Что было на месте сада имени Кирова?

Итак, на Большой Варламовской улице близ Булака проживал — не проживал, но имел свой дом помещик Петр Кириллович Нарышкин (1713—1770), принадлежавший к роду Натальи Нарышкиной — матери Петра Великого. Помимо недвижимости в Казани, он владел бывшими дворцовыми землями в Свияжском уезде, которые впоследствии отошли его сыну Павлу. П.П. Нарышкин (1768—1841) взял в жены свою родственницу и однофамилицу Анну Дмитриевну Нарышкину, от которой имел сына Дмитрия, ставшего после смерти отца владельцем заволжских сел (Гребени, Ключищи, Матюшино, Ташевка, Шеланга) с шестью тысячами десятин земли. В свою очередь, Д.П. Нарышкин был женат на Дженни Фалькон, актрисе столичного Михайловского театра, где давались спектакли на французском языке и работала французская труппа. В семье была одна дочь — Аделаида, последняя около 1863 года вышла замуж за маркиза Александра-Николая Филипповича Паулуччи (такой вот, понимаете ли, был у нас маркиз «Саша-Коля»), унаследовавшего приволжские земли Нарышкиных вместе с огромным островом напротив Казани, к которому впоследствии прочно пристанет прозвище «Маркиз» и который в течение долгого времени будет слыть излюбленным местом отдыха казанцев, пока в 1957 году его не поглотит Куйбышевское море.

Другой небезызвестный персонаж, имевший на Варламовской улице собственный дом, действительный статский советник, полковник Александр Игнатьевич Сахаров (1732—1799), служа при дворе Екатерины II и будучи одним из ее фаворитов, проживал в основном в столице, в Казани же и Казанском крае бывал лишь наездами. Известен как Лаишевский предводитель дворянства и владелец закамского уездного села Алексеевского, перешедшего ему от Прокопия Акинфиевича Демидова, представителя славного рода уральских промышленников. Поводом к этой передаче послужило следующее обстоятельство: П.А. Демидов попал под опалу Екатерины за то, что он продал несколько пушек со своих заводов за границу. Желая избавиться от опалы, он обратился к Александру Игнатьевичу, состоявшему при императрице камердинером, прося заступничества. А.И. Сахаров же (не будь дураком) согласился замолвить словечко за П.А. Демидова перед императрицей, но с условием, чтобы в случае успеха его протекции Прокопий Акинфиевич уступил А.И. Сахарову все Алексеевское имение, если не даром, то за полцены. П.А. Демидов вынужден был согласиться на это, и, как оказалось, не зря — А.И. Сахарову удалось-таки исходатайствовать у императрицы помилование П.А. Демидову, который за эту услугу и передал Алексеевское Александру Игнатьевичу. И с тех пор — вплоть до самой революции — Алексеевским имением владел род помещиков Сахаровых.

В самом начале XIX века фамилии Сахаровых, Нарышкиных и прочих немногочисленных представителей дворянства исчезнут из списков домовладельцев Забулачья, да и социальный состав Смоленско-Варламовского прихода к этому времени поменяется кардинальным образом (и далеко не в лучшую сторону) — Варламовский же храм, оказавшись в шаговой доступности от двух городских рынков (Сенного и Мочального), начнет потихоньку «хиреть» и будет разобран в 1932 году — об этом подробно изложено во второй моей книге, посвященной более поздней исторической эпохе.

Варламовской улицей к Тихвинскому озеру

Время выдвигаться от Варламовских ворот (левое крыльцо спорткомплекса «Москва») в сторону Тихвинской церкви. Чтобы проделать этот путь сегодня, нам нужно будет повернуть налево, пройти почти целый квартал по Московской, у дома Карла Фукса повернуть направо, на улицу Галиаскара Камала, затем, на пересечении последней с улицей Габдуллы Тукая, вновь повернуть налево и уже Тукаевской улицей дойти до устья переулка Михаила Худякова. Как ни крути, получается немаленький зигзаг и десять минут ходу.

В XVIII же веке этот путь занимал гораздо меньше времени — нужно было просто-напросто протопать от ворот Варламовской улицей, никуда не сворачивая, и она сама привела бы нас к цели. Итак, оставляя Варламовский храм справа от себя, идем прямо сквозь современную застройку, разрезая строго по диагонали район, очерченный отрезками улиц Московской, М. Межлаука, Г. Тукая и М. Худякова — при этом небезызвестный дом Карла Фукса (разумеется, в ту пору еще не существовавший) остается у нас слева по ходу движения. Минуем одну за другой три поперечные улицы, идущие от татарского кладбища (Кировский сквер) в сторону Ямской слободы (район железнодорожного вокзала), и, выйдя на открытую местность, слева от себя видим большое и круглое, как блюдце, озеро с ровными краями, а сразу за ним — каменный храм Тихвинской иконы Божией Матери и небольшую рощицу рядом, отмечающую место прицерковного кладбища. Чтобы нам с вами не запутаться, давайте для начала разберемся с озером, ну а уж потом речь пойдет и о церкви. Итак, этот водоем (в лучшие времена достигавший по площади одного гектара и имевший почти что идеальную круглую форму) именовался Тихвинским озером и на заре своего существования имел ярко выраженную карстовую природу. Место бывшего Тихвинского (Сенного) озера сегодня определить довольно несложно — оно помещалось между существующей Тихвинской церковью, четной стороной проезжей части улицы Московской (у дома №60 — бывшего подворья Апанаева) и линией улицы Галиаскара Камала — у дома Карла Фукса. Признаки бывшего Тихвинского озера и сегодня еще различимы в виде заросшей ивами и кустами большой проплешины чуть севернее церкви и улицы Михаила Худякова.

В средневековье Тихвинское озеро сбрасывало излишки воды в Нижний Кабан через естественную протоку, выходившую (левее нынешней Сенной мечети) на место перекрестка у современного театра имени Галиаскара Камала — в те времена здесь была глубокая ложбина (пролегавшая в промежутке между двумя дорегулярными улицами Татарской слободы — Новой и Старой Слободскими), засыпанная в ходе реализации плана 1768 года. Интересные сведения об озере и его гидрологии сообщил в 1833 году первый директор Казанского университета профессор И.Ф. Яковкин: «Тихвинское озеро, на южном берегу которого построена церковь Тихвинской Богоматери, имело дно песчаное, по всей видимости, от кипучих ключей, и воду чистую, здоровую, мягкую, которою все окрестные жители пользовались круглый год и в которую, по уверению жившего на северном его береговом материке гражданской палаты председателя, статского советника Захарьина, нарочно он и его знакомые садили ершей, окуней, карасей, линей и других (выключая только щук) и, поразгулявшись с гостями, забавлялись рыболовством посредством бредня, выбирая пойманную рыбу, какая понравится, а прочую пускали в озеро. Из него был в Ближний Кабан проток, досками отделанный, которого следы доныне заметны деревянным по берегу Кабана помостом недалеко от Татарского моста (имеется в виду мостовой переход более позднего времени — в створе улицы Евангелической (ныне Татарстан, — прим. авт.)). Но и сие озеро стали со временем заваливать навозом и всякой нечистотой, так что в недавние годы начали и застраивать сперва деревянными на сваях и стульях домами, а, наконец, на восточном его береговом материке выстроен каменный татарский мясной ряд с лавками и для других товаров с жилыми над ними покоями (ныне Московская, 60, — прим. авт.). Остатки бывшего Тихвинского озера доныне еще видны поблизости церкви на севере, но вода, кроме поливки гряд в ближних огородах, ни к чему не пригодна, даже и на мытье полов — по причине несносной ее вонючести».

Несколько ранее, в 1829 году, И.О. Лангель отмечал, что «…за Булаком подле Сенной площади находится еще озеро, которое при выстроении вновь Казани после бывшего в 1774 году несчастья велено было засыпать (водоем был ликвидирован только в 1838 году, — прим. авт.), а как сие озеро произошло от ключа, то засыпать оного не надлежало бы, но лучше было бы прорыть глубокий канал, отделать его берега, дабы не осыпалась земля, и провести оный в ближний Кабан. Тогда обыватели не только избавились бы от топкости, которая весной и осенью в сих местах бывает непроходимою, но могли бы получить весьма хорошую и здоровую воду. Таковой канал по представлению Врачебной управы 1797 года хотя и был сделан, и некоторая часть воды из сего озера уже вытекала, но так как берега не были отделаны, то земля осыпалась до того, что ныне канала сего не видно, а озеро осталось по-прежнему».

Вполне понимаю, насколько трудно читателю уложить в голове все вышесказанное — для этого нужно забыть про современный рельеф, забыть про улицу Татарстан (которой в XVIII веке попросту не было), а представить себе довольно глубокий лог, отходивший от места нынешнего театра имени Галиаскара Камала (в сторону Тихвинской церкви и сквера имени Кирова) и пересекавший условные линии будущих улиц Татарстан и Парижской Коммуны; а на дне этого лога — поток, вытекавший из Тихвинского озера и впадавший в Кабан в том самом месте, где сегодня начинается набережная улицы Шигабутдина Марджани.

Старый рельеф был частично выправлен в соответствии с регулярным планом только в первой трети XIX столетия, Тихвинское озеро засыпано в 1838 году (при возведении дома М.И. Карташова в Тихвинском переулке), но сама здешняя местность еще долгие десятилетия продолжала оставаться топкой — даже в 1874 году ревизионная комиссия указывала на то, что «Сенная площадь, Тихвинская улица и Евангелистовская площадь в весеннее и осеннее время представляют собой болота, смешанные с навозом».