Миграция оседлого населения и урбанизация Булгарии

2. Миграция оседлого населения и урбанизация Булгарии.

Социально-политическое и этнокультурное развитие Волго-Уральского региона, кроме внутренних механизмов развития, определялось и нахождением в контактной зоне, своеобразном перекрестии различных торговых магистралей. В конце IX в. традиционная история Поволжья как периферии цивилизации была сломана и создалась совершенно новая политическая и культурно-историческая ситуация. Возникло государство, образовалась целая сеть городских поселений, стали регулярными торговые связи со странами Европы и Азии, ислам стал государственной религией.

Существует несколько мифов, оставленных предшествующей историографией. Одни из них — булгары-кочевники прибыли в Среднее Поволжье, где подчинили себе местное население (славянское, финно-угорское). Этот миф не выдерживает критики, поскольку никакого настолько многочисленного местного населения в этом регионе не обнаружено, а небольшие общины балтского населения не могли бы прокормить такую массу кочевого населения, кроме того, что и кочевать в Среднем Поволжье было негде. Другой состоит в том, что оседлое население Булгарии возникло из тюрко-булгар, которые стали оседать на землю и заниматься земледелием. Этот миф также не имеет под собой серьезных оснований, так как миграция булгар произошла в VIII в., а первые поселения возникли только в начале X в. Остается загадкой, почему они двести лет вели кочевой образ жизни, а потом вдруг решили стать земледельцами и возводить города.

Еще один миф появился сравнительно недавно и основан на парадоксальной логике: «Булгарское «экономическое чудо» IX—X вв. базировалось на нескольких основаниях:

• 1) традициях оседлой жизни прикамского населения, одного из этнических компонентов раннебулгарской федерации;
• 2) быстром росте населения и освоения новых экологических зон, удобных для ведения оседло-земледельческого хозяйства.

Этот взгляд тем более парадоксален, что сам автор категорически возражает против него не только в других своих трудах: «Булгарских поселений ранее X в. неизвестно», но и в этой же статье: «формирование поселенческой структуры» окончательно сформировалось уже в XI в. Непонятно о каком «экономическом чуде» «оседлых прикамских племен» идет речь, если по его же исследованиям никакой оседлости у булгар не было. Не говоря уже о сомнительном посыле о некоем «оседло-земледельческом прикамском населении», которое в массе якобы переселилось в Закамье. Во-первых, это население с большой натяжкой можно назвать земледельческим, поскольку экологические условия делали его малопродуктивным. Во-вторых, нет никаких сведений о массовом переселении, прикамского населения «поглотившего» булгарскую элиту. Это беспочвенная фантазия хотя бы потому, что разрозненные и мелкие общины финно-пермского населения никак не могли завоевать хорошо вооруженных и организованных булгар. Другое дело, что булгары могли захватывать жителей Прикамья и обращать в рабство, используя в домашнем хозяйстве или продавая на Восток.

Одним из важнейших факторов бурного развития Волжской Булгарии в X в., быстрого развития городов и трансформации традиционной социальной структуры стало два важнейших фактора — массовый приток в конце IX — начале X в. оседло-земледельческого тюркского населения из районов Подонья и Западного Предкавказья и становление Великого Волжского пути.

Совсем недавно считалось, что тюркоязычные кочевники Восточной Европы — это, прежде всего кочевые скотоводы, совершающие постоянные меридиональные перекочевки. По мнению целого ряда отечественных исследователей, таковыми были аланы, болгары, хазары. Недаром в отечественной историографии еще недавно был весьма распространен тезис Б.Н. Рыбакова о Хазарии, как «небольшом полукочевом государстве». Между тем как изучение модели общества с функционированием кочевого и полукочевого хозяйства, так и анализ письменных источников и археологических данных заставляют полагать, что хазарская экономика базировалась на более многообразном хозяйственном укладе, который доказал, что основой экономики Хазарского каганата было развитое земледелие, включающее даже на периферии государства такие трудоемкие и специфические виды, как виноградарство, разнообразное ремесло, комплексное скотоводческое хозяйство и торговля, включая внутреннюю и международную. Весьма выразительны сведения письменных источников, которые рисуют картину живописной земледельческой округи, простиравшейся между основными городами хазар в Прикаспии и Нижнем Поволжье. Об этом ясно и неоднократно писали арабские авторы, начиная с Ибн Хордадбеха и ал-Балхи, а также сами хазары, так каган Иосиф в письме иудейскому единоверцу в Испанию писал, что летом большинство жителей Итиля проживают в своих загородных домах, занимаясь выращиванием урожая, а сами свои земли описывал, как «плодородные и богатые», состоящие из полей, виноградников, садов и парков.

Но не стоит думать, что земледелие процветало только в Предкавказье и Нижнем Поволжье. Существуют веские доказательства процветающего земледелия в Подонье, где на целом ряде археологических памятников (Саркел, Правобережноцимлянское и Маяцкое городища и др.) были обнаружены пахотные орудия, серпы и мотыги. На ряде памятников обнаружены остатки зерновых ям с семенами пшеницы, мякины и проса. О развитом и высокопродуктивном скотоводстве стойлового, а не кочевого типа свидетельствуют остатки костей на многих памятниках салтово-маяцкой культуры в Подонье. Прежде всего, это кости крупного и мелкого рогатого скота, лошадей и свиней, которые в процентном отношении ко всем находкам костей достигают 10%.

Развитое ремесленное производство доказывают весьма унифицированные находки украшений, деталей костюма и поясная гарнитура, характерные не для всего ареала этой государственной культуры Хазарского каганата. Не менее выразительна и отличительна также продукция других ремесел, особенно круговых гончарных сосудов и широкий ассортимент железных изделий, включая предметы вооружения, всадническое снаряжение и сельскохозяйственные орудия.

Все эти данные, которые хорошо известны благодаря широким археологическим исследованиям различных регионов Хазарского каганата, не оставляют никаких сомнений, что основу его экономики составляло не исключительно кочевое скотоводство, а комплексное хозяйство с упором на развитое земледелие и ремесленное производство.

Судя по этим данным, огуро-болгарское население, оставшееся под властью хазар, также процветало. «Черная Болгария», включавшая земли Приазовья и Подонья, была одним из самых экономически развитых регионов Хазарии. Многочисленные археологические памятники, часть из которых хорошо изучена, не оставляют сомнений, что основу его составляло земледельческое население, имевшее навыки ремесленного производства и участия в мировой торговле. Есть вполне обоснованные данные, что это оседло-земледельческое население в значительной степени исповедовало ислам. Характерно, что исследованный в 1976—1978 гг. у с. Маяки (Славянский район Донецкой области Украины), могильник целиком состоял из мусульманских погребений с обрядом (головой на запад, лицом чуть развернуто к югу, руки вдоль тела, вещи отсутствуют) очень похожим на тот, что стал преобладающим в Булгарии. Авторы подчеркивали факт, что могильник существовал, скорее всего в IX — начале X в. после чего на нем стали совершать языческие погребения, датирующиеся X в. Очевидно, это весьма красноречивый факт массового исхода этого населения из этих мест.

Однако процветанию Хазарского каганата в конце IX — начале X в. внезапно пришел конец. Принятие иудаизма и последовавшие за этим междоусобные войны и мятежи привели к дестабилизации обстановки на обширных территориях юга Восточной Европы. Все это привело к постепенному запустению степных районов Подонья и Предкавказья, откуда население начинает переселяться в более северные лесостепные районы. Так, например, такой большой город и бывшая столица Великой Болгарии — Фанагория, как и большинство других оседлых поселений в Приазовье, погибает под ударами врагов в конце IX — начале X в. Это яркое яркий показатель кризиса и начала распада Хазарии. Самым страшным ударом, который фактически разрушил единство Хазарии, стало наступление печенегов. В 895 г. покинули земли Ателькузу в Приднепровье венгры, уйдя в Паннонию, а вслед за ними в степи Восточной Европы хлынули отряды печенегов. В 915 г. они впервые оказались у границ Руси, заключили мир с князем Игорем и фактически стали господствовать в Северном Причерноморье. В течение короткого периода с конца IX по первые десятилетия X в., судя по данным археологии, прекращают существование все крупнейшие городища и основные поселения в Подонье — Салтовское, Маяцкое, Семикаракорское, Правые Левобережноцимлянские городища, а также прекращают функционировать все могильники — Салтовский, Дмитриевский, Маяцкий, Сухогомольшанский и др.

Очевидно, что часть этого оседлого населения погибла в огне набегов, часть вынуждена была в условиях политической нестабильности перейти к кочевому образу жизни, фактически сливаясь с печенегами, а затем и кыпчаками. Однако часть переселилась в более северные регионы — в первую очередь в Волжскую Булгарию. Судя по археологическим материалам, уже с конца IX в. на Среднюю Волгу устремляется поток беженцев, преимущественно из северного лесостепного ареала салтово-маяцкой культуры, имевших навыки оседлого земледелия и ремесленного производства. Впервые эта точка зрения была высказана Т.А. Хлебниковой, а затем поддержана Е.П. Казаковым. Именно это население явилось катализатором урбанизации и появления ранних поселений в Волго-Камье.

Особо следует подчеркнуть одну особенность этой миграции. При всей стихийности, это было не просто бессистемное перемещение масс населения. Поскольку Среднее Поволжье было уже государством, то и вся земля в нем принадлежала правящей элите. Поэтому оседлое население вынуждено было не просто селиться в выделенных им районах, но и сразу было включено в систему вассально-податных отношений, причем основным владельцем земли выступал клан булгар во главе с правителем. Именно таким же способом стали возникать города. Если до этого они были небольшими ставками различных владетелей, то с первой четверти X в. они стали крупными торговыми и ремесленными центрами со связанной с ними округой.

Скорее всего, именно это население стало в конце IX — начале X в. основой оседлого населения формирующихся протогородов, возникающих в этот период в зоне Великого Волжского пути. Археологически эти памятники чрезвычайно сложно выявить, ввиду того, что ранние слои или еще не выявлены (поскольку занимали довольно небольшую площадь), либо уничтожены более поздними постройками. Однако в Болгаре близ Иерусалимского оврага обнаружены остатки раннего поселения, датируемого монетами начала X в. Ранние слои, хотя и не такие выразительные, обнаружены также при раскопках Билярского городища и ряда сельских поселений в Нижнем Прикамье.

Придя на новую родину, они продолжали развивать свои прежние традиции жизни, быта и производства. Не удивительно, что даже среди находок в булгарских могильниках (Большетарханский VIII—IX вв. и Танкеевского IX—X вв.) от трети до половины посуды составляют круговые горшки, выполненные в салтовских традициях. На ряде памятников VIII—X вв. (Новинковский, Большетарханский, Танкеевский могильники) обнаружены земледельческие орудия — наральники, серпы, косы, мотыжки и др., которые свидетельствуют о занятиях населения. Особо следует подчеркнуть, что по типу эти орудия, характерные отнюдь не для именьковской, а именно для салтово-маяцкой культуры. Совсем другой характер имело и булгарское гончарство даже раннего периода. Эти материалы заставляют считать, что предшествующее, жившее довольно дисперсно земледельческое население, оставившее памятники именьковской культуры, было довольно быстро растворено среди оседлых земледельческих переселенцев с юга, принесших новые, более прогрессивные традиции земледелия и ремесленного производства, в частности гончарного, вытеснившего примитивные горшки именьковской культуры.

Вся земледельческая культура булгар, включая типы пахотных орудий, серпов, топоров и бытовых изделий имеет прямые аналогии в памятниках Подонья, там же находятся и истоки булгарского гончарства. Именно поэтому хозяйственная и бытовая культура имеют мало общего с находками из синхронных могильников (Тетюшского, Танкеевского, Большетиганского и др.). Они элементарно находились в разных социальных пространствах.

Кроме того, есть еще один факт, который ускользает от внимания многих археологов, привыкших мыслить схемами, а именно то, что ни на одном городе Волжской Булгарии не зафиксировано наличие своего языческого могильника. Отдельные находки украшений и деталей костюма известны, а могильников не зафиксировано совсем, хотя в пределах Билярского городища открыт один из ранних мусульманских могильников, который можно по стратиграфии и перекрытию его валами внутреннего города, датировать первой половиной X в., что свидетельствует о его синхронности с некоторыми языческими могильниками. Следовательно, практически все булгарские города возникли не на основе торгово-ремесленных поселений, а как центры власти и религии, вокруг которых концентрировались ремесло и торговля, обслуживающие запросы элиты и перерабатывающие сырье, поступающее в виде даней и податей с подвластной территории.

Не удивительно, что фиксируемые письменными источниками сведения об оседлом населении, указывают на их южное (предкавказское) происхождение, так Ибн Фадлан отметил, что встретил в Булгарии группу «домочадцев» — баранджар, живших оседло и имеющих деревянную мечеть. Их наименование явное указание на место их родины — первую столицу хазар город Беленджер (Баранджар). На занятия населения указывают и письменные источники, так Ибн Фадлан писал: «Их пищей [являются] просо и конина, хотя у них достаточно также пшеницы и ячменя. Все те, кто сеют [зерно], забирают весь урожай [себе]».