Непереводимый татарский «моң»: музыка и не только

00:00, 24.04.2022 Сюжет: Бренды Татарстана

Проект «Реального времени» о знаменитых «брендах» Татарстана. Часть 3-я

Если спросить жителя Татарстана о том, что такое «моң», он задумается на некоторое время. Кажется, вот он, перевод, крутится на языке — а никак не поймать. И не получится: у этого слова нет перевода. Ни на русский язык, ни на большинство иных. Самая популярная область, в которой его применяют, — музыка, с ней и связывают это понятие чаще всего. Но есть у слова и другие значения и коннотации. В новой статье нашего проекта рассказываем о «фирменном» бренде татарского народа, которым в культурной сфере считается моң. Помогают нам в этом известные деятели национальной музыкальной культуры — певец Филюс Кагиров, композитор Эльмир Низамов и певица Эльмира Калимуллина.

От печали до радости

Слово «моң» знакомо каждому человеку, владеющему татарским языком. Чаще всего в современной традиции его применяют по отношению к произведениям искусства, в основном — к музыке. Объяснить, что это такое, можно лишь приблизительно: дело в том, что моң относится к так называемой безэквивалентной лексике. Этому слову нет прямого перевода на иные языки (кроме тюркских, родственных татарскому).

Филологи из Казанского университета обращали внимание на это слово. По нему написана кандидатская диссертация, в свободном доступе есть и ряд научных статей. Согласно результатам исследований, лексема, близкая к современному «моң», появилась в древнетюркском языке много веков назад и с древнейших времен означала некую внутреннюю обеспокоенность, подавленность, тревожность, передаваемую через внешний вид и облик человека. Дальше понятие это трансформировалось в печаль, горе, тоску — и через это все в мелодию и лиричность.

Так что изначально слово «моң»несло негативную коннотацию. Долгие века трансформации и эволюции языка и народной культуры надежно встроили это понятие в ожерелье татарского искусства, где оно заиграло другими гранями. Можно подбирать десятки слов, которые лягут в объяснение понятия «моң»: ностальгия, любовь, светлая грусть, щемящая тоска, искренность, трогательность, красота, виртуозность, душевность, сердечность, улыбка, радость, переживания, лиричность… И даже несмотря на то, что среди этих слов есть абсолютные антонимы, все они относятся к этому понятию, ни одно не выбивается из него.

Если смотреть толковый словарь татарского языка, то музыкальная коннотация будет там только на третьем месте среди пяти разных объяснений. Вот эти объяснения в переводе на русский язык:

горе, печаль, расстройство;
душевное состояние;
мелодия; совокупность различных переживаний;
тоска, перемешанная с подавленностью;
недостаток, изъян, нужда (диалектное).

Большая часть из 350 опрошенных в исследовании (результаты которого приводят в научной статье Роза Закирова и Фануза Габдрахманова) затруднились перевести на русский язык «моң», причем большинство считает, что оно касается только татарских мелодий. А у кого-то оно ассоциируется даже с звуками природы — шелестом травы или пением птиц. В целом в настоящее время, в отличие от древности, эмоционально люди воспринимают моң как нечто позитивно эмоционально окрашенное, сюда вплетается не только экзистенциальная грусть и вполне нужда, но еще и эстетическое чувство, ощущение красоты этого мира и любви к нему. В Энциклопедическом словаре татарского языка говорится (перевод с татарского):

«Слово моң — понятие, передающее национальную особенность татар, мировосприятие, присущее только этому народу. Передает тоску, печаль, лиризм, меланхолическое состояние души. Больше всего проявляется в музыке, поэзии, изобразительном искусстве».

Но коль скоро больше всего «моң» проявляется в музыке, к музыкантам «Реальное время» и обратилось за комментариями и объяснениями.

«Моң» есть у всех, но татары дали ему имя»

Филюс Кагиров, который считается одним из хранителей «моң»в современной певческой традиции, рассуждает: слово «моң» есть только у татар и башкир, но вот музыкальное явление, которое выражается этим словом, — наднациональное. По его мнению, «моң» может быть не только татарским, но и русским, и итальянским:

— Когда-то я не знал, что такое «моң». Но с детства слышал от взрослых о разных певцах: поет, дескать, «моңлы». Теперь понимаю: значение этого слова понимается не рационально. Это надо понять душой. Певец — он как художник, который творит полотно. Если тебя это полотно за душу трогает, если ты сердцем его понимаешь, если у тебя трепет внутри появляется — значит, перед тобой «моңлы кеше». Мне кажется, у каждого народа свой моң, который отличается традицией, манерой исполнения. У татар он свой. Его носителями были великие певцы — Ильгам Шакиров, Хайдар Бигичев, Альфия Авзалова, другие большие артисты. Раньше можно было стать известным артистом только так, только сохраняя моң. По-другому нельзя было, это было бы нарушением этики татарского искусства. Они сохраняли эту традицию, и сегодня ее надо черпать именно у них, но очень аккуратно и деликатно внося и свою собственную индивидуальность. Именно поэтому, когда мне говорят: «Вы — продолжение Ильгама Шакирова», я отвечаю: «Нет, я — Филюс Кагиров». Стараюсь продолжить их традицию — это другое дело. Именно основываясь на их манере, на их традиции, на технике пения, на интонировании.

Кагиров объясняет: татарский «моң» в музыке предполагает осторожный подход к песне. Каждый автор вкладывает в свое произведение свою любовь, свои эмоции и свои мысли. Раньше, как объясняет нам певец, исполнители учитывали этот момент, общались напрямую с авторами, выясняли, что вложено в слова и музыку — чтобы не нарушить изначального замысла, а дополнить его своим голосом и сердцем. В этом, как считает наш собеседник, тоже заключается большая доля того, что называется «моң» — в том, чтобы хранить традицию, быть внимательными к своим предшественникам, деликатно добавляя к их творчеству часть своей души. Артист отказывается перечислять тех, кто, по его мнению, сегодня хранит «моң»:

— Это ведь сразу видно, когда человек выходит на сцену — есть ли в нем «моң». И повторюсь, по-моему, «моң» есть у всех, но татары дали ему имя. Кстати, зависит это и от природы: у башкир есть горы, там другие интонации. У нас — луговые просторы, и звучит наш «моң» по-другому. Народы, которые живут у моря, совсем по-другому чувствуют и поют… Это явление есть у любого этноса. Просто у нас, у татар, есть замечательное слово, которое его выражает!

«Вся трудность объяснения — в том, что каждый воспринимает «моң» по-своему»

Композитор Эльмир Низамов признается: до сих пор задается вопросом о том, что же такое «моң», но согласен с филологами в том, что это всеобъемлющее понятие.

— С раннего детства я слышал от родителей это слово, — рассказывает композитор. — Мама говорила: «Вот этот певец поет «моңлы», а вот этот — «моңсыз». Я чувствовал, что это общее понимание задушевности. Но когда начал заниматься музыкой, писать ее — гораздо серьезнее задумался над тем, что же такое «моң». С музыкальной точки зрения, мне кажется, к этому понятию можно подойти с нескольких сторон. Во-первых, это определенный набор технических аспектов: ладовый набор, пентатоника с мелизмами, определенная подача, интонирование, тембр… Если рассматривать музыкальные инструменты — то в первую очередь на ум идет гармонь. Но с другой стороны, «моң» может звучать и на скрипке, и на пианино. А во-вторых, это всегда какое-то теплое воспоминание, связанное именно с музыкой. Ностальгия о детстве и маминой колыбельной, о деревне с многообразием ее звуков, о бабушке, которая месила тесто и что-то напевала… Получается некий психосоциальный комплекс, который мы называем «моң».

Эльмир Низамов согласен с Филюсом Кагировым в том, что с музыкальной точки зрения, «моң» может присутствовать в любой другой национальной традиции — и в пример приводит спиричуэлс: там тоже задушевное пение, та же пентатоника и мелизмы. Но с точки зрения глобального татарского «моң», это, конечно, не он. Композитор объясняет: в него вложены другие этнические смыслы, эта музыка не вызывает у нас ассоциаций с татарским миром, не отсылает нас к нашей этнической памяти. Чтобы быть «моңлы» музыкантом, надо чувствовать ту самую связь времен, обратиться к памяти народа и передать это ощущение слушателям.

— У выдающихся певцов внутри есть своя музыка, которая в них звучит всегда. И это тоже можно назвать, по сути, «моң», — рассуждает Низамов. — Они насыщают ноты внутренней наполненностью, которая проникает к нам в душу. Я очень часто ловил себя на мысли о том, что одна и та же песня в одном исполнении пролетает как бы мимо меня, а в другом — трогает за самые тонкие струны души. Песню рождает певец, я часто об этом говорю. Композитор ее создает, но вдыхает жизнь в нее певец, и очень важно, чтобы «моң» в нем был.

Размышляет Эльмир Низамов и о преемственности «моң», и о том, как татарский музыкальный «моң»насыщается новой традицией. Он обращает наше внимание на то, что великие татарские певцы прошлого не только были носителями «моң», но к сегодняшнему дню стали его частью, вошли в золотой фонд памяти народа, встроились в этот дискурс. Потому-то, считает композитор, самыми «моңлы» из сегодняшних певцов считаются те, кто поет в наиболее близкой манере к этим образцам. При этом мало копировать эту манеру — нужно, чтобы она шла изнутри. Так что «моңлы», похоже, действительно нужно родиться, заключает Эльмир Низамов.

А что будет с «моң» дальше? Этим вопросом задается и наш собеседник:

— Мне интересно, как понятие «моң» трансформируется в будущем. Понятно, что Ильгам Шакиров и Альфия Авзалова останутся в золотом фонде. А вот кто к ним присоединится? Ведь это явление не может застыть, оно неизбежно будет трансформироваться дальше. Мы живем в глобализированном мире, и в исконный татарский музыкальный «моң» неизбежно будет вплетаться новое звучание. Ведь и раньше возникали вопросы: а вот это «моң» или уже нет? Ильгама Шакирова упрекали в излишне смелых аранжировках, никак не связанных с этнической традицией татарского народа — однако же он сегодня вспоминается как чистейший образец «моң». В искусстве нет правил, и только время подскажет нам, что есть что. И поэтому мне очень интересно, как видоизменится татарский музыкальный «моң» и чей голос станет его частью через 30 лет!

«Моң» — это чувства и спектр эмоций, которые человек впитал и может передать голосом»

Популярная на всю страну татарская певица Эльмира Калимуллина поделилась с нашим изданием своими ощущениями и мыслями о том, что такое «моң». В ее видении это далеко не только музыка — скорее, память, данная человеку в ощущениях. Вот как она рассуждает: