«Сражение с гоблинами для ребенка может быть актуальнее, чем навыки алгоритмического мышления»

«При формировании системы образования человечество не столько вводило элементы игры, сколько выводило их»

— Илья, как я понимаю, учиться с помощью игры — это не что-то новое: даже животные учатся через игру. Дети, понятно, тоже постигают мир с помощью игр. Почему же сейчас стал таким актуальным вопрос геймификации образования?

— Да, игра всегда была образовательным инструментом. И при формировании системы образования в том виде, в каком мы ее имеем сейчас, человечество не столько вводило в образование элементы игры, сколько выводило их оттуда. Система массового образования старалась больше походить на производство, чем на игру. Игровые элементы из процесса обучения удалялись. И современные педагоги-геймификаторы задаются вопросом: как органично вернуть игровые элементы в учебный процесс и за счет этого повысить его эффективность?

— Как давно этим вопросом начали задаваться педагоги в России?

— Это произошло в первой половине XX века, в период бурного развития советской педагогики, когда Лев Семенович Выготский изменил наш взгляд на вопросы психологии ребенка и подростка в педагогическом процессе. Один из его учеников, Даниил Эльконин, написал знаменитую книгу «Психология игры», ставшую для нас всех, кто занимается темой игр в образовании, священным текстом, краеугольным камнем наших представлений о том, в каких отношениях ребенок находится с игрой.

— Можете привести успешные примеры использования игровых техник на обычных школьных уроках?

— Экспериментов с учебными играми по всему миру великое множество. Они ведутся десятилетиями. Из того, что ярко проявляет себя в последнее время, я бы отметил те изменения, которые происходят с включением в учебный процесс цифровых технологий и проникновением механик и дизайнерских подходов видеоигр. Возможно, самый известный пример — это канадский учитель физики Шон Янг, который разработал и сейчас активно развивает систему групповой классной работы под названием Classcraft. Он в свое время много часов провел, играя в популярную игру World of Warcraft, и решил, что элементы игровых механик и интерфейсов, которые используются для формирования групп и решения коллективных задач в видеоиграх, могут быть успешно применены в классе. И он сделал геймификационную оболочку для учебного процесса. Школьники делятся на команды, выбирая класс персонажа: воины, маги, целители. Каждый персонаж имеет очки опыта, количество жизней, разные спецприемы. Ученики могут переходить на более высокий уровень и обретать новые способности (например, разрешение использовать шпаргалку или возможность есть на уроке) благодаря хорошим оценкам по предметам и участию в жизни школы.

Сама платформа никак не привязана к предметной области, любой предмет может использовать ее инструменты. Она делает более интересным процесс освоения материала, помогает ученикам развивать коммуникативные навыки, навыки работы в группе, навыки планирования.

— Используется ли это в российских школах?

— Да, педагогами-энтузиастами. Они самостоятельно осваивают эти разработки и вводят их в практику, адаптируя под нужды своего коллектива. На государственном уровне такие вещи не вводятся, но это и не государственный вопрос, на мой взгляд. К сожалению, таких энтузиастов среди наших педагогов очень немного.

Лев Семенович Выготский изменил наш взгляд на вопросы психологии ребенка и подростка в педагогическом процессе

«Каждый уважающий себя учитель после педвуза переучивается. Большинству это приходится делать на живых детях»

— Почему все так?

— Два основных препятствия на пути проникновения в наши школы любых инновационных педагогических практик, не только игровых, — это низкая квалификация педагогических кадров и консервативный настрой взрослых — администрации школ и родителей. На пути педагогической инновации первыми встают те, кто больше всего боится за последствия, то есть администрация школы, которая не так активно общается с самими учащимися, но в случае любых сложностей первая понесет наказание. И родители, которые безостановочно боятся за своих детей, — любые педагогические новшества воспринимаются ими как потенциально опасные. Кому понравится идея, что кто-то незнакомый придет и будет экспериментировать над вашими детьми? Звучит совершенно чудовищно. А чтобы разобраться в сути эксперимента, нужна специфическая профессиональная квалификация, которой у родителей, разумеется, нет и не должно быть, это не их обязанность.

Чтобы упростить этот процесс, необходимо, чтобы с родителями велся постоянный открытый диалог. И тут мы утыкаемся во вторую проблему — низкую квалификацию педагогических кадров. В массе своей наших учителей не готовят ни к инновационной педагогической деятельности, ни к коммуникации с родителями учащихся. Система подготовки учителей в нашей стране, к сожалению, отстает, несмотря на высочайшие достижения отечественной педагогической науки и мощнейшую фундаментальную педагогическую базу. На уровне школьных практик наши учителя от ведущих педагогических держав отстают катастрофически.

Я сам получил педагогическое образование, и практическое его применение было бы затруднительно. Фактически каждому уважающему себя учителю после педвуза приходится переучиваться. Большинству из нас это приходится делать, к сожалению, на живых детях. Учителей не обеспечивают необходимым профессиональным инструментарием для успешной работы в современной школе. Это как если бы в армию отправили солдат без вооружения — с саблей и пикой служить в 2020 году. Примерно в таких же условиях вынуждены работать наши учителя.

И когда они проходят через эту малоэффективную систему подготовки, они попадают в школу, переживающую тяжелые финансовые условия, гигантскую загруженность. Учителя за пределами Москвы и Петербурга работают с переполненными классами при недостаточном материальном обеспечении, в отсутствии, несмотря на многочисленные госпрограммы, компьютеров, стабильного подключения к интернету. А это немыслимые условия для образовательной деятельности в XXI веке. Вы не сможете подготовить ребенка к жизни в XXI веке без компьютера и интернета. Поэтому наши педагоги — труженики, которые работают в условиях, почти непригодных для достижения поставленных перед ними обществом целей.

В массе своей наших учителей не готовят ни к инновационной педагогической деятельности, ни к коммуникации с родителями учащихся. Система подготовки учителей в нашей стране, к сожалению, отстает, несмотря на высочайшие достижения отечественной педагогической науки и мощнейшую фундаментальную педагогическую базу

«Рейтинг помогает только одному ребенку — тому, кто стоит на первом месте»

— Один из элементов игры — это соревновательность. Насколько она хороша в процессе образования?

— Нужно разделять два понятия, которые часто путают — это образовательные или обучающие игры и геймификация образования. Под геймификацией обычно понимается привнесение мотивационных элементов из игр в учебный процесс. Это, например, та же соревновательность, оценки, подарки, уровни, титулы, звездочки, рюшечки и брошечки — всякая косметическая сторона геймификации без серьезных изменений самого учебного процесса, процесса подачи и освоения материала. Это то, что чаще всего можно встретить, когда люди говорят, что используют геймификацию. Элементов такого вида полно — соревновательность активно используется во многих школах, особенно профильных, где идет отбор учеников, школах, которые я называю селекционными. Там соревновательность — логичный элемент учебного процесса, потому что задача школы — отобрать лучших из лучших и сконцентрировать на них усилия.

Но в нашей массовой школе образовательная концепция не была селекционной. Наша школа была и, я надеюсь, остается демократической. Наша задача — не отбор лучших из лучших, а формирование развитой культурной личности в массах. Не отбор элит, не отделение зерен от плевел, а воспитание всего населения. Поэтому там соревновательные элементы работают значительно хуже.

При этом они все равно используются. Если вы посмотрите на отечественные онлайн-платформы для школьного образования («Учи.ру», «ЯКласс», «Фоксфорд»), в них присутствуют соревновательные элементы — рейтинги, баллы, возможность сравнивать свои результаты и результаты одноклассников. Я общался с разработчиками этих платформ, и они говорят, что родителям нравятся эти элементы — не столько потому, что они такие чудовищно азартные, сколько потому, что это для них доступный инструмент, позволяющий отслеживать прогресс ребенка, видеть, насколько он успешен в школе.

Но этот инструмент худший из возможных. Рейтинг с точки зрения мотивации учащегося помогает только одному ребенку — тому, кто стоит на первом месте, и, может быть, тому, кто стоит на втором. Всех остальных он демотивирует, причем чем дольше он используется, тем сильнее этот демотивационный эффект. Думаю, стоило бы использовать этот инструмент гораздо уже и реже.

В наших школах применяют и другие игровые приемы. Учителя раздают детям баллы, звездочки, делают маленькие подарки. Например, ребенок ходит в какую-нибудь секцию, и ему за каждое посещение дарят наклеечку, которую он может вклеить в свой маленький альбомчик. И в нем зарождается азарт коллекционера, который заставляет его не пропускать занятия, потому что он хочет заполнить свой альбомчик целиком.

Рейтинг с точки зрения мотивации учащегося помогает только одному ребенку — тому, кто стоит на первом месте, и, может быть, тому, кто стоит на втором. Всех остальных он демотивирует, причем чем дольше он используется, тем сильнее этот демотивационный эффект

— Что требуется от педагога, чтобы не просто использовать отдельные игровые приемы, но создать полноценную обучающую игру?

— Чтобы создать хорошую обучающую игру, нужно быть одновременно хорошим педагогом и хорошим гейм-дизайнером. Хороших педагогов и хороших гейм-дизайнеров по отдельности ничтожно мало в нашей стране. Так, чтобы это был один человек, — невозможное чудо. По этой причине в нашем педагогическом сообществе сформировалась такая каста или профессиональная группа, как игротехники. Это люди с навыками игрового дизайна, которые приходят в образовательные организации и создают там обучающие игры: обучают педагогов, помогают им проводить эти игры. Из-за того, что таких профессионалов нет в каждой школе, они стали в некотором смысле кочевыми. Честь им и хвала за это.

Из-за такой динамики применение обучающих игр в школе становится спорадическим. На уроке истории раз в полгода учитель устраивает игру, посвященную какому-то большому историческому событию: Первой мировой войне, Октябрьской революции. Или раз в год проходит игровой урок литературы, посвященный «Евгению Онегину» или «Войне и миру».

Поэтому не удивительно, что образовательные игры у нас превращаются в аттракционы, в небольшие развлекательные элементы для детей, без возможности использовать их системно от урока к уроку на протяжении, например, полугодия или года. В таком случае игры оказывают гораздо меньший образовательный эффект, чем могли бы.

«Сражение с гоблинами для ребенка в определенном возрасте может быть несравнимо актуальнее, чем навыки алгоритмического мышления»

— Есть ли какие-то дисциплины, которые не нуждаются в игре?

— Никакие дисциплины ни в чем не нуждаются. Химия ни в чем не нуждается, она и без нас проживет. Даже если ты не будешь ее изучать, с таблицей Менделеева ничего не случится. Нуждаемся в чем-то мы — ученики, учителя. И здесь предметная область не имеет значения. Мы нуждаемся в более эффективном образовательном процессе. Задача игровых элементов — это повышение мотивации учащихся и помощь в формировании межпредметных навыков, которые в англоязычной среде называются soft skills, — умение коммуницировать, планировать, адаптироваться, искать информацию.

Геймификация позволяет мотивировать ребенка. У каждого из нас в школьные годы был предмет, а может быть, и не один, во время изучения которого мы сидели, не понимая, зачем мы здесь находимся и почему вынуждены тратить на это свое драгоценное время. Игра помогает давать ответы на этот вопрос. Потому что для ребенка рациональный ответ не всегда правильный. Вы можете сказать ребенку, что он сидит на уроке математики, потому что работа с числами развивает его навыки алгоритмического мышления, которые потом понадобятся ему в планировании его домашнего хозяйства. Это правда, это рациональный ответ. Но для ребенка это пустые слова, это не актуализирует для него учебный процесс и материал, ему это никак не помогает.

Игровые механики приходят, чтобы помочь ребенку. Если ему не интересно развивать навыки алгоритмического мышления, то давайте облечем работу с этим в игровую форму, прикрутим к этому игровой сюжет, где мы спасаем математическое королевство от злых гоблинов. Если в ближайшие 10 минут мы не решим задачу, то гоблины ворвутся в замок. Сражение с гоблинами для ребенка в определенном возрасте может быть несравнимо актуальнее, чем навыки алгоритмического мышления. Результат будет один и тот же. Ребенок не обязан понимать в процессе, зачем он на самом деле это делает, он должен просто эффективно осваивать материал. Он годы спустя поймет, как это было полезно и зачем он на самом деле изучал это. Но если мы его сейчас и здесь не научим, годы спустя ему нечего будет понимать.

— Когда можно переборщить с игрой?

— Со всем на свете можно переборщить, даже с зеленкой. Проблема в качестве. Не столько опасно добавлять слишком много игровых элементов, сколько добавлять ненужные элементы не там и использовать их не по назначению. Пример с соревновательностью хорошо иллюстрирует этот тезис. Это эффективный игровой элемент, используемый не в тех условиях, не по назначению, приводящий к обратным результатам. Как с витаминами: когда у вас достаточно витаминов, это хорошо, но когда у вас гипервитаминоз, вы получаете обратный эффект.

Игровые механики приходят, чтобы помочь ребенку. Если ему не интересно развивать навыки алгоритмического мышления, то давайте облечем работу с этим в игровую форму, прикрутим к этому игровой сюжет, где мы спасаем математическое королевство от злых гоблинов

«Мысль о том, что учеба — это тяжкий непосильный труд, основана на детской травме»

— Есть ли у образовательных игр возрастные рамки? Возможно, в каком-то возрасте игра не нужна во время обучения?

— Нет никаких возрастных рамок. Все человечество играет в игры безостановочно, от трех до 93. Сложность не в том, что люди вырастают из игр, этого никогда не происходит. Сложность в создании комплексных игр, которые заинтересуют аудиторию. Подобрать игру под человека — это самое сложное. Потому что все разные. Разные люди могут играть в одну и ту же игру по разным причинам. В результате, когда вы приходите в класс с игрой, никогда нельзя рассчитывать, что весь ваш класс будет одинаково заинтересован ею просто потому, что у вас сидят пятиклассники. Если в учебнике педагогики написали, что игра — ведущая форма деятельности у подростков, то не надо думать, что речь идет о любой игре. Подростки тоже разные, у них разные интересы.

Игровые механики прекрасно применяются к образованию взрослых. Если вы когда-нибудь пытались учить иностранный язык через платформу Lingvo Leo, то вы видели геймифицированную платформу, которая рассчитана в основном на взрослых людей. Нет никаких границ. Мы все играющие.

— Иногда можно услышать мнение, что включение игры в учебный процесс связано с ухудшением умственных способностей (памяти, внимания) детей, что они не способны усваивать монологи учителя и им нужны более примитивные формы подачи материала. Насколько это справедливо?

— Сократ в свое время сильно переживал по поводу того, что письменность портит все образование. Потому что если можно будет читать тексты, значит, их не надо заучивать. А если их не надо заучивать, то что же это за образование такое? Сократ был великий человек, без сомнения. Но мы сейчас не можем согласиться с его позицией. Мысль о том, что образование обязательно должно быть трудным, что учеба — это тяжкий непосильный труд, основана на детской травме, на необходимости воспроизводить свой собственный печальный опыт. Если мне пришлось так тяжело, почему же нынешним детям должно быть легче?

Игра не является примитивной формой деятельности. Она бесконечно сложна и включает в себя больше активных навыков, чем просто работа с учебником или лекция. Проблема перехода из школьной системы в вузовскую форму лекций не в том, что игровые уроки слишком примитивны, а в том, что лекция — это самая архаичная, допотопная форма организации учебной деятельности. Она максимально удобна для одного человека — для лектора. Слушатели же вынуждены прикладывать неимоверные усилия, чтобы извлечь из этой учебной активности какую-то пользу для себя. Вузовская система по всему миру переживает период большой трансформации. Все пытаются понять, как адаптироваться к современным реалиям, потребностям цифровой экономики. Но нет никакой необходимости пытаться рубить эффективную и малотравматичную форму организации школьного процесса.

«Подготовка к ЕГЭ — это просто дрессура. Но игровые инструменты могут быть полезны и здесь»

— Другое мнение, что игры — это несерьезно. Они подходят только для детей, а реальность значительно отличается от игр.

— Это второе, о чем обычно говорят. Вот вы играете в игрушки, а потом дети из школы выйдут, и там никто с ними играть не будет. Логика очень понятная, обычно так размышляют родители, которые волнуются, что их ребенку будет тяжело в жизни. Их мотивация мне ближе и яснее, у меня самого двое детей. Я эту тревогу разделяю.

Что здесь нужно понять, чтобы не мучиться иллюзиями: в игре не все так, как в реальной жизни; но и в школе не все так, как в реальной жизни. Более того, ничто в реальной жизни не похоже на школу. Школьная среда полностью искусственная, мы ее целиком и полностью искусственно создали. У нее есть одна функция — образовательная. Заводской конвейер тоже не похож на реальную жизнь, он и не должен, он производит автомобили. Школа тоже производит образованных людей. Она не похожа на так называемую реальную жизнь.

Подготовка к ЕГЭ — это просто дрессура, это не образование. Но игровые инструменты могут быть полезны и здесь

Но на этом месте нужно сказать еще одно: реальная жизнь одного тоже не похожа на реальную жизнь другого. То есть жизни у людей разные. К жизни нельзя подготовиться с помощью тренировки. Жизнь — это не бесконечная война. Война по сравнению с мирной жизнью очень однообразна и примитивна, там значительно меньше форм деятельности. А жизнь большая и мирная — бесконечно разнообразна. Единственный способ подготовить к ней человека — сформировать у него навыки, которые понадобятся ему для будущей адаптации, будущего самообразования, успешной коммуникации, успешного самоанализа, нахождения своего места в жизни. Мы не можем за человека найти его счастье, мы можем научить его, как это его будущее счастье искать. Вот для чего нужна абсолютно искусственная школьная и игровая среда.

— А как игра может помочь в подготовке к ЕГЭ?

— Моя личная позиция: ЕГЭ — это огромный камень преткновения, забор, в который упирается вся наша система образования. Он никак не сходится с отечественной образовательной концепцией, философией нашего школьного образования. Классическая ситуация «квадратный болт в круглой гайке».

Однако геймификационные инструменты и здесь используются очень активно. Зайдите на любую электронную платформу, которая рекламирует себя как инструмент и тренажер подготовки к ЕГЭ, и вы увидите там все игровые элементы: баллы, уровни, аватары персонажей, игровые персонажи, которые общаются с учащимся и подбадривают их продолжать решать 850-ю одинаковую задачу. Подготовка к ЕГЭ — это просто дрессура, это не образование. Но игровые инструменты могут быть полезны и здесь.

— Как в связи с геймификацией образования изменяются роли ученика и учителя?

— Это огромный вопрос, ответить на который я смогу лишь поверхностно. Измениться должны не столько роли учителя и ученика, сколько их отношения. Это давно обсуждается и преподается много где. Но в практику входит медленно и тяжело. Это то, что называется субъект-субъектными отношениями в классе, когда ученик является таким же субъектом, активным деятелем учебного процесса, как и учитель. Есть потребность снять учителя с пьедестала, приблизить его к ученику, передать часть контроля над учебным процессом школьнику. Это очень трудно сделать без представления об игровой практике. Но если оно у вас есть, если вы во что-нибудь играли в своей жизни, этот процесс происходит органично. Представьте себе игру в прятки, в которой ведущий, который должен всех искать, прежде чем начать считать, говорит всем, куда им прятаться. Это же неправильно, никто не будет с ним играть. Ведущий должен добровольно отдать контроль над ситуацией, чтобы все были увлечены, чтобы игра была успешной.

То же самое должен делать и учитель. Научиться этому можно только через практику. Потому что отдавать контроль очень страшно. Мы панически желаем контролировать как можно больше вещей, тогда мы чувствуем себя в безопасности. Это касается людей вообще. Если учитель сознает себя участником игрового процесса, ему проще сделать этот шаг. Ученики, которые понимают, что они контролируют что-то на своем уроке, чувствуют, куда он движется, по-другому относятся к учебному процессу, материалу и конечному результату. Вообще, чем больше контроля за своей жизнью мы можем отдать ребенку, особенно подростку, тем спокойнее и комфортнее будет его жизнь, тем меньше его уровень стресса и тем больше он готов познавать и осваивать новое.

Игры бывают разные. И роль учителя может сильно отличаться в зависимости от того, какую игру вы хотите проводить — командную, соревновательную, ролевую, проектно-организационную. Игры тоже надо менять, если вы играете в одно и то же, это наскучит аудитории. Певец на сцене должен удерживать внимание зрителей. То же самое должен делать учитель. Ему за это, уж простите минутный цинизм, платят деньги. Ему платят ничтожные деньги и недостаточные, безобразно недостаточные. Но, тем не менее, с чисто профессиональной точки зрения, удержание внимания детей не входит в обязанности детей, это входит в обязанности учителя. Как добиться этого результата, как обеспечить актуализацию, новизну, разнообразие, и при этом не потерять педагогическую ценность на уроке? Вот здесь и пригождаются навыки геймификации. Вот для этого они и нужны.

Справка

Илья Заславский (род. в 1987 году) — эксперт в области геймификации образования, учитель обществознания.