Что означают слова Набиуллиной о «структурной трансформации» экономики России?

Российскую экономику может отбросить далеко назад

События последних двух месяцев могут существенно изменить структуру российской экономики. Сильно связанная с западной экономикой в последние десятилетия, она может оказаться отброшенной далеко назад из-за разрыва экономических, финансовых, производственных, транспортных цепочек.

Об этом напомнила глава Банка России Эльвира Набиуллина, выступая в начале недели в Госдуме. Пока санкции ощущались в основном в финансовом секторе, но уже во II и начале III квартала запасы продукции закончатся, и в условиях постоянно ужесточающихся ограничений на импорт, международные расчеты и логистику многим компаниям придется перестраивать сложившиеся модели бизнеса: искать новых внешнеторговых партнеров, перестраивать логистические цепочки или переходить на производство ранее импортировавшихся компонентов внутри страны.

Евросоюз являлся крупнейшим внешнеторговым партнером России — на него в 2021 году приходилось 36% внешнеторгового оборота страны. В частности, на ЕС пришлось более половины российских экспортных поставок нефти и нефтепродуктов, более 60% поставок газа, почти 30% поставок угля и 35% поставок алюминия. На Китай в 2021 году приходилось около 18% внешнеторгового оборота РФ, в том числе почти 14% по экспорту из России и 25% по импорту в нашу страну. Основные продукты экспорта в Китай — сырая нефть, уголь, древесина. На страны ЕАЭС в прошлом году приходилось лишь 8,8% внешнеторгового оборота России.

Об отказе от российских энергоресурсов пока заявили страны, на которые приходилась относительно небольшая доля экспорта: США, Великобритания (с конца года), Канада, Австралия. ЕС уже ввел эмбарго на поставки российского угля и твердого топлива (с августа), импорт продукции черной металлургии и в рамках готовящегося шестого энергопакета обсуждает поэтапный отказ от импорта российской нефти. Глава МИД ФРГ заявила, что Германия намерена полностью отказаться от российской нефти к концу 2022 года. Но даже в отсутствие прямого эмбарго на российскую нефть экспортировать ее стало значительно сложнее из-за отказов со стороны части потребителей, нефтетрейдеров, контейнерных перевозчиков, трудностей со страхованием и расчетами, что отражается на значительном расширении ценового дисконта российской нефти Urals к Brent — с исторических $2—3 до $35 за баррель.

Высокая зависимость от импорта

По импорту также основным торговым партнером России являлся ЕС, в частности, по поставкам медикаментов, арматуры, машин и оборудования. США и ЕС были основными экспортерами самолетов в Россию — теперь запрещены не только поставки самолетов, но и комплектующих к ним, а также ремонт, обслуживание и страхование. Китай занимает второе место в структуре импорта в Россию и первое место в поставках электроники, в том числе телефонов.

В валютной структуре внешнеторговых расчетов Россию по экспорту в 2021 году на доллар США приходилось 54,5%, на евро — 29,7%, на российский рубль — 14,3%, на другие валюты — 1,5%. Г-жа Набиуллина подтвердила: «Cанкции отрезали нас от расчетов в резервных валютах, всю нашу экономику, банки. И здесь нам нужно развивать платежи в нацвалютах». В перспективе ЦБ видит перспективу трансграничных расчетов в использовании цифрового рубля.

Предложение товаров на российском внутреннем рынке существенно зависит от импорта как готовой продукции, так и сырья, комплектующих, оборудования. Forbes ссылается на свежий доклад ВШЭ «Новые контуры промышленной политики», из которого следует, что зависимость от импорта в конечном потреблении выше 50% в товарах текстильной промышленности и фармацевтики, в электрооборудовании, авто, компьютерах, прочих машинах и оборудовании. В бумажной и химической продукции, а также в металлопродукции ее уровень варьируется от 30% до 50%. При этом импортная зависимость от Евросоюза и Северной Америки наиболее высока в машинах и оборудовании (40%), лекарствах (34,5%), автомобилях (28,3%), резиновых и пластмассовых изделиях (24,6%). Сейчас, помимо прямых санкционных запретов поставок ряда товаров в Россию, имеет место добровольный уход многих иностранных компаний с российского рынка, а также трудности с логистикой (запрет ЕС и Великобритании захода судов под российским флагом в свои порты затрудняет доставки товаров в Россию и с других континентов, запрет въезда на территорию ЕС грузового транспорта, зарегистрированного в России и Белоруссии, зеркальный ответ со стороны Белоруссии).

По данным СМИ, в Калуге остановились все автомобильные заводы: вслед за Volkswagen и Volvo паузу взял и производитель Peugeot и Opel. Владелец этих брендов автоконцерн Stellantis объяснил свое решение проблемами с логистикой и невозможностью доставки необходимых деталей. АвтоВАЗ с 4 по 24 апреля находится в корпоративном отпуске, а в ближайшие месяцы планирует вернуться к выпуску «упрощенных» моделей автомобилей с минимальным количеством импортных комплектующих.

«Структурная трансформация» — болезненный процесс для экономики и потребителя

Таким образом, «структурная трансформация», о которой говорит Набиуллина, — это вынужденный процесс, который может стать весьма болезненным для экономики и потребителя. Вариантов не так много — поиск альтернативных поставщиков из стран, не присоединившихся к санкциям, импортозамещение, откат к прежним моделям производства, не соответствующих современным требованиям комфорта, экологии (а возможно, и безопасности). Альтернативой насыщению внутреннего рынка может стать дефицит товаров на полках и остановка производства, которые будут приводить к сокращению производства и занятости и новому витку спада в экономике, а впоследствии, не исключено, и к распределительной системе.

Сейчас ситуация вынуждает в ускоренном темпе переориентировать экспорт и импорт «с запада на восток» и проводить реальное импортозамещение, где это возможно.

Структурная трансформация может состоять из нескольких звеньев:

1. Насыщение внутреннего рынка товарами в условиях санкций и разрыва логистических цепочек поставок, которые могут привести к быстрому вымыванию ассортимента. Здесь могут помочь переориентация товарных потоков на третьи страны, хотя заменить высокотехнологичный импорт будет проблематично, в том числе из-за угрозы вторичных санкций.
2. Переориентация экспортных поставок сырья в ЕС на альтернативные рынки (АТР, Африка, Латинская Америка) и на внутреннюю переработку.
3. Выстраивание финансовых потоков, при котором можно было бы проводить внешние расчеты с помощью национальных валют и платежных систем, защищенных от санкций.
4. Меры для обеспечения технологического импортозамещения (создание новых производств, которые позволят избежать деградации российской промышленности на среднесрочном масштабе).

О необходимости импортозамещения разговоры ведутся уже в течение многих лет, но практический результат явно ниже ожиданий. Часть производств действительно была перенесена в Россию, но в процессе производства используются импортные сырье, комплектующие, оборудование, технологии. И в короткие сроки полностью локализовать этот импорт вряд ли возможно. Наиболее благоприятным вариантом была бы замена импортных поставок на товары, производимые в третьих странах или параллельный импорт. Но, как показывает опыт прошедших двух месяцев, это очень непросто, особенно в условиях, когда поставщики и банки третьих стран опасаются вторичных санкций, обострились проблемы транспортировки и расчетов.

Глава Счетной палаты Алексей Кудрин недавно оценил длительность первой фазы адаптации российской экономики в 2 года, если санкции сохранятся на текущем уровне. Однако пока надежды на скорое урегулирование конфликта на Украине невелики, и это грозит новыми санкционными мерами.

В то же время на полную структурную трансформацию, включающую импортозамещение высокотехнологичной продукции, может потребоваться гораздо более длительный период. Так, ЦБ в работе «Структурная трансформация экономики Китая: успех или неудача?» рассматривает примеры структурной трансформации разных стран, которые занимали 25—30 лет и более. Стратегическая программа «Сделано в Китае», которая является одним из примеров трансформации экономики, рассчитана на 2015—2025 годы.

Сейчас также непонятно, как изменится экономическая модель России в период трансформации, в том числе с точки зрения взаимоотношений бизнеса и государства. Так, Олег Дерипаска говорит о необходимости отказа от госкапитализма и возвращении к рыночной конкурентной экономике на базе приоритета частной собственности. Декан экономического факультета МГУ Александр Аузан предположил, что, возможно, сложится система «НЭП 2.0» — со свободой предпринимательства для малого и среднего бизнеса и усилением контроля государства над крупным бизнесом, который будет нуждаться в поддержке в условиях санкций (как вариант, попытка воссоздать «Госплан 2.0»). Однако он пояснил и то, что НЭП является неустойчивой системой, т.к. рыночный механизм (цены) будет конфликтовать с директивным механизмом управления, и рано или поздно придется делать выбор (исторически в СССР он был сделан в пользу плановой экономики).