективного поражения опухоли.

В современной радиотерапии появились трех- и четырехразмерная (3D и 4D) визуализации, благодаря которым удается с высокой точностью определять границы опухоли и направить излучение непосредственно на нее. Поскольку теперь здоровые ткани, к счастью, не задействуются, можно значительно увеличить дозу радиации, которая максимально эффективно убьет опухоль. Сейчас лечение намного точнее, лучше, и при этом с меньшими побочными эффектами. К тому же 4D-технология позволяет отслеживать положение опухоли в режиме реального времени с точностью до миллиметра и при дыхании. Мы перешли в новую эру в радиационной онкологии.

— Стараюсь вести здоровый образ жизни: не курю, занимаюсь спортом, избегаю стрессов и негативно настроенных людей, стараюсь высыпаться, не потребляю легкие углеводы, пью достаточно воды, защищаюсь от солнца. Люблю свою работу и коллег.

— С какими еще инновационными технологиями и оборудованием приходится работать?

— Если говорить на примере клиники «Анадолу» в Стамбуле, где я работаю сейчас, то могу назвать новейшую модель киберножа Cyber Knife М6, которая сокращает время лечения на 30—40% в зависимости от случая; модель Varian Edge — новое поколение устройства TrueBeam с преимуществами, как регулирование дозы облучения и вращение на 360 градусов вокруг пациента, и инновационное оборудование для томотерапии Radixact.

— Какой вид рака наиболее распространенный? Какие факторы влияют на риск заболеть им?

— Самыми распространенными видами рака в мире можно назвать рак груди, рак легких, колоректальный рак и рак простаты, в Азии чаще встречается рак желудка и органов пищеварения. К примеру, рацион питания может спровоцировать колоректальный рак, а курение — рак легких. Сейчас мы наблюдаем пациентов молодого возраста, что отчасти связано с более продвинутой диагностикой, к тому же благодаря развитию медицины выявлять рак стало возможно на ранних стадиях.

— В какой возрастной группе рак встречается чаще?

— На самом деле, мы встречаем онкологию во всех возрастах, сложно назвать диапазон. Современные молодые люди испытывают гораздо больше стресса, чем предшествующее поколение. Среди наших пациентов есть и 20-летние. Если судить по результатам еженедельного консилиума врачей в «Анадолу», можно сказать, что, например, рак груди часто встречается в возрасте 32—35 лет.

— Расскажите подробнее про консилиумы.

— Современная медицина диктует новые стандарты в лечении онкологии. Каждый вид опухоли требует комплексного подхода, за лечение больного отвечают врачи разных специальностей. В нашей клинике практикуется мультидисциплинарный подход, когда одним пациентом занимаются специалисты разных направлений. Сообща на специальных онкоконсилиумах они разрабатывают план лечения каждого пациента. Как правило, за обсуждением собираются онкологи, радиотерапевты, радиологи, хирурги, патологи и врачи других специальностей — в зависимости от заболевания. Плюс такого подхода в том, что решение принимает не один врач, а несколько, за счет этого определяется наиболее эффективный и взвешенный план лечения, снижаются риски, повышается ответственность доктора перед коллегами.

— Какие методы профилактики онкозаболеваний применяете вы и ваши близкие?

— Стараюсь вести здоровый образ жизни: не курю, занимаюсь спортом, избегаю стрессов и негативно настроенных людей, стараюсь высыпаться, не потребляю легкие углеводы, пью достаточно воды, защищаюсь от солнца. Люблю свою работу и коллег.