Премьера «Неонового демона»: в прокат вышел самый скандальный фильм последнего Каннского кинофестиваля

«Неоновый демон» (The Neon Demon, 2016), Николас Виндинг Рефн

16-летняя провинциалка Джесси, бросив школу, приезжает в Лос-Анджелес, нанимает фотографа по Интернету (ее можно назвать дурочкой, но, камон, ей всего 16 лет, что вообще по сюжету многое объясняет) и делает фэшн-сессию для портфолио. В первом же кадре Эль Фаннинг (сыгравшая Джесси в 17 лет) лежит, облитая кровью и посыпанная цветной крупой, похожая на маленький пасхальный куличик. Эти снимки она показывает нужным людям. Нужные люди фотографа по достоинству не оценили, зато девушка показалась им свеженькой, наивненькой, невинненькой аки агнец.

Товарки по модельному агентству – все как одна с модельной анорексичной внешностью накокаиненной Кейт Мосс – злопыхательски сразу спрашивают ее, с кем она трахается (не может быть, чтобы ее просто так взяли с улицы). Вообще вопрос «Ты с ним трахнулась, что ли?» в фильме звучит то и дело: поверить товарки в то, что юную «ноунейм» снимет крутой фэшн-фотограф, а потом пригласит закрыть показ новой линии одежды популярный дизайнер, никак не могут. Наверное, трахается (зрители тоже это подозревают), но какое кому дело?

Джесси покоряет дивный новый мир, ходит по подиуму туда-сюда королевишной, хлопает ресничками, по-детски, недоумевая, реагирует (очевидно, понимают зрители, что нет, не трахалась она ни с кем – она же девственница!), даже на то, что ей визажистка, тут же влюбляющаяся в нее, советует скрывать свой возраст – пусть тебе долгое время, мол, будет всегда 19 лет. Живет Джесси при этом в мотеле, где творится черт знает что. Но, как известно из голливудского кино, в мотелях Лос-Анджелеса всегда творится черт знает что. Рефн, помимо того, что пересмотрел телеканала Fashion TV, видимо, и голливудского кино тоже насмотрелся.

Фильм не так плох, каким его рисовала критика. К нему и неприменимо известное высказывание Толстого по поводу Андреева: «Он пугает, а мне не страшно». Рефн и не намеревался пугать, на хоррор-фильм похож лишь отчасти. Но это очень хорошее «отчасти».

Надо сказать, фильм фантастически красивый, и особенно он красив в условных «хоррор-эпизодах». Оператор с Рефном, кажется, перед каждым съемочным днем до дыр засматривали копию великой «Суспирии» Дарио Ардженто. Он временами настолько похож на «Суспирию», что это даже хорошо, и была надежда, «Демон» в стилистике «самого страшного фильма в истории кино» и будет выдержан. Увы. Он – полистилистичен, и это в плохом смысле.

Помимо зрелого Ардженто (ночная комната в отеле, занавесочки, обои, кислотные блеклые цвета бабушкиного комода, маленькая девочка в танцевальной школе, в стенах которой творится что-то ведьмовское), совершенно точно Рефн равнялся как минимум на «Малхолланд Драйв» Линча и – возможно – «Черного лебедя» Даррена Аронофски. От Линча тут ночной Лос-Анджелес, та же история наивной невинной маленькой «девочки», которая приезжает покорять гламурный мир, теряет себя, знакомится со своими и чужими демонами и лесбийскими мотивами (добрая и злая в одной постели), зависть, ревнующий глянцевый Бог где-то за кадром, жестокие расправы над конкурентками. От Аронофски снова наивная невинная девочка, которая, как и у Ардженто, занимается в танцевальной школе (у Рефна – высокая мода и подиумы, но суть та же), переключается постепенно с невинности на порочный нижний регистр, вызывая реальных или нереальных демонов, сталкивается с завистью и жестокой конкуренцией, и опять же, с лесбийскими мотивами и «красоты ради» готова пойти на все.

Несмотря на все эти очевидные аллюзии, больше всего, однако, «Неоновый демон» в итоге походит на «худший фильм в истории Голливуда» (совершенно незаслуженно так кем-то названный) «Шоу-гелз» Пауля Верхувена. От Верхувеновского «палпа» тут опять же наивная девушка, решившая покорить гламурный мир, и, столкнувшись с жестокой конкуренцией, сама готова ставить другим подножки, понимая, что не будь она чуточку более шипастой и колючей, ее саму сожрут — а, ну, и да, все те же лесбийские мотивы (по-видимому, в кино о шоу-бизнесе без лесбиянок вообще никуда, они там прописались!). Только в рефновском «Шоу-гелз» все будет происходить медленно и печально, как в том анекдоте. Впрочем, положительно оценивающие «Демона» называют это «завораживающим тягучим ритмом».

У Рефна почти нет в кадре мужиков, а те, что есть – тут же выкидываются за кулисы. Вон, первый фотограф девушки: 5 минут экранного времени, роль «укоризны и совести» героини Эль Фаннинг. Вон, второй фотограф модели: 15 минут экранного времени, образ балетмейстера из «Черного лебедя», только очень молчаливого, ограничивающегося репликами «Разденься», «Повернись» и т.д., совращающий невинность; если у Антониони в «Фотоувеличении» фэшн-фотограф все делал быстро, здешний все делает медленно и печально (в завораживающем тягучем ритме, то есть). Вон, Киану Ривз, играющий тут непонятно кого, но очень злого, жестокого, похожего на Бобби Перу из «Диких сердцем», у него самая харизматическая роль, но в основном тоже закадровая: именно он, кажется, избивает, убивает, насилует какую-то 13-летнюю «лолиту» в соседней комнате отеля, пока Джесси прислушивается у своей стены (очень суспириевская сцена — сам эпизод с «лолитой» мы не видим – и далеко не факт, что он вообще на деле такой, каким его напредставляла себе испуганная шестнадцатилетка). Наконец, дизайнер: 10 минут в кадре и несколько банальных реплик про то, что такое внешняя красота, и почему она для него важнее, чем внутренняя. Большую же часть времени он просто плотоядно смотрит на Эль Фаннинг. Так смотрел, что зрители в нашем зале начали смеяться. В основном же в кадре девушки-модели, так что по большому счету (и по сюжету «конкуренции в женском мире») «Неоновый демон» — очень девочковое кино.

Начитавшись каннской критики, мы, было, решили, что «Неоновый демон» — «экстремальное кино», но ничего особенно «экстремального» в итоге не заметили. В одной сцене, например, визажистка, влюбленная в героиню Эль Фаннинг, целует труп какой-то модели в покойницкой – видимо, именно эту сцену обозвали «некрофилией» — ничего некрофилического там нет, так как целуя зашитый трупик, визажистка мастурбирует на очень даже живую нашу героиню в развратных позах (воображение возбужденного человека – тоже, как известно, замечательный фэшн-фотограф). Кто-то посчитает сцену чересчур, но это несерьезно. А для Рефна, снявшего «Драйв» и особенно пустившегося во все тяжкие в фильме «Только Бог простит» — это рюшечки викторианские. Вторую сцену, про которую все уши прожужжали в тех же Каннах – «каннибализм! каннибализм!» — в кадрах вы вообще не увидите, хотя она и подразумевается финалом – то ли Рефн зрителя пощадил, то ли прокатчики сцену вырезали.

О самом фильме сложно сказать что-то внятное. Во-первых, говоря не шутя, он заканчивается где-то на 15-й минуте. Это странно, но факт. Вот представьте себе берег Гоа, остров Ибицу или остров в Таиланде – лето, фестиваль электронной музыки. Техно, психоделия, все дела. Тяжелый пульсирующий звук. Кромешная тьма, которую прорезают неоновые вспышки, и становится видно, как вокруг колышется толпа. На больших мониторах, например, могут показывать красивых полуобнаженных девиц, которые красиво изгибаются под музыку, а могут показывать и целующихся девиц (или геев, не важно). Пульсирующий звук, неоновые вспышки, как в известном эпизоде «Побудь в моей шкуре» из темной глубины на нас идет девушка (это Эль Фаннинг), облитая золотой краской или вся рубиново-красная благодаря нужным софитам. Зеркала, отражения, поцелуи, Джесси делает мостик, Джесси целует свое изображение. Кромешная тьма. Неоновые вспышки. Это мы вам рассказываем, между прочим, почти весь фильм.

Но при этом, надо отдать должное ребятам, весь фильм, хотя и по-разному, дико, дичайше красив. Подиум снят в одном стиле (условная электронная Ибица). Мотель – в другом (психоделия «Суспирии»). Ночной Лос-Анджелес – в третьем («Малхолланд Драйв»). И все-таки, несмотря на однозначно очень талантливую операторскую работу Наташи Брайер, и эта холодная красота, необходимая по сюжету о порочном мире глянца, по ощущениям как будто… пуста. Рефн превратил порочный мир глянца в глянцевый мир порока, очень условный, очень далекий от простых смертных и совсем не страшный – скорее, совершенно пустой. От его зла ни страшно, ни неприятно, а тоскливо на душе. И это, наверное, не вина Рефна. Это его беда. Нельзя снимать кино о тоске и скуке слишком аутентично – то есть делать сам фильм тоскливым и скучным.

Что делает Рефн? Он снимает триллер-сатиру на жестокий мир глянца и гламура и саму триллер-сатиру делает глянцевой и гламурной. Как далекий от мира высокой моды человек видит этот мир высокой моды? Анорексичные сумрачные красотки ходят туда-сюда в сексуальном белье, вечером все нюхают кокаин, потом, наверное, с кем-то трахаются. И все это под подиумный электронный саунд, в сумрачных цветах или в неоновых вспышках. Рефн так его и видит, да. Только, чтобы совсем уж зрители не уснули, дает намеки на некую сатанинско-масонскую секту, стоящую за всем этим.

Но странный иероглифоподобный треугольник в кадре, где Джесси на подиуме в багрово-черных тонах превращается из невинного агнца в «неонового демона», больше похож на часть шоу. А тот самый каннибализм – разумеется, метафора. Хорошая или не очень, другое дело. Но она неизбежная, как неизбежен финал. В самом начале модели обсуждают между собой новенькую и говорят друг о друге – мы, мол, кислое молоко, а она – свежее мясо. Визажистка, открывшая Джесси, называет ее испуганной ланью. На вопрос юного фотографа, неужели Джесси хочет быть ими, ее конкурентками-моделями, бессердечными тупыми куклами – героиня Эль Фаннинг отвечает: «Не я хочу быть ими, а они хотят быть мной», такой же свежей, юной и невинной.

Но большую часть фильма, к сожалению, ничего не происходит. Это большой в два часа музыкальный клип, видеонарезка к сборнику хитов последней Ибицы или к лучшим альбомам «Depeche Mode». Слов нет, очень красивая нарезка. Но в этой нарезке очень мало кино. Если бы Рефн с самого начала продолжил бы гнуть линию Дарио Ардженто, замкнув сюжет не на подиуме, а на жуткой судьбе 16-летней девочки в лос-анджелесовском мотеле, могла бы получиться сюрреалистическая психологическая драма. Но решив поиграть в Дэвида Линча, Рефн не смог удержать все линии и стили в своих руках, фильм рассыпался. Даже самого большого поклонника показов мод «от кутюр» отдельные фрагменты могут утомить. И все целиком, весь «Неоновый демон», который так хотел быть похожим на нео-нуар или сюрреалистическую притчу, больше всего похож на стопроцентный арт-хаус «от кутюр», по которому все остальные сверять можно. Он в этом смысле эталонен.

Главное, что остается в голове после фильма: «Надо же, как подросла Эль Фаннинг!» Как говорится, «а ведь еще вчера мы носили ее на руках!».