Новости раздела

Профессор Метин Чакмакчи: «Нельзя доверять свое здоровье альтернативной медицине»

Врач–хирург отделения хирургической онкологии и общей хирургии в медицинском центре «Анадолу» Турции, профессор Метин Чакмакчи — о скрининге, недоинформировании и защите пациентов, способах борьбы с шарлатанами и принципах работы с «да Винчи».

— Как давно вы в профессии и почему именно медицина стала вашим призванием?

— На выбор профессии меня вдохновил отец, он был хирургом. Я наблюдал за его работой еще ребенком. Никто из родителей не заставлял меня идти в медицину — решение стать доктором я принял сам. В медицине я с 1974 года, образование получил в университете Хаджеттепе (Анкара), там же выбрал специализацию хирурга. Буквально за несколько лет после учебы я стал доцентом, а потом профессором, возможно, самым молодым в нашей стране. Многие из моих коллег несчастливы на работе, у них возникают внутренние конфликты, а я каждый день благодарю Бога за то, что могу оперировать.

— У вас был опыт работы в клиниках Южной Алабамы и Цюриха, но вы продолжили карьеру в Турции. Почему?

— Базовые знания я получил в Хаджеттепе — этот университет придерживается европейского подхода в обучении и, на мой взгляд, дает лучшее медицинское образование в Турции, — но решил не ограничивать себя и посмотреть, как работают зарубежные коллеги. В каждой стране, будь то Канада, США или Россия, свой подход к медицине. Понять, какой из них успешный, а какой нет, помогает обмен опытом. За более 30 лет работы я побывал во многих странах, приобрел полезные навыки, научился мыслить рационально и достиг хороших результатов в профессии. Рекомендую всем докторам проявлять интерес к глобальной медицине таким образом.

В Турцию я вернулся, потому что здесь мой дом, семья и друзья.

— Вы возглавляете Центр по лечению рака молочной железы.

— Да, но, помимо этого, в разные годы я был главой многих организаций: руководил университетскими клиниками, работал медицинским директором холдинга «Анадолу Групп», но потом понял, что не хочу заниматься администрированием, мое предназначение — лечить людей. Сейчас у меня много некоммерческих проектов, я участник Американской коллегии хирургов FACS и научных союзов, провожу операции при онкозаболеваниях, таких как рак груди, желудка, кишечника, брюшной полости, колоректальном раке.

Несколько лет назад я задался вопросом, почему онкологией болеют молодые, и заметил, что причина в генетике, но и здесь не все однозначно

— Правда, что рак молодеет? Можно ли назвать онкологию «эпидемией»?

— Я не могу сказать, что рак молодеет, и назвать «эпидемией», просто сейчас его лучше диагностируют, чаще выявляют на ранних стадиях. Сегодня ожидаемая продолжительность жизни увеличилась до 75 лет, в то время как раньше — два поколения назад — она составляла примерно 55 лет у женщин и 53 года у мужчин. Тогда смерть в 55 лет считали нормальным явлением. Существенная разница, не так ли?

— Назовите средний возраст ваших пациентов

— Давайте сфокусируемся на раке груди — это самый распространенный вид онкологии, его выявляют у 30—35% женщин. В научной литературе говорится, что риск развития этого заболевания повышается после 50 лет, но на самом деле им болеют и в 30. Многим моим пациенткам с таким диагнозом 40—45 лет, но есть и 25-летние, беременные и кормящие грудью. Надо понимать, что это не характеризует ситуацию в целом — речь о личной практике.

Несколько лет назад я задался вопросом, почему онкологией болеют молодые, и заметил, что причина в генетике, но и здесь не все однозначно. Если пациентке 60 лет и у нее рак молочной железы, это не означает, что онкология разовьется у ее дочери. Другое дело, когда у женщины, допустим, раком груди заболела сестра, которой 35 лет, — тогда риски возрастают. У рака молочной железы в раннем возрасте свои особенности.

— Существует ли разница между ранней диагностикой и скринингом?

— Да. Скрининг — это поиск новообразований, когда нет симптомов. Его невозможно проводить при всех видах рака. Например, нет скрининга против опухоли мозга, потому что вероятность заболеть такой онкологией небольшая. Скрининг делают для раннего выявления рака груди, колоректального рака, гинекологических видов рака и рака легких. У скрининга для каждого вида рака свои правила и стандарты проведения. Например, женщины после 40 лет должны делать маммографию и проходить физический осмотр. Колоноскопия является обязательной для всех, кто старше 55 лет или моложе 45 лет, если есть наследственные риски. Допустим, ваша сестра, не дай Бог, заболела колоректальным раком в 50 лет, тогда свою первую колоноскопию вы должны сделать раньше на 10 лет от ее возраста — в свои 40.Сегодня существует такая эффективная технология скрининга, как ПЭТ КТ, она позволяет с высокой точностью обнаружить опухоли и метастазы по всему организму, но из-за небезопасной для здорового человека дозы радиации мы прибегаем к этому диагностическому методу только в том случае, если пациенту был поставлен онкологический диагноз. Но не все виды рака можно обнаружить на ранних стадиях, несмотря на современное диагностическое оборудование. Вероятно, в будущем появится такая машина, которая позволит проводить полное сканирование организма на онкологию.

У каждой клиники свои стандарты качества, и все-таки пациентом занимается не один врач, а целая команда, что позволяет контролировать качество лечения. Докторов много, но если они работают в одиночку, где гарантия того, что они работают хорошо?!

— Какое внимание нужно уделять профилактике?

— Мы советуем соблюдать правила здорового образа жизни — не курить, следить за весом, быть физически активными и правильно питаться.

— С чего начать обследование организма и как при необходимости выбирать лечащего врача?

— Гораздо важнее выбрать профессиональное медицинское учреждение с высоким показателем оказания услуг. У каждой клиники свои стандарты качества, и все-таки пациентом занимается не один врач, а целая команда, что позволяет контролировать качество лечения. Докторов много, но если они работают в одиночку, где гарантия того, что они работают хорошо?!

— Недавно у хирурга–онколога из Петербурга Андрея Павленко нашли рак желудка. Сейчас он проходит очередной курс химиотерапии и ведет блог, где рассказывает о борьбе с болезнью. Он говорит, что в России есть проблема недоинформирования пациентов. Как думаете, с чем это связано?

— Наверное, неправильно мне, врачу из Турции, оценивать ситуацию в России, но иногда у меня возникает ощущение, что коллега отчасти прав. Онкология — это постоянно развивающееся явление. Чтобы «держать руку на пульсе», нужно быть частью международной медицины, изучать научные материалы о новейших методах диагностики и лечения, участвовать в зарубежных медицинских семинарах и конференциях.

Технологии, которые мы применяем в лечении рака, развиваются и быстро меняются. Например, отделение радиотерапии в клинике «Анадолу» полностью обновили — все старые машины заменили на новые, заменили даже то оборудование, которому было шесть-семь лет. Для переоборудования понадобились миллионы долларов.

Вы понимаете, что тема финансирования играет немаловажную роль в современной медицины. С этой точки зрения сложно рассуждать о здравоохранении в России. Да, принципы лечения рака были основаны не в этой стране, не в Индии и даже не в Германии, но поддерживать связь с внешним миром и уделять внимание современному оснащению клиник все же необходимо. Кстати, надо отметить, что в Казани таких проблем нет — местные врачи открыты международному сотрудничеству, клиники стремительно развиваются.

— Существует ли проблема недоинформирования онкопациентов в мире?

— Есть такое понятие, как «медицинский интеллект» — осведомленность человека о медицине. Эти знания кто-то получает в школе, а кто-то — из СМИ. Проблема в том, что сейчас транслируют много лженаучной информации, особенно в русскоязычных странах, где распространяется и пропагандируется лечение онкологии «травами» и «водами». Знаю примеры, когда пациенты с раком молочной железы пили алкалиновую воду и считали ее целебной. Но пока они занимаются самолечением — упускается крайне важное для лечения время, появляются осложнения, развиваются метастазы.

— Как пациентам обезопасить себя от шарлатанов, которые обещают полное выздоровление в обмен на деньги?

— В лечении онкологии не существует альтернативных методов — есть только официальная медицина и научный подход. Защищать людей от шарлатанов прежде всего должно государство. Министерству здравоохранения нужно позаботиться об антипропаганде нетрадиционных методов лечения рака в своей стране. К тому же необходимо повышать уровень медицинского интеллекта населения. Люди должны понять, что нельзя доверять свое здоровье альтернативной медицине.

В лечении онкологии не существует альтернативных методов — есть только официальная медицина и научный подход

— Как обстоят дела с психологической поддержкой онкобольных в Турции и, если известно, в России? На каком уровне ее оказывают?

— Когда мы проводим онкологические консилиумы по раку молочной железы в нашей клинике, то приглашаем психолога. Многие пациенты нуждаются в моральной поддержке, а иногда и в антидепрессантах, но не все принимают помощь — некоторые утверждают, что с ними все в порядке.

— Только ли больным оказывают психологическую помощь? А как же поддержка для их семей?

— Безусловно, их семьи тоже нуждаются в ней. Мы всегда предлагаем им психологическую поддержку, но не все ее принимают.

— Скажите, что означает термин «второе медицинское мнение»?

— Это распространенная практика, когда пациент не ограничивается мнением одного доктора или клиники и хочет узнать альтернативное — от других специалистов. Сегодня многие зарубежные клиники предоставляют такую возможность. Например, у нас в «Анадолу» получить «второе медицинское мнение» о диагнозе и лечении можно даже дистанционно. Пациенту достаточно отправить нам свою историю болезни, медицинские заключения и радиологические снимки. Наши врачи внимательно изучат их, составят свое заключение и в течение 48 часов дадут ответ. Мы делаем это бесплатно.

— Часто ли приходилось видеть ошибочную постановку диагноза коллегами?

— Такие случаи встречаются, да.

— Расскажите про страховку профессиональной ответственности.

— Мы, врачи, платим за нее каждый год, потому что обязаны страховать свою работу, в Турции это необходимо. Страховка, конечно, есть и у меня, правда, я ни разу ее не использовал.

— Во сколько она вам обходится?

— Затрудняюсь назвать сумму.

— Как думаете, в чем преимущества и недостатки программы по обеспечению безопасности пациентов?

— Безопасность пациента — одна из основных тем в современной медицине. Мы знаем, что в мире тысячи людей теряют жизни из-за медицинских ошибок — это очень распространенная проблема. Если врач не соблюдает правила, есть риск назначить неправильное лечение, ошибиться при оперировании или столкнуться с осложнениями после, перепутать анализы крови.

Безопасность пациента — одна из основных тем в современной медицине. Мы знаем, что в мире тысячи людей теряют жизни из-за медицинских ошибок — это очень распространенная проблема

— Что делается для устранения проблемы?

— Контролируется каждый шаг доктора. Я создал первый в Турции комитет по безопасности пациентов, он работает в нашей клинике «Анадолу». Например, мы выдаем пациентам пронумерованные браслеты со штрих-кодами, чтобы перед каждой процедурой, будь то забор крови или другой анализ, проверять идентификацию.

— Вы стояли у истоков создания «Анадолу». С какими трудностями, возможно, пришлось столкнуться на первых этапах, как отреагировали американские коллеги и как завязалась дружба с медцентром имени Хопкинса?

— Клиника — очень сложная организация, это не фабрика и не завод. Проще построить, например, банк, чем медицинский центр. Намного легче работать с франшизой — по установленным правилам и с программным обеспечением. Конкретно клиника «Анадолу» создавалась при поддержке известного американского центра имени Хопкинса, но не с финансовой или административной точек зрения, а с консультативной. Нам понадобилось 10 лет, чтобы полностью выстроить работу по их высоким стандартам.

— Расскажите о принципах работы с роботом «да Винчи».

— Роботизированная хирургия — это следующий шаг после лапароскопии. Многие, когда слышат про робота «да Винчи», наверняка думают, что пациента оперирует он, но это не так — им управляю я, человек. Робот — это инструмент, благодаря которому мы имеем больше возможностей. Во-первых, он дает трехмерное изображение в HD-качестве, что позволяет нам лучше видеть оперируемую зону; во-вторых, его «руки» быстрее и точнее наших. Мне кажется, все ректальные операции должны делаться с помощью «да Винчи».

Яна Кузьмина
ОбществоМедицина Татарстан

Новости партнеров