Артем Голдман: «В России есть две вещи, которые ценятся в мире — это мозги и женщины»

«С точки зрения выручки и прибыльности наш бизнес для Америки достаточно средний»

— Как входили в технологический бизнес?

— Вообще, я достаточно давно начал заниматься созданием сайтов и приложений, а первую более-менее серьезную компанию я открыл около 10 лет назад в Италии, когда там учился. У нас был курс, посвященный новым медиа, и мы с одногруппниками запустили собственный проект: сделали достаточно много работ для итальянских музеев и компаний, плюс, со временем начали поступать заказы из Москвы. После этого была работа в большом рекламном холдинге, клиентами которого были «Роснано», «Газпром» и другие крупные корпорации. Там я там возглавил медиа-департамент: они занимались ивентами, но медиа и IT-часть у них была не закрыта.

Первый IT-стартап мы открыли в 2014 году, находясь в стартап-академии Сколково — это был онлайн-маркетплейс LegalSpace для поиска юристов по всему миру. Два года назад мы его продали, и я переехал в Америку. Именно тогда я лично столкнулся с непростой миграционной историей, а именно сбором всех необходимых документов, и понял, что в этой области не хватает хорошего решения. В результате, мы запустили сервис Visabot (бот помогает собрать документы, чтобы продлить визу или получить грин-карту, — прим. ред.), и буквально за год нашей услугой воспользовались больше 105 тысяч человек.

Отчасти нам помог Трамп с его заявлениями о миграционной политике. Да и в целом в Америке очень много писали и пишут про наш бизнес, и, по всей видимости, это тоже поспособствовало попаданию в Forbes. Я хочу заметить, что это список не самых богатых бизнесменов, а список так называемых перспективных предпринимателей до 30 лет — с точки зрения выручки и прибыльности наш бизнес для Америки достаточно средний. Очевидно, что мы — не Facebook.

— К слову, не могли бы вы озвучить данные по выручке и прибыльности?

— Я смогу озвучить эти данные только после декабря, потому что у нас есть эксклюзивные обязательства перед американским Forbes — они будут делать выпуск, посвященный перспективным предпринимателям до 30 лет, и нас попросили никому не давать конкретные цифры.

Первый IT-стартап мы открыли в 2014 году, находясь в стартап-академии Сколково — это был онлайн-маркетплейс LegalSpace для поиска юристов по всему миру

«Нам помог популизм Трампа»

— Хорошо, тогда попрошу вас рассказать про Visabot то, что вы можете озвучивать другим изданиям.

— Мы запустились в ноябре прошлого года и на протяжении первых шести месяцев занимались тестированием различных гипотез, так как в иммиграционном праве есть огромное количество услуг: какая-нибудь рабочая виза, семейная грин-карта и так далее. Обычно юристы берут за это от 2 до 5 тыс. долларов, а у нас это стоит 150 долларов, но дело тут даже не в цене, а в длительности процесса.

Юриста надо найти, написать ему, дождаться ответа, через неделю вы запишетесь к нему на звонок, потом последует бесконечный обмен почтой и так далее. У нас вы заходите на сайт и за час получаете все ответы, которые вам были нужны. По сути, мы создали ИИ, в котором аккумулировали все знания по данной услуге. Вы просто переписываетесь в чате и потом получаете все документы.

Кстати, касательно цифр могу сказать, что мы привлекли для проекта инвестиции от Адама Дрейпера (Дрейперы — это очень известная семья, владеющая крупным венчурным фондом в Америке — они инвестировали в Skype, Tesla, SpaceX), вступили в «500 Startups», плюс, у нас есть американские и китайские бизнес-ангелы. В общей сложности, мы привлекли около 500 тыс. долларов.

— Сложно ли было привлекать инвестиции?

— Я считаю, что, когда от продукта есть вау-эффект, когда людям удобно им пользоваться и когда они рассказывают о нем другим (в среднем, каждый наш клиент приводит еще двух-трех клиентов), то клиенты, инвесторы и пресса придут к вам сами.

Если продукт хороший и актуальный, то привлечь инвестиции не так сложно, а особенно в Долине, где эта индустрия сравнима с конвейером. Если в России есть лишь несколько человек и фондов, которые занимаются этой темой, то в Америке работает огромный механизм. Среднестатистический аналитик в местном венчурном фонде за год проводит минимум 300—500 встреч со стартапами, приводя примерно 50—100 стартапов к инвестициям. Это огромная индустрия.

Конечно, я не могу сказать, что все было очень просто, но это часть процесса — ты находишь людей из индустрии, которым это может быть интересно, понимаешь, какие задачи ты хочешь, чтобы они решили. Вообще, я считаю, что стартапу не всегда нужны деньги: они необходимы на том этапе, когда его создатели поняли как их использовать — нашли канал клиентов и решили как будут масштабировать проект.

Я считаю, что, когда от продукта есть вау-эффект, когда людям удобно им пользоваться и когда они рассказывают о нем другим, то клиенты, инвесторы и пресса придут к вам сами

— Артем, в начале разговора вы сказали, что вашему проекту помог Дональд Трамп. Каким образом?

— Помог он, конечно, условно. Когда шла его предвыборная кампания, общественность и пресса невзлюбили его за планы по строительству стены на границе в Мексикой и угрозы введения дополнительных санкций для иммигрантов. Нам помог его популизм — пресса постоянно искала за что бы зацепиться по этой теме, а наш стартап как раз очень удачно вписывался.

Если бы мы запустились без него, то мы бы все равно развивались, но, наверное, чуть медленнее. В день запуска вышло больше сотни статей в разных блогах и изданиях, потому что это была тема, на которую им хотелось говорить: «В Силиконовой долине появился стартап, который может помочь вам с визой!».

— Большая ли команда стоит за созданием Visabot? Много ли в штате юристов?

— В нашей команде всего 11 человек, двое из них — миграционные юристы. Вообще, я противник больших штатов: если речь идет об IT-компании, то в ней продукт должен создаваться небольшим количеством людей, особенно в начале, когда у вас не десятки миллионов пользователей.

«Два года назад я не думал, что когда-нибудь буду знакомиться с Цукербергом на конференции Facebook»

— Артем, а почему, когда перед вами встал вопрос о переезде, вы выбрали именно Америку? И почему ваш бот также ориентирован на эту страну?

— Вообще, у меня есть израильское гражданство, и изначально я подумывал про Израиль. Мне казалось, что инвестиционный климат там лучше, но потом я понял, что это не так. А основная причина нахождения в Америке — это огромный рынок, на котором интересно работать.

Что касается второго вопроса, то, если бы мы сделали подобный бот для России, то, во-первых, у нас было бы гораздо меньше желающих (эмиграция в Америку и в Россию не сопоставима), а во-вторых стоимость была бы ниже и инвестиции давались бы совсем иначе. Но замечу, что к нам постоянно приходят запросы из других стран. Думаю, со временем мы будем делать что-то типа франшизы для других регионов.

— По поводу переезда: говорят, что стартаперы сейчас массово переезжают на Кипр. Вы не в курсе, в чем причина?

— Да, Кипр — хорошая история, но я думаю, что он больше не про стартапы. Там очень дешевый и качественный уровень жизни. Насколько я знаю, цены там такие же, как в России, или чуть ниже, но при этом ты получаешь море, бассейн и солнце практически круглый год. Для творческих людей это идеально, плюс, близость к Европе — это не Таиланд или Бали, куда также многие уезжают. Я слышал о том, что туда едут многие визуальщики и аниматоры, но не те, кто работает по части IT.

В самом начале, когда я сюда переехал, мы вступили в инкубатор Founder Institute в сердце Силиконовой долины — Пало Альто. С нами работал его основатель Адео Ресси (на фото) — друг Илона Маска. С этого все и началось

— А сложно ли было попасть в Силиконовую долину?

— Я приезжал сюда несколько лет назад по программе, организованной Фондом развития интернет инициатив (ФРИИ): мы ездили по предпринимателям, которые здесь работают, и слушали их бизнес-истории. Тогда я понял, что переезд в Долину — это абсолютно реально, и накидал для себя примерный план. В самом начале, когда я сюда переехал, мы вступили в инкубатор Founder Institute в сердце Силиконовой долины — Пало Альто. С нами работал его основатель Адео Ресси — друг Илона Маска. С этого все и началось.

— Как бы вы описали жизнь там?

— Долина — это огромный рынок и огромное количество стартапов. Условно говоря, здесь стартап делает даже водитель Uber.

Здесь очень интересно. Это то место, в котором рождается все, чем ежедневно пользуется современный мир: Google, Facebook, Instagram, Snapchat — можно перечислять бесконечно.

Здесь можно найти кого угодно. Еще 2 года назад я не думал, что когда-нибудь буду знакомиться с Марком Цукербергом на конференции Facebook. Долина — это очень маленький мир, в котором все очень плотно сконцентрированы.

— Если обобщить все то, что вы сейчас наблюдаете в Долине, то какие разработки появятся в мире в ближайшей перспективе?

— Я назову несколько вещей, которые будут понятны всем категориям читателей. Во-первых, все виды самоуправляемого транспорта — для этого уже есть все необходимые разработки. Во-вторых, ретейл: большинство покупок перейдут в онлайн, а в оффлайне уже не будет кассиров — это будут датчики. Условно говоря, ты заходишь в магазин, набираешь товары и уходишь из магазина. Никаких очередей, все считывается автоматически. Единственное, может быть, на входе будут стоять «турникеты»: приложил к одному из них свою карточку, прошел, затем вышел и с карты списались средства.

«Пока миллиарды долларов у нас будут инвестироваться в здания, а не в людей, ситуация не поменяется»

— А как же российские инновационные площадки — Сколково, Иннополис?

— Америка — это совершенно другой уровень сложности. Одно дело — выстраивать компанию здесь, а другое — в России. Конкурировать с компаниями, которые представлены в Долине — более интересная задача.

— Можно ли ставить в один ряд Сколково и Силиконовую долину?

— Это абсолютно разные вещи. Я считаю, что Россия сейчас проходит необходимую ступень развития, и, возможно, когда-нибудь она придет к более разумной трате денег на инновации. Для меня остается загадкой то, почему у нас вливают огромные средства в строительство гигантских зданий, вместо того, чтобы раздать эти деньги интересным проектам и талантливым студентам.

В Америке такого нет. Здесь здание любого акселератора — это очень скромный, маленький офис. Они прекрасно понимают, что финансируют стартапы, чтобы на ранней стадии предпринимателям было на что существовать, чтобы они могли тратить деньги на тестирование своих гипотез в бизнесе. И даже если 99% компаний не «выстреливают», то здесь формируется экосистема из талантливых людей, которые со временем либо переходят работать в другие компании, либо создают новые стартапы. Поэтому здесь движение идет по нарастающей.

Мне кажется, надо реально меняться и в первую очередь заниматься инвестированием в людей. Люди уезжают в Америку, потому что здесь в них инвестируют.

Я считаю, что Россия сейчас проходит необходимую ступень развития, и, возможно, когда-нибудь она придет к более разумной трате денег на инновации

— Артем, как вы думаете, мы можем остановить «утечку мозгов» в ближайшей перспективе?

— Я считаю, что остановить «утечку мозгов» элементарно. Более того, можно организовать «приток мозгов», потому что людей, которые с удовольствием приехали бы в Россию, полно (и не только россиян, кстати). Просто, на мой взгляд, такая задача сейчас не стоит.

Как я уже сказал, нужно инвестировать в людей. Допустим, у ученого есть проект — цель всей его жизни. Если в Стэнфорде ему дадут на него грант в миллион долларов и лабораторию, то он 100 процентов останется там, даже несмотря на то, что он будет страдать и любить Россию. Поэтому, пока миллионы и миллиарды долларов у нас будут инвестироваться в здания, а не в людей, ситуация не поменяется.

— На ваш взгляд, в каких областях IT Россия сейчас конкурентна и вполне способна перегнать остальных?

— В России есть две вещи, которые особенно ценятся в мире — это мозги и женщины. В Силиконовой долине — русские везде. Они занимают топовые позиции в Google, Facebook. Нет ни одной компании, в которой не было бы русского инженера, управленца, специалиста в маркетинге или дизайне. Количество русскоязычных людей здесь поражает, просто об этом мало кто знает.

В последнее время ко мне часто обращаются российские разработчики, и я знакомлю, наверное, уже четвертый стартап, с нашими инвесторами — и в них инвестируют. То есть, качество IT-продукта в России всегда круче.

У нас есть проблемы с маркетингом и вообще с продажами, потому что у наших людей ввиду «советского» образования более ученый склад ума — они нацелены на созидание и не думают про необходимость товара на рынке и его продажи. Но современное поколение уже научилось закрывать эту компетенцию. Поэтому Россия, Украина, Белоруссия — самые талантливые инженеры, и все это здесь признают.

«Мне было бы интересно поделиться с Путиным своим видением касательно развития IT-сферы»

— В последние годы российское образование подвергается жесткой критике, однако параллельно с этим в нашей стране вырастают отличные специалисты. Чем бы вы это объяснили?

— Я честно думаю, что Россия — это страна, в которой каждый день нужно выживать. У нас эта способность заложена на каком-то генетическом уровне. В некоторых вещах мы вообще не видим проблемы: начиная от холода и заканчивая какими-то более серьезными неудобствами. У россиян очень гибкий ум. Для американского инженера какая-нибудь задача может показаться нерешаемой, а для нашего она покажется несложной. Для наших специалистов вообще существует мало сложных задач.

Мне кажется, дело даже не в образовании, а в особом складе ума. Хотя, стоит заметить, что в разных точках России есть ведущие вузы, которые продолжают готовить отличных специалистов — техническое образование у нас очень серьезное. Кстати, помню, что несколько лет назад я смотрел программу какой-то страны (либо Америка, либо Израиль, не помню точно) по математике, и меня удивило, что это был уже не первый курс университета, но по сути они изучали то, что я изучал в России еще в седьмом классе.

В этом деле мы, конечно, серьезно соперничаем с Китаем. Китайцы обладают нереальной трудоспособностью — количество задач, которое они могут решить за короткий период времени, поражает. К примеру, у меня есть две сотрудницы, и нам нужно сделать таблицу, в которой будет тысяча запросов. Я понимаю, что россиянка будет делать это неделю, а китаянка сможет выполнить это задание за 6 часов. Так их учат — они очень хорошо решают огромное количество конвертных задач. Но они не креативные — в этом их проблема.

Я честно думаю, что Россия – это страна, в которой каждый день нужно выживать. У нас эта способность заложена на каком-то генетическом уровне

— Артем, ваш сосед по списку Forbes Виталик Бутерин в этом году встретился с Владимиром Путиным и познакомил его с криптой и блокчейном. А если бы вы встретились с президентом, что бы вы ему сказали?

— Я переживаю из-за того, что вижу огромное количество талантливых людей, которых не поддерживают ни российские инвесторы, ни комьюнити в целом. Им приходится либо работать в других сферах, либо уезжать, если появляется такая возможность. Поэтому, мне было бы интересно поделиться с ним своим видением касательно развития IT-сферы, различных программ, инициатив, инвестиций в IT-компании. То, как это делается сейчас, — очевидно не работает.

— Напоследок хочу спросить вас о дальнейших планах и судьбе Visabot.

— Очевидно, мы продолжим заниматься Visabot — это уже более-менее вставший на рельсы проект, в рамках которого мы будем наращивать клиентскую базу и добавлять другие услуги. Вообще, у меня есть желание заняться выстраиванием какой-то большой компании. Несомненно, Visabot в его текущем виде — это серьезный бизнес, однако он никогда не станет Facebook, потому что рынок ограничен.

Также я периодически инвестирую небольшие суммы в стартапы, которые могли бы быть интересны. Я всегда открыт для новых бизнесов и возможностей!