Владимир Циома, СКР: «Нельзя грести всех предпринимателей под одну гребенку!»

Предложение Николаева и «благословение» Нафикова

— Добрый день, Владимир Николаевич! Поздравляю вас с назначением. Скучали по работе следователем? Почему решили вернуться?

— Работа следователем — это тот базис, который закладывает и необходимые навыки, и психологическую устойчивость, делает сотрудника правоохранительных органов профессионалом. Где-то после пяти лет напряженной работы на следствии наступает психологическая усталость. Ежедневно сталкиваясь со смертью, кровью, с самыми низменными проявлениями человеческого поведения, естественно устаешь, накапливается стресс. Ночные выезды и круглосуточные дежурства — это и физически тяжело. А если стресс становится постоянным и мешает эффективно выполнять свои функции, то чувствительность притупляется. Говорят ведь — без определенной доли понимания и сопереживания невозможно искать объективную истину по делу.

— В самом начале карьеры хотелось все бросить?

— Опасение не оправдать доверия возникло в первую же неделю. Но решил доработать хотя бы до аттестации, чтобы доказать себе, что не зря учился. Помню, как в первое время многое не получалось, но поддержка наставников и коллектива помогала справляться с непривычной нагрузкой. А при аттестации оказалось, что результаты вовсе не плохие — 18 моих уголовных дел ушло в суд, при средней норме — 15. Наш прокурор района считал, что качество расследования можно обеспечить при одновременном ведении следствия по восьми уголовным делам. Сейчас же времена изменились, и встречаются такие дела, по которым объем работы достигает десятка.

Я через четыре года на следствии ушел в помощники прокурора. Потом занял пост зампрокурора района и так далее. И хочу сказать, что кардинально эта работа не так уж отличается. Фактически расследованием занимается любой сотрудник прокуратуры… Тем более, когда он действительно пытается досконально разобраться в деле.

Почему я решил вернуться? Не смог отказаться от предложения Павла Михайловича Николаева (руководитель Следкома по РТ). Илдус Саидович (Нафиков, прокурор РТ. — прим. ред.) благословил, на эту, так сказать, рокировку кадров. В прокуратуру из Следственного комитета переходят люди, и наоборот — это нормальный процесс. В свое время зампрокурора республики Марат Шамильевич Долгов работал в следствии, а потом вернулся обратно. Это часть нашей работы. Мы не должны — это в законодательстве прописано — всю жизнь работать на одном месте.

«Почему я решил вернуться? Не смог отказаться от предложения Павла Михайловича Николаева» (на фото)

Спарринг с председателем суда

— А как вообще получилось, что вы выбрали эту профессию?

— Мои родители — врачи, так что династия скорее в другую сторону подталкивала. Просто еще в школе был класс с углубленным изучением английского, благодаря чему я без экзаменов поступил в технический вуз на специальность «технический переводчик». А еще два последних года на базе нашего класса экспериментально решили обучать будущих юристов — были основы права, а также рукопашный бой и стрельба. Школу я закончил с серебряной медалью и, уже будучи зачисленным на обучение переводчиком, решил попробовать сдать один экзамен и на юридический факультет.

Сдал на «пять» и был зачислен в Ижевский государственный университет — школу я заканчивал в Удмуртии, потому что мать из Казани направили работать туда. Потом решил вернуться и на второй курс перевелся уже в Казанский университет. В тот период я еще активно занимался спортом, таким спортивным единоборством, как кикбоксинг. Участвовал и в профессиональных боях — любительских турниров и спонсоров в ту пору не было. Я и до сих пор выхожу на ринг.

— Среди ваших знакомых прокуроров и следователей есть те, кто разделяет ваше увлечение?

— В Зеленодольске мы время от времени устраивали спарринги с председателем суда Андреем Алексеевичем Николаевым.

— И кто кого?

— Ну мы же не можем выигрывать у суда (смеется), но на самом деле это были не соревновательные бои, а дружеские, учебные спарринги. Периодически на тренировке в обеденный перерыв встречались на ринге с бывшим руководителем Зеленодольского МРСО Рустемом Адиатуллиным, сейчас он руководитель второго отдела по расследованию особо важных дел следственного комитета по РТ.

Неправильно кардинально разделять надзор и расследование уголовных дел. Во многом эти направления схожи — поиском следов и людей с нужной информацией, построением логических цепочек

О проблеме границ воды и леса

— Вы сказали, что много общего между работой прокурора и следователя. Пример не приведете?

— Неправильно кардинально разделять надзор и расследование уголовных дел. Во многом эти направления схожи — поиском следов и людей с нужной информацией, построением логических цепочек. В качестве примера можно привести нашу совместную со Следственным комитетом работу по пресечению хищения участка лесного фонда в Боровом Матюшино в рамках деятельности дачного потребкооператива «Боровое». На этапе прокурорской проверки появилась информация, что территория ДПК значительно больше, нежели это предусмотрено по документам. Тогда была организована совместная проверка со следствием, и установлен факт завышения площади территории. Стали разбираться, каким образом это произошло, установили ущерб в десятки миллионов рублей причиненный государству ущерб. Уголовное дело дошло до обвинительного приговора председателю ДПК, а Лаишевской прокуратурой было подано три иска о сносе незаконных дачных построек.

Если говорить о фактах застройки водоохранных зон, то по большому счету ни один орган в одиночку не сможет кардинально поменять ситуацию в этой сфере. Надо собраться муниципалитету, прокуратуре, полиции и, уточнив судебное видение этой проблемы, (которое пока не имеет единого правоприменения), определять наиболее одиозные точки, формировать практику. После этого внедрять ее повсеместно. Сейчас это больше напоминает поиск вслепую.

Даже если взять разрекламированную практику межевания границ водоохранных зон, отталкиваясь от 53-метровой отметки Куйбышевского водохранилища. Без ее наличия в документах суды говорили: не можем определить, есть нарушение или нет. Хотя при проверках мы эту линию устанавливали путем межевых измерений и в воде, и на берегу. Теперь же по территории Зеленодольского района эта линия уреза воды по 53-й отметке зафиксирована, однако практика ее активного применения не на слуху. При этом сами нарушения легко увидеть, выйдя на воду на лодке. Отмечу, что согласно приказу о распределении полномочий, эти вопросы отнесены к компетенции Волжской природоохранной прокуратуры и ее структурного подразделения — Казанской межрайонной природоохранной прокуратуры.

Неуплаченный штраф Тимофеева и слабости Богаченко

— Вы вспомнили работу в Лаишево, по которой не могли не сталкиваться с главой района Александром Тимофеевым. Для вас стало неожиданностью, когда он, уже работая главой Верхнего Услона, был задержан за взятку?

— Удивлены были все, включая его самого. Это был первый факт задержания главы района республики. В период нашей работы в Лаишево информации о каких-то противоправных деяниях с его стороны у правоохранительных органов не было. Иначе меры бы были приняты. А вот решение суда о замене штрафа в 300 млн рублей [на реальный срок] для меня неожиданностью не стало. Мы по поручению прокуратуры РТ готовили для суда справку о том, что у Тимофеева имелись какие-то имущественные возможности [для погашения штрафа]. Поэтому наш отдел по противодействию коррупции и выдвинул требование о замене неуплаченного штрафа на заключение под стражу. И суд такое решение принял.

«Мы по поручению прокуратуры РТ готовили для суда справку о том, что у Тимофеева имелись какие-то имущественные возможности. Поэтому наш отдел по противодействию коррупции и выдвинул требование о замене неуплаченного штрафа на заключение под стражу». Фото evening-kazan.ru

— Вы лично представляли гособвинение на процессе по делу инкассатора Богаченко по делу о громком разбое с хищением 68 млн рублей. Чем оно вам запомнилось?

— Тот процесс для меня, в первую очередь, был возможностью проверить и повысить профессиональный уровень: если не участвовать в таких делах, навыки быстро притупляются, забываются. Очень правильная политика руководства прокуратуры — именно по тяжелым статьям и по наиболее важным делам прокуроры района сами должны поддерживать обвинение — если не умеешь сам, как других научишь?

По этому делу было похищено 13 миллионов рублей, их так и не нашли. Было несколько версий, наиболее распространенная — хищение со стороны сотрудников полиции. Но она достаточно тщательно проверялась и не нашла подтверждения. Другое дело — хищение денег оставшимися на свободе друзьями-подельниками Богаченко. Сразу после задержания прятавшихся в Марий Эл Богаченко и Кострубина, у их дружков, кто проходил свидетелями по делу, была возможность изъять в лесу часть захоронок с деньгами.

Сам Богаченко в суде упоминал о каналах ухода и наличии договоренности с преступными элементами по оформлению паспортов. На каком-то этапе они не сработали, поэтому он и был вынужден задержаться в Марийской республике. Еще была информация, что окружение владельца коттеджа, в котором отсиживались инкассатор с подельником, имело преступные связи.

Сам Богаченко, с моей точки зрения, психологически слабый человек. Он запутался в коме проблем и не смог найти баланс между желанием жить хорошо и со скромной зарплатой. Какое-то время не работал. А в семье ребенок родился, да еще и бывшая супруга есть. Наделал долгов, не зная из чего их отдавать, начались конфликты с друзьями. Он не нашел ничего лучше, чем свалить проблемы на работодателя, посчитав, что банк его обкрадывает. Хотя зарплату ему платили. Это проверялось в ходе следствия. На него штрафы накладывали, может, он их несправедливыми считал.

— А нарушения процедуры инкассации в этой истории были?

— Установлено лишь одно нарушение — инкассаторские сумки не были помещены под замок. Правда, соблюдение этого требования не смогло бы помешать замыслу Богаченко. Кстати, он пояснял, что жестокости с ранением напарника изначально не планировал — просто стрелял вниз, чтобы избежать рикошета и даже не смотрел куда именно.

Если вспомнить историю Зеленодольска, то в царские времена на строительство моста через Волгу привлекали очень много заключенных, которые здесь и осели. Но еще до возведения моста, там находилась переправа, которую первые зеленодольцы успешно контролировали. В общем отчаянные люди в этих местах были всегда. Опять же непроходимые марийские леса рядом накладывали отпечаток такой вольницы.

«Сам Богаченко, с моей точки зрения, психологически слабый человек. Он запутался в коме проблем и не смог найти баланс между желанием жить хорошо и скромной зарплатой». Фото evening-kazan.ru

ЖКХ и цыгане

— Что вам удалось и не удалось сделать на посту прокурора Зеленодольска за два года?

— Если говорить о результатах, то многого из намеченного еще не достигли. Но там осталась сильная команда молодых и грамотных сотрудников. Расставаться с людьми, когда сформирован коллектив и пройдено немало пути, вот это вызывает определенное сожаление.

Направления, которые мы разрабатывали в Зеленодольске — они на слуху. В том числе и по вашим публикациям. Например, проблемы, скажем так, связанные со специфичным пониманием своих задач некоторыми муниципальными чиновниками — это направление я продолжу на новом месте работы… Но в основном я бы сейчас выделил проблемы ЖКХ. Есть планы по дальнейшему углублению этой темы. В ней большие деньги крутятся, зависят жизнь и благополучие многих людей. Попытаться сделать систему более прозрачной и управляемой — это, я считаю, достойная задача.

— То есть можно ждать и уголовных дел?

— Это уже крайняя форма реагирования. Можно уголовным делом сломать систему, наказав человека, но придется ее воссоздавать заново, возможно, с большими потерями. И тут иногда прокурорский иск в суд имеет даже больший эффект, потому что уголовное наказание само по себе не исправляет имеющиеся недочеты.

— Под вашим руководством прокуратура Зеленодольска отметилась еще и в истории противостояния с цыганской общиной...

— Я бы воздержался от этих формулировок, потому что мы не воюем. Тем более с той или иной этнической группой. Есть нарушения законодательства на определенной территории. Под меры прокурорского реагирования, связанные с ликвидацией незаконных подключений к электросетям, могли попасть представители любой национальности. Но, если массово нарушения допускаются этими людьми, власти не могут с этим смириться. Граждане смотрят на бездействие и говорят: почему им можно, а нам нет? Долги по ЖКХ в районе серьезные, а о собираемости платежей в ситуации, когда большая часть домов поселения это незаконный самострой, речь вообще не велась. Как можно собрать деньги с того, чего нет?! Поэтому и принимались предусмотренные меры реагирования.

«Мы не воюем. Тем более с той или иной этнической группой. Есть нарушения законодательства на определенной территории. Под меры прокурорского реагирования, связанные с ликвидацией незаконных подключений к электросетям, могли попасть представители любой национальности». Фото idelreal.org

Громкие дела и посадки — не самоцель

— Каким будет круг ваших обязанностей на новом посту?

— Для меня создали очень благоприятные условия, за что я благодарен. Хотя направления непростые и достаточно ответственные — это руководство двумя отделами по расследованию особо важных дел, которые специализируются на делах о коррупции, должностных преступлениях и преступлениях, затрагивающих интересы несовершеннолетних. Под моим контролем Высокогорский МРСО (межрайонный следственный отдел. — прим. ред.), Набережночелнинский, Нижнекамский и, безусловно, Зеленодольский отделы — там сейчас новый руководитель, и есть очень интересные наработки по взаимодействию всех силовых органов. Достаточно дружно в тандеме в Зеленодольске работают полиция, ФСБ, прокуратура и следственный комитет.

Мы не гонимся за громкими уголовными делами. Они — не самоцель. Мы пытаемся поменять ситуацию, исправить ее к лучшему. Если человек без уголовного дела осознает ошибки и возместит причиненный вред, сделав так, чтобы все было законно, возможно это будет свидетельствовать и об отсутствии состава преступления.

— В последнее время в Татарстане часто критикуют следствие и суды за аресты бизнесменов по делам о мошенничестве. Согласны с критикой?

— Есть сформированная позиция: нельзя грести всех под одну гребенку! Единственный рецепт, как избежать перегибов — это досконально разбираться в каждом уголовном деле. Есть предприниматели, которые лишь условно могут быть названы таковыми, а вся их деятельность представляет собой цепочку мошенничеств. Но такие «предприниматели» хорошо знают свои права и лазейки в законодательстве. И начинают полемику, что их привлекают за деятельность на благо общества, из-за каких-то ошибок, неблагоприятной конъюнктуры и прочее — таких безусловно надо привлекать. В противном случае граждане начинают говорить о правовом беспределе, коррумпированности, аффилированности. Но от этого нужно отграничивать те случаи, когда общественно-опасные последствия наступили в результате объективных обстоятельств и просчетов, а злого умысла на завладение чужим имуществом не было.

Как мороз и лопата помогли раскрытию дела

— А можете вспомнить расследованные вами дела из числа резонансных?

— Расскажу про два дела. Оба были сюжетами телевизионного цикла «Черное озеро». Первое — это убийство в начале 2000-х предпринимателя при возвращении из Челнов с суммой около 500 тысяч рублей его компаньоном — бывшим охранником крупного бизнесмена вместе с подельником. Его убили под Шалями, сожгли тело на покрышках и закопали. Машину разобрали и утопили, а деньги поделили. Выйти на след подозреваемых помогли родственники пропавшего, которые параллельно с нами вели активные поиски. Они знали, что Сайфиев — тот самый охранник — в день Х был вместе с пропавшим. Опросили его, стали информацию проверять, и выяснилась масса несоответствий.

Достаточно запутанное было дело. И Сайфиева, и его подельника Тимофеева мы задержали, но они сначала не признавались. Каждый говорил, что не принимал участия в убийстве, а смертельные травмы наносил другой, и он же якобы взял деньги. Это классическая ситуация, которая в теории уголовного права иногда приводила к оправданию. Но в этом деле приговор был обвинительным. Правда, преступников сначала даже арестовать не удавалось — долго не могли найти труп.

Есть сформированная позиция: нельзя грести всех под одну гребенку! Единственный рецепт, как избежать перегибов — это досконально разбираться в каждом уголовном деле

Оперативники постоянно на ту трассу ездили по очереди то с одним, то с другим задержанным, но те все время показывали не то место. В результате решили устроить что-то типа очной ставки прямо на трассе. Адвоката с Сайфиевым доставили на одной машине, Тимофеева на другой, я с родственниками убитого приехал под Шали на третьей. И вот каждый из подозреваемых говорит: «Я только закапывал, а сжигал другой». Спрашиваем: «Где примерно?» Показывает. Родственники копают — ничего нет. Второй показывает: «Примерно здесь». Копают — опять ничего.

Мороз в тот день был –35 градусов. Я на крышу автобусной остановки залез и обнаружил там матерчатые перчатки со следами бурого цвета. Понял, что место примерно то, что нам и нужно. Но все поле снегом замело, следов не видно. В результате начальник криминальной милиции, легендарный опер Валерий Сухоруков объявил задержанным, что его сотрудники уезжают греться. Сайфиев с Тимофеевым: «А как же мы?» — «А вас с адвокатами родственники отвезут…». Те смотрят, а родственники покойного уже лопаты сжимают… И тут Сайфиев, видимо замерз и оценил взгляды родственников, все-таки показал правильное место. Начали копать и сразу наткнулись на шины. А когда отец погибшего нашел под снегом обугленные кости сына, он, действительно, бросился с лопатой на подозреваемых. Но пока добежал до дороги, оперативники их увезли.

Покушение «Рэмбо» на адвоката

Второе дело — дело Музалевского или «Рэмбо» (был осужден к 13 годам колонии за убийство и похищение людей, в 2016 году сбежал из колонии в Кировской области и был задержан в Казани. — прим. ред.). Я расследовал один из эпизодов похищения человека — как раз тот, на котором преступления были пресечены. Очень интересное было дело. И в ходе следствия Музалевский предпринимал попытки побега, а еще пытался причинить телесные повреждения своему адвокату: бросился прямо на него, после того как прочитал свое обвинительное заключение. Но его тогда остановили, конвойные профессионально сработали.

— А лично вам за время службы приходилось оружие и силу применять?

— Только на тренировках и в тире. Наше оружие — голова, в первую очередь, а еще трудолюбие.

— Спасибо за интервью и удачи на новом месте!