Имам Закабанной мечети: «Мой отец был знаком со многими людьми — с Кадыровым, Масхадовым, Дудаевым…»

«Что мне делать с этим бараном? Ходить по улицам и раздавать?»

— Сейджагфар хазрат, вы ведете широкую общественную деятельность, а Закабанная мечеть известна своей социальной направленностью. Недавно узнал, что вы собираетесь построить здесь огромный холодильник для хранения мяса, которое впоследствии будет раздаваться нуждающимся. Что это за хранилище?

— Мы уже оплату произвели и приобретаем холодильник, чтобы реализовать наши проекты. В нем будет храниться мясо, которое будет раздаваться другим мечетям для ифтаров в месяц Рамазан, для их социальных столовых, для тех, кто работает с детскими домами, школами, садиками. Размеры его — восемь на три метра. У нас на курбан приносят очень много мяса. Только в прошлом году нам принесли 1,5 тонны. В три дня мы не успеваем его разделать и распределить. А мясо — скоропортящийся продукт. А теперь мы сможем его не просто хранить и спокойно распределять, но делать консервы, которые мы будем отправлять по разным адресам, в том числе в места лишения свободы. Это республиканский проект, который поможет реализовать многие социально-общественные задумки. Полмиллиона рублей нам уже дали спонсоры, мы покупку произвели. Дальше требуется установка, подготовка фундаментной площадки, навес. На все технические вещи требуется еще порядка 400 тыс. рублей. Надеюсь, что в течение месяца сделаем.

Кстати, и вы потом сможете с телефона сделать платеж. У нас открывается большой проект Zurkurban Kazan, куда вы сможете автоматически перечислить средства. На ваши деньги будет зарезано животное, а мясо пойдет по назначению: детям-сиротам, в медресе, в социальную столовую, бедным и неимущим. У нас есть специальный сайт, заведем группу «ВКонтакте».

— А что за социальная столовая у вас?

— Сейчас она закрыта на ремонт. В 1990 году мечеть была возвращена верующим, а в 1991 году открыто медресе. Все нуждающиеся могли приходить и кушать. Раньше люди заходили куда-то, просили покушать, им говорили: «Иди в Закабанную, там поешь». С тех времен так повелось. Наряду с тем, что здесь впервые было открыто первое высшее медресе им. 1000-летия принятия ислама, также тут впервые шакирды резали курбан (практиковались), мясо оставалось. Его солили и потребляли в пищу. Была такая самообеспеченность. В 2007–2008 гг. появилась необходимость открыть отдельную социальную столовую. Я тогда вступил в должность имам-хатыба, когда прежний имам ушел из жизни. Может быть, помните, в те год ислам ассоциировался с ваххабизмом, терроризмом. Такую ситуацию надо было исправлять. Первый шаг, который я сделал, — открыл социальную столовую, работал с детьми-сиротами. Во всем мусульманском мире, на Западе это норма, для нас это кажется чем-то из ряда вон выходящее. Например, человек идет с «двойки» (ИК-2), освободился из мест лишения свободы. Куда бывшему заключенному идти? Пока он сидел, родственники успели продать его квартиру, оставив без жилья. Он заходит сюда и говорит: «Хазрат, мне нужны деньги. Или я пойду на преступление». А этого человека я вижу впервые. Откуда я знаю, на еду ли он потратит деньги? Может, купит спиртное, наркотики. И мы кормим его. Также мы выдаем сухие пайки матерям-одиночкам.

У нас открывается большой проект Zurkurban Kazan, куда вы сможете автоматически перечислить средства. На ваши деньги будет зарезано животное, а мясо пойдет по назначению: детям-сиротам, в медресе, в социальную столовую, бедным и неимущим

Финансов у нас нет, чтоб всем помогать. Есть такое понятие ушур-садака. Позавчера к нам из Сабинского района по инициативе имам-мухтасиба района Айнура хазрата, который является учеником нашего медресе, прислали продукты. Там каждый год население собирает овощи, фрукты, ягоды, кто-то варенье делает, и привозят сюда. Одну часть урожая (одна десятая) у мусульман принято отдавать бедным и неимущим. Когда сын рождается, желательно зарезать двух барашков — это сунна. Таким образом, принося жертву, мы воздаем хвалу Всевышнему. А мясо раздается. Люди приносят мне. Сам я татарин из пензенских краев (мишарин), баранину не ем, мне больше по душе конина. Кстати, про нас даже говорят — «мишарская мечеть». Что мне делать с этим бараном? Ходить по улицам и раздавать мясо? Для этого я открыл инфраструктуру, чтобы реализовать все пожертвования, включая продукты питания. «Нэфис Косметикс», допустим, нам дает мыло, порошки. Таким образом, всем этим пользоваться и кушать могут наши работники, мы сюда привозим детей-сирот. Под эгидой социальной столовой у нас заработал Шатер Рамадана. Танковое училище нам предоставило военные палатки, мы поставили перед мечетью — одну для мужчин, другую для женщин. А теперь у нас стоит один большой шатер. Мы готовили плов — это самое экономичное и выгодное блюдо: один баран и мешок риса — и можно накормить 500 человек. Или делали шурпу. Начинали с малого, поэтапно шли. Нашлись прихожане, которые захотели в столовой сделать ремонт, чтобы кормить не только бедных, но и обеспеченных. То есть вывели ее на самофинансирование. Любой желающий у нас кушает, а его оплата идет на обед неимущему.

— Сколько стоит один обед?

— В комплексе первое, второе, компот стоят 130 рублей. Еще проблема в том, что нужна здоровая пища. Постоянное жирное питание вредно для здоровья. Практически нигде в городе невозможно было найти нормальный советский борщ, щи, и чтобы это все было халяльно. В этой столовой мы также проводим разные мероприятия, встречи.

«Я не говорю: «Дай деньга»

— Насколько мне известно, у вас довольно сильный попечительский совет. Как вам удалось привлечь к себе разных предпринимателей?

— Секрет простой. Я не говорю: «Дай деньга». Все отмечают, как ни приходишь в какую-то мечеть, мулла постоянно жалуется: это надо, се надо. С финансированием проблема. У нас расход по коммунальным услугам — порядка 270–280 тыс. рублей в месяц в зимнее время. Только 100 тыс. рублей платим за тепло. А приход — 60 тыс. рублей. Чем тебя наделил Аллах, то ты должен правильно расходовать на Его пути.

Например, у нас есть свой сайт. Но нам не хватает человека, который писал бы статьи, а вы журналист. То есть вы можете освещать нам те или иные мероприятия, безвозмездно написав тексты. Так со своей стороны вы можете сделать такое пожертвование. Это намного эффективней, если делать постоянно, чем просто так дать денег, потому что у них есть свойство заканчиваться. Например, электрик приходит и помогает нам по электричеству. Кто-то занимается продуктами, приносит и нам тоже. Кто продает мыло, приносит нам его вместе с туалетной бумагой. Сейчас нет такого, что тут сидят люди и дают деньги, потому что сейчас многие находятся в тяжелом положении. Хотя есть коллективы, когда работники собираются и приносят садака, даже в виде мелочи. Таким образом, мы это определяем на нужды мечети.

Это намного эффективней, если делать постоянно, чем просто так дать денег, потому что у них есть свойство заканчиваться. Например, электрик приходит и помогает нам по электричеству. Кто-то занимается продуктами, приносит и нам тоже. Кто продает мыло, приносит нам его вместе с туалетной бумагой. Сейчас нет такого, что тут сидят люди и дают деньги

Что касается привлечения, это открытость, прозрачность, подотчетность, целевое использование. И сами прихожане участвуют в нашей деятельности. Например, подходят ко мне и спрашивают: «Сколько, хазрат, нужно, чтобы ремонт сделать?». А я разве на прораба похож? Я имам. Я говорю: «Вот у тебя рабочие есть, надо делать». Здесь весь второй этаж делал один брат-мусульманин, имя его не буду называть, он работает риелтором, продавал простые дачи. У него были работники — татары из Чувашии, которые красили, восстанавливали, делали предпродажную подготовку. Они здесь у меня жили, весь второй этаж деревом обделали, материалы сами покупали. У нас здесь нет миллиардеров, простые люди, простые бизнесмены. Всевышний после ремонта в сотни раз увеличил благосостояние риелтора. Когда человек делает своими руками, он в процесс вкладывает частичку души своей.

На первом этаже тоже провели ремонт. Ко мне подходили прихожане и говорили: «Чего, хазрат, у тебя стены обшарпаны? Давай ремонт сделаем». Я им отвечал, что не смогут сделать ремонт, многие обижались. Потом подошел один турок-строитель и вызвался отремонтировать первый этаж. Я согласился. Потом я в отъезде был, он мне звонит и говорит: «Давай стены уберем, расширим зал. Я говорю: «Убирай». Он убрал. Стены были подпорками, а несущих столбов не было. И второй этаж повис. Получилась аварийная обстановка. Он потом заливает высококачественный цемент и ставит железные подпорки. Вместо простого косметического ремонта получился капитальный. Человек ответственный, сам строитель. Если бы это был простой штукатурщик, он бы за голову схватился, убежал отсюда. Так же делали и тахаратхана (комната омовения). Пришли ко мне и сказали, что хотят делать. Я дал добро. Те сами наняли рабочих, сами сделали. Люди доводят дело до конца.

К сожалению, это постоянство у нас, как правило отсутствует, мы стали одноразовыми. Мы сделали одно хорошее дело — и забыли. Но это состояние нужно еще и поддерживать.

Пилигрим на велосипеде

— До прошлого года предприниматели проводили ифтары в вашей мечети. С этого года они перевели его в «Туган авылым». С чем это связано?

— Люди, которые ходили с первых дней в нашу мечеть, и пришли попозже — продолжают ходить. Мы никого здесь насильно не держим. Хочет — приходит, не хочет — не приходит. Человек не должен ассоциировать мечеть с имамом. Здесь существует определенный порядок. Если человек внес свою лепту, это не дает ему право устанавливать здесь свои порядки. Если кто-то нарушает, то мы пресекаем. Хочет он это воспринимать или не хочет это уже его проблема.

— Слышал, что у вас в мечети работает муэдзин, который поехал на велосипеде в хадж. Что это за человек?

— Это Булат Насыбуллин. Это его личное решение. Свою поездку он не афишировал. По приезде он может все рассказать. Он не ставил цель, чтобы разглашать об этом. Делал ради Всевышнего, а не ради рекламы или чьей-то популяризации. Он сам по себе человек скромный. У него была цель — повторить то, что делали его деды и прадеды, когда они ходили пешком. Он свою мечту выполнил.

Багдадский стиль здесь четко прослеживается — полукруглые минареты, стрельчатые окна. Из-за уникальности минарета эта мечеть стала памятником федерального значения в 80-е годы. Здесь был позолоченный купол, колонны. Все это нужно восстанавливать в первоначальном виде

Знакомый Кадырова и Масхадова

— Ваш покойный отец Исхак Лутфуллин был известным религиозным деятелем. Действительно ли он был военным? Как он стал хазратом?

— Он был сыном Коран-хафиза. Хаматгата-бабай даже в возрасте 98 лет умер в сознании. В тяжелые годы коммунизма он принимал у себя на дому людей, будучи слепым. Он после войны был контужен. Был последним имамом мечети, которая потом была закрыта. Сейчас там служит двоюродный брат Исхака хазрата. Что касается моего отца, он в 14 лет ушел из дома с 40 рублями в кармане. Он окончил военное танковое училище, инженерное училище, у него за плечами две высшие военные академии. Он кадровый офицер, служил в Германии, потом работал в Баку. В 1998 году он принял решение завершить воинскую службу, уволился в запас и поехал учиться в Уфу в медресе «Галия» у Талгата Таджуддина. В 1990 году наша семья переехала в Казань. Мы пришли в эту мечеть. Здесь тогда находился ДОСААФ, внизу сидел подполковник. Исхак хазрат обратился к нему и попросил передать эту мечеть верующим. На что полковник ответил: «Получите только через мой труп». Исхак хазрат был образованным человеком, все делал по букве закона. Он собрал здесь махалля (приход) из местных жителей, зарегистрировал, связался с местной администрацией…

— Получается, до революции на этом месте стояла мечеть?

— Конечно. На этом месте раньше стояла деревянная мечеть. Аль-Кэбэнэм — счетовод багдадского халифа — в 922 году прибыл в составе делегации в Волжскую Булгарию. Когда они эти места посещали, здесь остановились и приняли решение построить первую мечеть. Татары, когда перемещались, на месте остановок делали караван-сарай и обязательно строили мечеть. Здесь была возвышенность и начало въезда в город. Потом была Кульмамета мечеть, здесь была Кульмаметовская слобода. Кстати, его потомок, молодой парень, пришел (из Казахстана), сказал, что его прапрадеды служили в этой мечети. Я его в подвал сводил, там остались останки этой мечети. Он взял себе кусок кирпича на память. Род Кульмаметовых сохранился. А мечеть была разрушена. Потом в 1912 году было начато новое строительство. Из-за смерти Ленина строительство остановилось. Тогда наши деды поехали спрашивать разрешение у Сталина — наркома по национальным вопросам. Он разрешил достроить. В 1926 году мечеть была достроена. Было праздничное открытие, собралось много народа. Но потом начались репрессии, гонения на религию, полумесяц сбросили и повесили красный флаг.

Проектировщиком был русский инженер Печников. За медресе у него была красивая усадьба. Деды в благодарность построили ему дом, который стоял до нынешних времен. В архитектуре было отражено, что ислам пришел к нам из Багдада. Багдадский стиль здесь четко прослеживается — полукруглые минареты, стрельчатые окна. Из-за уникальности минарета эта мечеть стала памятником федерального значения в 80-е годы. Здесь был позолоченный купол, колонны. Все это нужно восстанавливать в первоначальном виде.

— Я вас перебил вопросом о мечети. Продолжите, пожалуйста, об отце…

— Мы издали книгу об Исхаке хазрате. Василя ханум Рахимова, журналист, писатель, собрала информацию о нем. После «взятия» мечети здесь было открыто двухгодичное медресе. Для этого пригласили Габдулхака хазрата Саматова из Чистополя. Исхак хазрат письменно обратился к Талгату Таджуддину, чтобы он перевел Саматова в Казань. Он со своими шакирдами приехал и начал здесь работу. При открытии медресе Исхак хазрат передает мечети свои личные сбережения, соразмерные стоимости новой трехкомнатной квартиры. Таким образом, он показывает, что не с пустыми руками заходит на службу, но и сам вкладывает. Мы, имамы, должны подавать пример. Мы должны не только словом, но и делом показывать.

Главная обязанность религиозных деятелей — вести людей к Всевышнему. Вот наш путь. Когда начинается политиканство, то я в этом не собираюсь участвовать. В религии нет никакого национального преимущества. В Коране сказано, что у араба нет преимущества перед неарабом. Нет такого понятия «арабский ислам» или «татарский ислам». Есть ислам и национальные традиции, которых мы придерживаемся

Первые лагеря для детей здесь начали проводить. Занятия для бабушек проходили до ночи: люди приходили после работы с заводов и учились. Такой информационный голод был. На сайте есть фотографии всех хазратов, кто преподавал здесь.

Исхак хазрат-мархум был не только религиозным, но и культурно-национальным деятелем. Он был членом президиума ТОЦ. Активно участвовал в восстановлении суверенитета, разработке национального флага, он же поставил полумесяц на башню Сююмбике. Мы тут до сих пор изготавливаем полумесяцы. Очень тесно работал с Фаридом Мухаметшиным — нынешним председателем Госсовета, с Фаузией Байрамовой. Чтобы националы не стали радикалами, надо было их правильно вести. Исхак хазрат правильно вел их работу. После его ухода, знаете, куда все пошло: радикализировались, Навальный начал приезжать туда в здание ТОЦ. В конечном итоге забрали у них здание. После кончины Исхака хазрата я пару раз возглавлял их процессии. Наша колонна подходила к Спасской башне, я брал рупор, мы заходили в Кремль с такбиром. Но когда сзади пошли выкрики «Татарстан — для татар», что уже неправильно, я уже не мог там находиться.

Главная обязанность религиозных деятелей — вести людей к Всевышнему. Вот наш путь. Когда начинается политиканство, то я в этом не собираюсь участвовать. В религии нет никакого национального преимущества. В Коране сказано, что у араба нет преимущества перед неарабом. Нет такого понятия «арабский ислам» или «татарский ислам». Есть ислам и национальные традиции, которых мы придерживаемся. Если эти традиции в правильной форме, соответствуют сунне, то мы сами их восстанавливаем, ревностно придерживаемся. Допустим, проведение Мавлюда — рождение пророка Мухаммада. Мы четыре раза его проводили.

Исхак хазрат работал со всеми муфтиями. По долгу службы и я поддерживаю отношения со всеми, с кем дружил мой отец — и с Гайнутдином, и с Таджуддином, и с другими.

— Правда ли, что ваш отец служил в Анголе и Мозамбике? И действительно ли был знаком с Игорем Сечиным?

— А кто такой Сечин?

— Государственный деятель, топ-менеджер «Роснефти», соратник Путина.

— Возможно. Исхак хазрат был знаком со многими людьми — с Кадыровым, Масхадовым, Дудаевым. Вместе в военной академии с ними учился. Он был активным деятелем и его многие знали. Честно говоря, я не вдавался в его работу, потому что он был членом ревизионной комиссии Духовного управления. Все его профессиональные нюансы не разглашались, для нас это было табу. Он не был из болтливых людей. Он всю информацию профессионального характера сохранял в себе. Он был кадровым офицером, начальником склада боевых припасов. После воинской службы ему пять лет не позволяли выехать в хадж. Вот эти профессиональные навыки ему позволили потом применить в структурной работе Духовного управления. Исхак хазрат являлся организатором единого ДУМ РТ. На пленуме в мечети Марджани он встал и предложил двум духовным управлениям сложить полномочия. Объединение — это его заслуга. Открытие первого высшего мусульманского медресе — это его заслуга. Здесь начали получать профессиональное исламское образование, с которым за границу отправляли, освобождали от воинской службы. И многие выпускники на сегодняшний день являются муфтиями и ведущими имамами.

Исхак хазрат являлся организатором единого ДУМ РТ. На пленуме в мечети Марджани он встал и предложил двум духовным управлениям сложить полномочия. Объединение — это его заслуга

— Действительно ли он был наставником Валиуллы Якупова?

— Исхак хазрат встречался с Валиуллой Якуповым, тогда его звали Венер. И Валиулла хазрат сказал ему: «Ты открыл медресе, у тебя одни колхозники обучаются из деревень. А нужно городских обучать, бороться с преступностью». Исхак хазрат тогда ответил: «Вот ты и будешь обучать». После этого Валиулла Якупов открывает при Апанаевской мечети медресе «Мухаммадия», а после захвата здания на ул. Тукая, 34 они туда переезжают. Также Валиулла упрекнул, что надо газеты и журналы печатать, а не эти книжки для бабушек о намазе. Тогда Исхак хазрат говорит: «Ты и будешь печатать, а я тебе помогу». Первоначально Валиулла хазрат печатал книги у нас.