Мифы о стоянии на Угре: когда же наступило освобождение от «ордынского ига»?

Говоря о периоде XV — XVI веков, историки Московского великого княжества и сложившегося на его основе Московского государства часто рисуют его как время освобождения русского народа от ненавистного «монголо-татарского ига», когда русские и их предводители неистово сражались за тяжко добытую свободу, вырванную ими из рук татарских поработителей. Такие зарисовки корректны лишь частично. В течение этого периода мы можем наблюдать многочисленные рейды татар, продвигавшихся вглубь территорий русских княжеств, однако и русские силы неоднократно вступали в сражения с татарами, происходившими не только на московской, но и на ордынской территории.

При всестороннем анализе даже русских источников становится ясно, что описание отношений между Ордой и Москвой, и, шире, Русью только в ключе «агрессивного противостояния» неудовлетворительно. Отношения между этими политическими образованиями были весьма прагматичными и, можно сказать, «вынужденно-дружественными»; религиозный и этнический антагонизм не играл существенной роли в их дипломатии. Политически и экономически Московская Русь была частью тюрко-монгольского мира с самого его возникновения. Она продолжала оставаться таковой и в XV веке.

Как это было?

Как пишет «Википедия», «Стояние на реке Угре», «Угорщина» — это военные действия в 1480 году между ханом Большой Орды Ахмадом б. Кичи-Мухаммадом и великим князем московским Иваном III Васильевичем («Великим»), вызванные отказом Москвы (1476 год) платить Орде ежегодную дань. Якобы это событие ярко продемонстрировало растущую военную мощь Московского княжества и ослабление Большой Орды. Кратко пройдемся по фактической стороне события.

По всей видимости, в 1476 году великий князь Московский Иван III Васильевич прекратил уплату дани хану «Престольного владения» (Большой Орды). Долгое время занятый борьбой за верховенство на территории бывшей Золотой Орды с Крымским ханством Ахмад лишь в 1480 году начал активные действия по отношению к непокорному «русскому улусу». Используя сложившуюся сложную для Ивана III внутреннюю и внешнюю обстановку, Ахмад осенью 1480 года выступил с основными силами. Основной целью похода большеордынского хана являлось возобновление вассальной зависимости русских князей от хана Большой Орды: 1) восстановление выплаты дани в Большую Орду; 2) поездки в Орду за ярлыком на великое княжение. О традиционной военной помощи русского вассала ханскому войску в это время речи, видимо, уже не велось.

«Того же лета, злоименитый царь Ахмад поиде на православное христьяньство, на Русь, на святые церкви и на великого князя, похваляся разорити святые церкви и все православие пленити и самого великого князя, яко же при Батый беше», — так рисуют данное событие русские летописцы.

Интересно отметить, что боярская верхушка Московского княжества раскололась на две группы. Одна («сребролюбцев богатых и брюхатых» — т. е. людей состоятельных, тех, кому было что терять) во главе с окольничим Иваном Ощерой и Григорием Мамоном советовала Ивану III подчиниться хану (как это практиковалось прежде), съездив к нему на поклон и выплатив всю дань за предыдущие «неоплаченные» годы: данная группировка ратовала за отношения с Ордой «по старине» (то есть во времена «ига»). Другая якобы отстаивала необходимость бороться с Ордой.

Иван III — смельчак или осторожный политик?

Надо отметить, что в те времена жить «по старине», то есть как было прежде (шире — по прецеденту) считалось положительным знаком и хорошим тоном (чего не скажешь о современных реалиях, когда нам постоянно предлагают что-то менять в своей жизни, «двигаться к новому», «вперед», к непонятному «успеху», который тоже явно «впереди», отказываясь якобы от закоснелых старых реалий и т. д.). Жить же «по-новому» считалось тоном дурным, так как это было небезопасно — кто знает, что принесут изменения? Возможно, кару божью, войну и смерть? Примерно так рассуждали люди средневековья. Хотя бы поэтому для Ивана III выступить против хана было непростым решением.

Действительно, судя по всему, великий князь далеко не ратовал безоговорочно за военную борьбу с Ордой; как отмечают источники, он долго колебался в выборе. В одной из летописей отмечается, что в определенный момент Иван даже запаниковал: «Ужас наиде на нь, и въсхоте бежати от брега, а свою великую княгиню Римлянку и казну с нею посла на Белоозеро». Этому способствовало и то, что власть Орды воспринималась как Божье наказание за грехи русских, пришедшее еще в 1237 году. Соответственно сопротивление Орде приравнивалось к сопротивлению воле Бога (в условиях средних веков это было почти невозможно). Хан как вышестоящий правитель по отношению к русским князьям воспринимался как носитель воли Господа, как представитель небесного порядка. Сопротивляться ему было равносильно выступлению против Бога. Именно поэтому, кстати, и стало возможным выступление русских войск на Куликовом поле против войск беклербека (!) (он не был ханом) Мамая. Когда же два года спустя на Русь двинулся легитимный правитель — хан Тохтамыш — сопротивления не было.

Неизвестно, что сподвигло великого князя выбрать путь военного противостояния. Известно, что Иван III весьма охотно прислушивался к советам боярской думы; Иван Берсень-Беклемишев писал, что великий князь «против собя стречю (возражения, — прим. Б. Р.) любил и тех жаловал, которые против его говаривали». Андрей Курбский тоже отмечал любовь монарха к боярским советам. Вероятно, немалую роль в выборе Ивана III сопротивляться Орде сыграла церковь, которая к этому времени уже определилась в позиционировании ордынцев как «поганых» и тяготилась их покровительством. Вряд ли на поведение Ивана III повлияла позиция москвичей, которые якобы требовали от великого князя решительных действий. В любом случае, не стоит представлять поведение Ивана III как поведение «храбреца» и «освободителя Руси от власти Орды». Как всякий политик, он осторожно нащупывал наименее проблемные пути. Возможно, немалую роль в решении великого князя сыграли и обстоятельства, недоступные современному исследователю из-за состояния источников (мы имеем только официальную версию русских летописцев; такие моменты, как, к примеру, влияние жены, они указывали выборочно).

Нур-Даулет — коварная «подстава» великого князя

Иван III начал стягивать войска к берегам реки Оки. Ахмад решил вторгнуться на русскую территорию через приток Оки реку Угру. Великий князь, получив сведения о таких намерениях, направил своего сына Ивана и брата Андрея Меньшого к Калуге и к берегу Угры.

Несколько дней продолжались попытки ордынцев переправиться; попытки не принесли ордынцам желаемого успеха; они отступили и встали в Лузе. Войска Ивана III заняли оборонительные позиции на противоположном берегу реки. Началось знаменитое «Стояние на Угре». На серьезную атаку ни одна из сторон не решалась.

Ахмад потребовал, чтобы к нему с изъявлением покорности явился сам великий князь, а также чтобы русские выплатили дань, которую задолжали за 7 лет. Требования дани русскими были отклонены, подарки от них ордынцами не приняты; переговоры прервались. Иван III апеллировал не только непосредственно к хану, но и к его беклербеку (главный военачальник в Золотой Орде, «князь») Тимуру («Темиру») из клана Мангыт, которому были отправлены хорошие поминки (материальные дары). Однако последний сообщил через посла, что не в состоянии помочь, так как ситуация слишком серьезная — под вопрос поставлен престиж Орды как таковой, вопрос ее верховенства над Русью. Важно отметить, что элемент неожиданности и быстроты — главная сила ордынцев — в данном случае был давно утерян.

Источник, гораздый на выдумки, «Казанская история», сообщает, что якобы Иван III казнил ордынское посольство, отправленное Ахмадом к Ивану за данью. Великий князь как будто бы отказался платить хану; более того, он якобы взял басму (особый знак, выдававшийся ордынскими ханами в XIII—XV веках в качестве верительной грамоты, — прим. Б. Р.) и растоптал ее; после этого все ордынские послы, кроме одного, были казнены. Это явная выдумка автора источника. В то время русские великие князья и помышлять не могли о таких вольностях. Над всем довлело верховенство Орды. Это общий контекст того времени.

При этом, как говорилось выше, источники упоминают о колебаниях великого князя; в одной из летописей даже отмечается, что Иван запаниковал.

На территории Большой Орды остались те, кто не был способен к войне — женщины (в том числе жены хана и его эмиров) и дети. По данным «Казанского летописца», Иван направил под Орду отряд под командованием касимовского хана Нур-Даулета (бывший крымский хан и старший брат крымского хана Менгли-Гирея) и князя Василия Ноздреватого, который должен был разграбить Сарай. 28 октября 1480 года Иван III решил отводить войска, чтобы в благоприятной обстановке дать сражение, если ордынцы форсируют реку. Ахмад, узнав про Нур-Даулета, да еще и испытывая недостаток продовольствия, не решился преследовать русских и также начал отводить войска. Согласно русским летописцам, большое значение в отступлении Ахмада имели морозы, которые были чрезвычайно сильны в тот год («яко не мощно зрети»). 11 ноября Ахмад принял решение отправиться назад в Орду.

«Ничейный» исход военной акции Ахмада вполне устраивал Ивана III, в то время как для самого хана — инициатора действия — это было серьезное поражение, хотя и не военное.

По Степи моментально распространился слух о неудаче большеордынского хана. Согласно представлениям монголов и тюрок, божественной харизмой обладал тот, кто побеждал в сражениях. Тот же, кто их проигрывал, лишался ее. Такого можно было и сместить. При этом у Ахмада было немало противников. В их числе — сибирский Джучид Шибанид хан Сайид-Ибрагим («Ибак», «Ивак» русских летописей). 6 января 1481 года Ахмад был убит в результате внезапного нападения тюменского хана Сайид-Ибрагима (Ибака) и ногайского правителя Ямгурчи на степную ставку Ахмада. Как отмечают летописи, в юрту хана, еще не успевшего отойти ото сна, ворвались двое, и один из них снес голову хану кривой саблей; причем в дальнейшем каждый приписывал убийство Ахмада себе. Автор работы «Москва и Орда» А.А. Горский по этому поводу выразился так: «последний, кто попытался возродить былое могущество державы Джучидов, получил смертельный удар». В Большой Орде началась междоусобица.

Как воспринимать «Стояние на Угре»?

«Стояние» вряд ли продуктивно рассматривать как «конец ордынского ига», так как дань в государства-наследники Улуса Джучи выплачивалась и много позже этого события. После распада единого ордынского государства «выход» (дань) продолжал выплачиваться в наследные Орде ханства и орды, в первую очередь в так называемые «основные наследники» прежнего могущества; после покорения Большой Орды крымским ханом в 1502 году и перехода к нему главных ордынских регалий это был Крым. Кроме того, «выход» выплачивался также в Казань и Ногайскую Орду.

Как отмечает С.Ф. Фаизов, в отношениях между Москвой и позднезолотоордынскими государствами на протяжении XVI— XVII веков сохранялись две традиции неравноправного характера: «челобитная» формула обращения великих князей и позднее царей к ханам Крыма (до третьей четверти XVI века) и выплата «поминков» (дани) ими же до 1685 года. В течение XVI века русским монархам пришлось трижды письменно подтвердить обязательства по выплатам: в 1521 году — Василию III (ему удалось вернуть запись), в 1539 и 1576 годах — Ивану Грозному.

Скорее, как начальный маркер освобождения от татарской зависимости можно воспринимать события 1487 года в Казани, когда на казанский ханский престол был посажен московский ставленник Джучид Мухаммад-Амин; он стал именоваться «братом» и «сыном» великого князя, чего прежде никогда не было — все Чингисиды по происхождению были выше покоренной когда-то Бату династии Рюриковичей-Даниловичей.