«Слово историка»: почему подростков так манит улица?

Конфликт отцов и детей вечен и со стороны взрослых часто связан с непониманием молодого поколения. Обычно старшие считают, что, используя свой собственный опыт, смогут объяснить подростку все трудности «переходного возраста» и уберечь его от «улицы». Но приходит этот самый возраст, и оказывается, что разумные доводы не действуют и вообще ничего не помогает. Причин тому много, самые же главные, на мой взгляд, — игнорирование подростковой психологии и «переложение» взрослого мировоззрения и правил поведения на подростка, который находится на совершенно ином уровне развития, что вполне нормально и в чем «не его вина».

В современной России с ее известными пластами архаики повторяется опыт средневековья, когда подростка считали за «маленького взрослого» и заставляли его вести себя соответствующим образом. Сегодня родители и школа видят в нем «продолжателя рода», «будущего профессионала в своем деле», «будущего гражданина», но не представляют его как здесь и сейчас существующего индивида, хоть и внешне похожего на взрослых, но обладающего другой психологией и социальными ориентирами.

Еще в XIX в. оформилась очень интересная и многообещающая научная теория, согласно которой социально-психологическое развитие одного человека повторяет этапы становления всего человечества (это примерно как в утробе матери мы все за 9 месяцев повторяли миллиарды лет эволюции от рыб до млекопитающих (иногда люди рождаются с атавизмами в виде жабр или хвостов); по-научному: «онтогенез повторяет филогенез»; хотя теория рекапитуляции сегодня и критикуется биологами, но в плане исторической психологии и социально-культурной антропологии многочисленные факты говорят о ее значительном объясняющем потенциале). В рамках данной теории подросток напоминает наших далеких предков с их особенностями мышления и поведения. Именно это «первобытное» и увидели зрители «Слова пацана» (как, впрочем, в свое время и зрители «Бригады»).

«Дважды два не всегда четыре…»

У подростков и в сериале, и в жизни четко фиксируется преобладание эмоций над логикой, да и сама логика еще не очень развита. «Трудный подросток» может заставить себя выслушать объяснения старшего, но ответная реакция часто будет отличаться от «взрослой». Здесь не всегда «дважды два четыре», многое зависит от совершенно посторонних факторов. Ученые называют этот феномен «ситуативным мифическим мышлением». Оно было характерно для людей первобытной эпохи и некоторых современных этносоциальных групп, лишенных возможности получать образование (прежде всего учиться математике с ее логикой решения задач). Не все герои «Слова пацана» смогут пройти тест известного советского психолога Л.С. Выготского (1896—1934) на логичность мышления, правильно ответив на вопрос: «Есть ли тигры в Берлине, тогда как во всей Германии их нет?» Поэтому становится понятным, почему профилактические увещевания родителей и полицейских редко приносят результаты и формируют у взрослых ощущение усталости после бесед с хулиганом.

Мифическое мышление бинарно, оно не признает полутонов, отсюда знаменитый юношеский максимализм («все или ничего») и причины, как кажется старшим, бессмысленной подростковой жестокости. Важно отметить определенную хаотичность в мыслях и поступках «трудного подростка», что в антропологическом дискурсе нередко связывается с особой смеховой культурой и особым юмором, в котором общественные нормы «перемешиваются» в своеобразный «юморной хаос». Веселость — постоянное (за исключением периодов болезни) состояние древнейших людей, унаследованное ими от животных. У нынешних взрослых веселость уступает место серьезности, но иногда они искусственно «возвращаются в архаику» при помощи, например, алкоголя. Подростковая же веселость «пацанов с улицы» — состояние естественное, и попытки взрослых упорядочить «веселый хаос», прекратить опасные для здоровья шутки или издевательства над кем-либо могут вызвать агрессивную ответную реакцию.

Особенности мышления формируют особенности речи. Сложносоставные предложения, состоящие более чем из одного деепричастного оборота, лишь ненадолго удерживаются в поле внимания, а то и вовсе не воспринимаются. Беседовать с «трудным подростком» приходится при помощи коротких «рубленных» предложений. Если вспомнить диалоги героев «Слова пацана», то можно констатировать, что они состоят именно из таких коротких эмоциональных фраз с повышением голоса. То же самое наблюдалось и в другом известном сериале — «Ольга».

Языковой запас подростка объективно беден, большую роль в нем играют глаголы, которые в свою очередь в исторической ретроспективе являются одними из самых «примитивных» слов в коммуникации, обозначая конкретное действие. Читатели-родители могут вспомнить свое общение с детьми и подтвердить, что большая часть диалогов с обеих сторон состоит именно из глаголов («сделай что-либо» — «я (не) сделал» и т.д.).

В речи подростков много слов, имеющих в их среде социальную нагрузку, но в то же время связанных с естественными физиологическими процессами: от полового акта и функционирования половых органов до результатов посещения туалета (например, однокоренными словами обозначаются совокупление, удар в драке, странности в поведении и обман). Неразделенность социального и физиологического характерно для ранних этапов становления древнейшего человека.

Подростковый язык (сленг) похож на воровской («блатной»), и это не случайно. Еще в 1928—1932 гг. будущий академик филолог Д.С. Лихачев (1906—1999), оказавшись в заключении на Соловках, а затем на строительстве Беломорканала, с профессиональным интересом вслушивался в беседы «блатных», и после освобождения написал научную работу о воровском языке и сравнении его с известными на тот момент языками «туземных» племен. Общего нашлось много (Лихачев Д. «Черты первобытного примитивизма воровской речи»).

Из-за бедности языка большую сигнально-знаковую роль для членов молодежных группировок играет их внешний вид. Отсюда, например, одинаковые «пацанские» элементы одежды, носить которые обязательно. В первобытности люди часто покрывали тело татуировками, которые обозначали их положение в социуме. Это сохранилось в современной криминальной культуре и тяготении подростков к помещению рисунков на кожу. В древнейшие времена из-за статусных соображений тело часто деформировали. С исторической точки зрения, видимо, именно в этом следует искать стремление «гопников» к «накаченности» мышц (в моих родных Пестрецах, селе под Казанью, в 1990-е гг. некоторые при помощи шприца вводили себе в мышцы расплавленный парафин свечей).

«Четкое, правильное, первобытное …»

Рассмотрим подробнее социальную организацию «трудных подростков», представленную обычно в форме группировок. С исторической точки зрения, это типичные для первобытности и более позднего времени «мужские союзы» со своей строгой иерархией и достаточно сложными «правилами приема». Долгое время ученые считали, что для отдельных периодов первобытности была характерна жесткая половая дифференциация социума, когда женщины и мужчины жили едва ли не отдельными селениями и встречались лишь на праздниках-пирах оргиастического типа для продолжения рода.

Дискотечные танцы очень напоминают древнейшие ритуальные пляски вокруг костра под ритмичные заклинания шамана и бой барабана. Отсюда популярность ритмичных попсовых песен, которые с удовольствием слушают герои «Слова пацана» (в наше время их бы наверняка заинтересовал рэп).

У современных подростков с началом полового созревания наблюдается четкое деление на «девчачьи» и «мальчишечьи» компании. Еще в XIX в. этнографы в деревнях фиксировали «вольные» праздники молодежи, заканчивающиеся, как правило, ночевками в одной избе и первым половым опытом. Нынешние взрослые хорошо помнят (но не очень любят об этом рассказывать) дискотеки, после которых участники «расходились по кустам». Нынешние «вписки» — продолжение этого ряда.

Банды из «казанского феномена» — пример мужского союза архаичного, который природа изначально «создавала» для контроля над группами противоположного пола. «Пацанские группировки» обычно сопровождались компанией «своих девчонок», что напоминало первобытный групповой брак (в соцсетях во время обсуждения «Слова пацана» эти, теперь уже немолодые женщины, с грустью вспоминали о своих (именно во множественном числе) «классных пацанах с района»).

Драка в животном мире связана с борьбой за самок путем формирования иерархии самцов. Драки являются центральными событиями в жизни героев сериала, т.к. по их итогам определяется статусная роль каждого. Визуально подобное «выяснение отношений» у людей и других приматов (наших ближайших родственников) схоже: предварительная «эмоциональная дуэль», повышение голоса, крики, потом нанесение передними конечностями ударов по голове, значительно реже в незащищенные костным покровом участки тела (см. в казанских телеграмм-каналах видеозаписи уличных драк).

В далеком прошлом рожденные в условиях группового брака дети не знали своих отцов. Для нынешних «трудных подростков», которые часто были зачаты во время беспорядочных половых связей, характерна «безотцовщина» (см. пример одного из главных героев «Слова пацана»), но при этом сохраняются очень теплые чувства к матери (см., пример Александра Белова из «Бригады»). В «блатных» песнях мы почти не услышим упоминаний отца, тогда как к матери там всегда почтительное отношение. В условиях современного «повторения» группового брака счет родства может идти только по материнской линии, а это, собственно, и есть известный по первобытной эпохе матриархат.

Нахождение в брутальном мужском союзе и в то же время теплые чувства к матери вполне возможно отражают типичную ситуацию древности, когда выросший среди женщин подросток по достижении определенного возраста должен был перейти в мужское сообщество (сегодня это «повторяется» в форме отдаления подростка от матери, боязни обвинений в том, что он — «маменькин сынок»). Чтобы быть принятым, ему нужно было выдержать ряд испытаний — инициацию (например, несколько месяцев одному прожить в лесу, убить хищного зверя или выстоять в бою с заведомо более сильным противником). Это все имеет место быть и в процессе приема в уличные группировки. Я помню, что в 1990-е гг. в моих родных Пестрецах желающих «присоединиться к пацанам» испытывали при помощи драки, армрестлинга (ходил слух, что один недавно принятый смог одной рукой победить двоих), боли (сдавливали половые органы или сильным ударом кулака или ноги пытались свалить с ног), коллективного избиения и т.д. Если претендент на звание «пацана» это выдерживал, то признавался «своим» (впрочем, некоторые «принимались в пацаны» просто через «проставление» всем бутылки самогона). В современной криминальной культуре известен ритуал «прописки в хату», когда в камере нового заключенного «проверяют» дракой или каверзными вопросами.

Сформировавшаяся уличная банда занимается, по мнению взрослых, бессмысленным делом — «дележом асфальта» с другими группировками. Однако для «трудного подростка» смысл этих действий очень значим. Он не понимает «взрослого мира» с его перспективами, высокой культурой и т.д. Этот асфальт для него — весь мир, в котором он чувствует себя уютно и который может объяснить посредством своего эмоционального и образного мышления. Задача школы как раз и заключается в том, чтобы при помощи стимулирования умственных усилий (пусть сначала методом «зубрежки») приоткрыть выход из «уютной и понятной» пещеры и показать подростку, что он только в самом начале жизненного пути. Если же этого не случится, то последствия будут печальными.

Я помню, как в Пестрецах «заводилы» уличных группировок, которых формально продержали в школе до 9 класса, затем с трудом осваивали программу местного сельскохозяйственного техникума, искренне не понимая, что им пытается уже который час «разжевать» преподаватель. Недавно я увидел одного из таких бывших «центровых». Немолодой мужчина стоял на улице немного пошатываясь от явного принятого алкоголя. Суровые черты его обветренного лица отражали последствия бурной молодости, а желтизна кожи и даже ногтей на пальцах говорили о больших проблемах с печенью. Однако он стоял посередине улицы с каким-то полубезумным взглядом, видимо, будучи убежден, что это «его улица» и «его полученный в честной драке асфальт», и таким образом он это все якобы продолжает «контролировать».

«Тусование на улице» в подростковом возрасте сказывается на последующем развитии даже в том случае, если получилось «найти компромисс» с приобретенным алкоголизмом и поступить на коммерческое отделение какого-нибудь института. Прошедшие через молодежные группировки часто становятся носителями архаичной политической культуры, которая препятствует модернизации России. Я половину жизни провел в подобной среде, воспринимая ее чем-то само собой разумеющимся. По мере занятий наукой я понял, что мои воспоминания — важнейший для теоретических обобщений материал, объемом которого не может «похвастаться» ни один «западный» русист, стремящийся «понять Россию».

«Слово пацана — закон?»

«Гопники» всегда были озабочены защитой своей «чести». «Косой взгляд» или шутка со стороны того, кому «не положено так делать», могли спровоцировать жесткое избиение «обидчика», что напоминает поведение воинов эпохи военной демократии и средневековых (особенно «восточных») феодалов. Один из моих одноклассников «с улицы» честно всех предупреждал, что если кто его ударит по лицу, то того он, не колеблясь, зарежет. Помню, как на меня с недоумением посмотрел весь мой школьный класс, когда я назвал собравшихся у крыльца школы «пацанов» «местной шпаной».

Советский и российский археолог и антрополог Л.С. Клейн (1927—2019) из-за своего «вольнодумства» оказался в тюрьме в 1981—1982 гг. и, как специалист, отметил много архаичного в социальной самоорганизации заключенных (в частности, в делении на «касты» «воров», «мужиков» и «опущенных», что напомнило ему касты и сословия древних и средневековых обществ; сегодня это напоминает нам деление героями «Слова пацана» своих сверстников на «пацанов» и «чушпанов»; судя по моим воспоминаниям реалий Пестрецов 1990-х гг., при включении в эту иерархию взрослых она становится практически идентичной тюремной: «пацаны», «мужики», «чушпаны»). Лев Клейн объяснял такие самоорганизацию и исторические параллели тем, что современный человек по своему психофизиологическому типу — кроманьонец, приспособленный жить в пещере в эпоху верхнего палеолита. Однако то, что мы называем «культурой», «вытаскивает» его из этой пещеры, но уходить оттуда не хочется, т.к. «вся психофизиология» говорит о том, что там якобы «правильная, человеческая, настоящая» жизнь (Самойлов (Клейн) Л.С. Перевернутый мир. СПб.: ФАРН, 1993). Герои «Слова пацана» нашли «уютную пещеру» на улицах Казани, и она стала для них всем миром.

Функционирование уличных молодежных группировок напоминает ранние формы политической организации людей, которые привели к формированию из недр первобытности первых государств. Действительно, военные дружины раннего средневековья были теми же «молодежными группировками», а обложение данью местных племен наши современники назвали бы рэкетом. В эпоху язычества умершим воинам в могилы клали оружие, что повторил Александр Белов в «Бригаде», поместив в гробы убитых «братьев» пистолеты. В первобытных мужских союзах в целях их сплочения использовалось т.н. «ложное родство», оно же существует и в современных молодежных и взрослых группировках: их члены называют друг друга «братьями», «братанами» или «ближними».

Обращение к «авторитетным пацанам» или их «приближенным» с просьбой решить спор свидетельствует о зачатках примитивного «государственного аппарата». Помню, как в 10-м классе во время драки разбил хорошие черные очки персонажу, которого все называли Зёзик (клички — еще один элемент архаизации). У того возникли претензии в плане материальной компенсации, чего я делать не собирался, и в итоге мы пошли к «старшаку». Он решил, что Зёзик стал первым, мягко говоря, «выпендриваться», и потому я ему ничего не должен. Подобные «старшаки» были подручными главного «авторитетного пацана» и, верша «справедливый суд», напоминали подручных, например, первых древнерусских князей — дружинников, которые для выполнения административно-судебных функций рассылались по подвластным землям.

«Сходняки» «пацанов» из «казанского феномена» воспроизводили примитивные первобытные племенные собрания, а т.н. «общак» и все, что с ним связано, находят аналогии в специфике перераспределения древнейшей общеплеменной собственности.

Американский криминолог Джек Катц, исследовавший молодежные шайки, отмечал, что они «строятся как «детские нации» (т.е. «государства», — А.О.) со своей символикой, традициями и ритуалами… Их члены претендуют на статус уличной элиты и получают удовольствие от сознания своего индивидуального и группового превосходства над «обыкновенными» людьми — нечленами группы, прохожими и местными жителями».

«Проблема, которой нет?»

Если проанализировать небольшой по историческим меркам отрезок времени — XX век и начало нынешнего, то следует признать, что подобные «казанскому феномену» молодежные группировки были всегда. В деревнях издревле существовали ребячьи ватаги, которые устраивали кровавые кулачные бои с ватагами из других деревень. После гражданской войны распространились жестокие шайки беспризорников, то же было и после Великой Отечественной.

В случае «казанского феномена» свою роль сыграла урбанизация. Дети вчерашних селян (получивших в 1974 г. на руки паспорта, освободившихся от «полурабского» состояния и «ринувшихся» осваивать казанские окраины) оказались в маргинальном положении между городом и деревней, и типичные для крестьянского мира ребячьи ватаги превратились в беспощадные городские шайки. Положение усугубилось тем, что согласно советской идеологии никаких «рабства» и «первобытности» в «самой передовой стране мира» быть не могло, а пионеры и октябрята встречают высокое начальство на открытии очередного мероприятия «с неподдельной радостью».

Мешает «казанский феномен» и нынешним этноцентричным идеологемам. Согласно им, главные линии дифференциации общества проходят якобы по национальному признаку, но ничего подобного в уличных молодежных группировках 1980-х гг. не наблюдалось. К тому же сам факт чего-то «первобытного» в современных красивых высотках и обновленных дворах (и, например, в том же парке «Крылья Советов» в Авиастроительном районе) не очень вписывается в нынешний бренд Казани…

О «казанском феномене» и молодежных шайках в целом говорить нужно, но это должен быть разговор между взрослыми. В отношении контента вроде «Слова пацана» необходимо обеспечивать соблюдение требований маркировки «18+» и избегать «двойных стандартов». Например, недавно детский омбудсмен региона Ирина Волынец обратилась в Роскомнадзор с просьбой фактического запрета проката сериала «Слово пацана». При этом она почему-то не обратила внимания на фильм «Микулай», в котором в кряшенской деревне показаны инцест и педофилия. Данное «произведение» вызвало протест у многих представителей кряшенской общественности, но Ирина Владимировна, насколько я помню, в дискуссии почему-то не участвовала.

Подобные «казанскому феномену» явления окончательно победить нельзя, как нельзя «победить природу», но «купировать» можно. Прежде всего, нужно не допускать «застаивания» ребенка в одном и том же коллективе, т.к. архаика часто воспроизводиться именно в закрытых группах (лично я практически в неизменном окружении находился в яслях, детском саду и десять лет в школе; в «Бригаде» члены банды часто повторяли, что они «с первого класса вместе»). На мой взгляд, важно технически продумать схемы систематических частых переходов учащихся из одного класса (или школы) в другой, особенно в подростковом возрасте. Можно поставить перед врачами-педиатрами и соответствующими государственными органами вопрос о возможности наделения школьной администрации правом рекомендовать родителям обеспечить (если нет медицинских противопоказаний) прием их «трудным ребенком» простейших детских успокоительных. Важным фактором профилактики создания молодежных группировок может стать понижение возраста наступления уголовной ответственности. Страх наказания — очень сильная эмоция, более действенная, чем многие часы рациональных морализаторских увещеваний.