Ильфир Якупов, Камаловский театр: «Надо уметь продавать билеты»

«В кризис в театр ходят чаще»

— Ильфир Ильшатович, вопросов много, начнем с одного из самых приятных. Один из читателей пишет, что в Камаловском театре хорошо продавались билеты и при Закирове, и при вас. Как удается достичь высоких продаж?

— Большое спасибо за вопрос. Высокие продажи остались и после ухода из жизни нашего директора Шамиля Зиннуровича Закирова, потому что я его ученик. Я учился в театре у него, вообще учился, потом работал вместе с Закировым. Его принцип был — постоянно думать о зрителе, я это взял на вооружение. Думать каждый день — сколько сегодня будет зрителей, сколько завтра. Сколько через несколько дней придет. Надо держать руку на пульсе, и тогда всегда будет полный зал.

— То есть приоритетом Закирова был зритель?

— Естественно! Иначе для кого мы работаем? Творчество есть творчество, но надо уметь продавать.

— Как у Пушкина — «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать».

— Именно так! Наша рукопись — это спектакль.

— Второй вопрос вытекает из первого: каковы финансовые показатели прошлого года, какова средняя зарплата в театре?

— Да, это можно озвучить. Зарплата у актеров 35—42 тысячи рублей. В прошлом году мы заработали 52 миллиона рублей. Это в сравнении с 2015 годом на девять процентов выше. Хотя кризис, но рост продаж есть. Я делал сравнительный анализ, сравнивал показатели не самых успешных по экономическим показателям лет — 2008 и 2009 годы. И сделал вывод, что во время нестабильных ситуаций в стране люди тянутся к искусству. Идут не в кафе, не в клубы, а в театры. Это поразительно, это интересно, и это хорошо.

Во время нестабильных ситуаций в стране люди тянутся к искусству. Идут не в кафе, не в клубы, а в театры. Это поразительно, это интересно, и это хорошо.

— Вы подняли цены на билеты?

— Мы рассматриваем цены на билеты в начале сезона, в середине сезона. Они привязаны к потребительской корзине. Если зрители могут позволить купить билет за тысячу рублей, почему бы нам не поставить такую цену? Когда мы выезжаем на гастроли, мы смотрим, какова средняя зарплата в этом городе. Мы цены адаптируем к местным финансовым показателям. И надо их адаптировать! Потому что, скажем, та цена на билеты, которую мы поставим в Набережных Челнах, для Альметьевска, города нефтяников, она мала. Так же проанализировали и цены в Москве.

«На хиты всегда аншлаги»

— А сколько стоили билеты в Москве?

— В январе этого года наши цены на билеты в Москве были от 600 до 1 600 рублей.

— Для Москвы это дешево.

— Дешево. Но там был маленький диапазон цен, дорогих билетов было много.

— А в Казани сколько стоят билеты на премьеру и сколько на рядовой спектакль?

— У нас несколько ценовых категорий. Билеты на детские спектакли — от 150 до 500 рублей, на прочие спектакли есть билеты от двухсот пятидесяти рублей до тысячи, есть от двухсот пятидесяти до полутора тысяч. Это премьерные или аншлаговые спектакли.

— Это какие?

— «Зятья Гэргэри», спектакль идет 20 лет, и до сих пор он аншлаговый. Второй аншлаговый спектакль — «Свет моих очей». Первый спектакль поставил Марсель Салимжанов, второй — Фарид Бикчантаев. Обе постановки вышли в 1995 году. Востребованы до сих пор. Это наши хиты, некоторые зрители смотрели их раз по сто. И дети, и взрослые любят эти спектакли. Цены мы повышаем, например, повысили их в октябре прошлого года на десять процентов, это поправка на инфляцию. Мы не хотим делать высокие цены на билеты, все же театральное искусство должно быть доступным. Сейчас они у нас доступные.

— Вы никогда не проводили социологический анализ, какая категория зрителей чаще бывает в театре?

— Проводили. Чаще рабочие, служащие, женщины ходят чаще, чем мужчины.

Театр стоит на берегу Кабана, место красивое, нельзя при реконструкции испортить ландшафт, но в то же время есть сложность — сложный грунт, плывун.

«Реконструкция будет»

— Вопрос от вашего зрителя, явно сочувствующего театру. Человек интересуется, будет ли в театре проводиться реконструкция и увеличатся ли площади?

— Летом прошлого года наш президент Рустам Минниханов был в театре, он решил сам осмотреть здание, выслушал наши идеи и предложения. Сегодня разрабатывается документация, предлагаются варианты макетов. Театр стоит на берегу Кабана, место красивое, нельзя при реконструкции испортить ландшафт, но в то же время есть сложность — сложный грунт, плывун.

— А каким образом будет увеличиваться площадь театра, если нельзя двигаться в сторону озера?

— Решили увеличивать площадь в сторону стоянки автомобилей.

— То есть стоянки не будет?

— Стоянка будет, хотя она решает проблемы только частично. Мы даже выпустили летучки с адресами близлежащих стоянок. Иначе никак. Мы не хотим терять зрителей, не хотим, чтобы они опаздывали. Например, договорились с КФУ, с тем зданием, что напротив нас, у них есть подземная стоянка. Просим пускать машины наших зрителей туда. Но в центре любого города, где расположено большинство театров, нет стоянок. Так в Москве, так в Вене, например. Когда я был в Вене в командировке, меня пригласили на концерт Нью-Йоркского симфонического оркестра. Зал — две тысячи мест. Мне, как директору, было интересно, как добираются зрители. Люди выходят из метро, даже немолодые, неспешно идут к залу, никто никому не мешает, кто-то подъезжает на такси. У зала нет машин. Это европейский менталитет, рано или поздно и мы к этому придем.

— Насколько может увеличиться площадь и когда реконструкция начнется?

— Пока конкретных сроков не могу озвучить. Что касается площади, она увеличится намного. Нам нужны помещения под бутафорский цех, под костюмерные и так далее. У нас нет репетиционного зала, а он нам нужен, потому что спектакли у нас идут на двух сценах, и на них же мы репетируем. И получается, что декорации ставишь и разбираешь, потом снова ставишь. Думаю, эту проблему мы решим в дальнейшем. Проблема увеличения площадей, она давняя, она озвучивалась еще и при Марселе Салимжанове, и при Шамиле Закирове. Это давняя история, но есть сложности — с одной стороны широкая улица Татарстан, с другой — озеро. Мы зажаты. А из-за плывуна надо еще проводить исследования почвы. Так что это работа не на один год.

Надо напоминать о театре, театр — не хлеб, который нужен ежедневно. Надо напоминать, чтобы люди не забывали о пище для ума и души.

«Каждый пятый билет у нас купили в интернете»

— И снова вопрос о билетах: «Вы первые начали продавать билеты онлайн. Продажи увеличиваются?» — спрашивает читатель.

— Увеличиваются. С 2013 года мы так продаем билеты. В 2014 году у нас каждый тринадцатый билет продавался по интернету. В прошлом году уже каждый пятый. В 2016 году через интернет мы продали 22 900 билетов, и это только через наш сайт. Есть еще наши агенты, которые продают наши билеты в интернете. Иногда люди заходят на их сайты, а там билеты закончились, но они есть на нашем сайте.

— Ваш театр стал новатором и в области пиара. Вы первые начали проводить очень красивые пиар-акции. Это помогает продажам, или это имиджевые вещи?

— Каждое упоминание о театре помогает продажам и улучшает имидж. Надо напоминать о театре, театр — не хлеб, который нужен ежедневно. Надо напоминать, чтобы люди не забывали о пище для ума и души. Ведь есть еще люди, живущие в Казани, которые ни разу не были в нашем театре. Есть такие. Наша задача — разбудить их. А как их позвать? Вот для этого и нужны пиар-акции. Например, мы перед открытием этого сезона спустились в метро, исполнили песню из «Голубой шали». Естественно, такие приемы влияют на продажи. Это есть продвижение товара. Про айфоны все знают, но их без конца рекламируют. Почему? Влияет на продажи. Нам надо показать, что один спектакль не похож на другой, у нас таких «айфонов» в репертуаре 28. И каждый по отдельности надо продвигать.

«В любом театре существует бронь»

— Вопрос от недовольного зрителя: «Иногда приходишь в кассу за билетом, а там говорят, что директор запретил продавать места в партере. Почему это происходит?»

— Мне кажется, зритель или не до конца дослушал кассира, или ему не так объяснили. В партере есть 6—10 мест, которые бронируются. Это правило действует в любом театре — хоть в «Комеди Франсез», хоть в «Ла Скала». Звонят из правительства, из Министерства культуры, говорят, что приехали гости, им надо показать татарский театр. Как мы может отказать? Как я уже говорил, с 2013 года у нас появились интернет-продажи, для чего я это сделал? Чтобы самому наблюдать, как идет движение и сколько мест осталось. В течение всего дня я мониторю продажи, и если поступает сигнал, что человек не может купить билеты, мы тут же разбираемся. У нас нет таких ситуаций, что в партере нет ни одного места. За час до спектакля, да, это бывает. Покупайте раньше. Бывает, что за час до спектакля на популярные спектакли нет билетов даже за полторы тысячи. Но именно в это время снимается бронь и билеты поступают в продажу. Наша задача не скрывать места, а продавать их, мы боремся за каждого зрителя.

У нас в труппе артисты от 23 до 80 лет. Вот это старшее и младшее поколения каждый день общаются между собой, это тоже важный момент. Обмен опытом идет не только в смысле профессии, но и на бытовом уровне.

— Ваш театр всегда славился своей семейной атмосферой, помощью старшему поколению сотрудников. Сейчас это есть?

— Есть. В нашем театре это одно из его сильных мест, есть у нас преемственность, пока она сохраняется. Например, известная актриса Рашида Зиганшина была председателем СТД и директором театра. При ней в театр пришел Салимжанов, он пригласил на пост директора Закирова, тот долгие годы работал с Фаридом Бикчантаевым, Фарид Рафкатович вырос в театральной среде, Бикчантаев пригласил меня. Преемственность есть. Просто прийти в театр с улицы — это нереально, надо знать его традиции, его атмосферу. Эти традиции, эта преемственность и сохраняют нашу семью. Мы бережем наших сотрудников старшего поколения, не только артистов, мы постоянно с ними общаемся. Звонят мне, обращаются с просьбами — ну как я не помогу? Беру трубку и решаю проблемы. У нас в труппе артисты от 23 до 80 лет. Вот это старшее и младшее поколения каждый день общаются между собой, это тоже важный момент. Обмен опытом идет не только в смысле профессии, но и на бытовом уровне. У нас в театре хорошие семьи, в конце прошлого года просто был беби-бум. Иногда едем на гастроли, приходится брать с собой детей. Вот так складывается наша семья. Большая, хорошая и крепкая. Мы спорим, подшучиваем друг над другом, можем поругаться, а на завтра пойти вместе гулять. В семье все бывает.

«Науруз» в этом году посвящен театру Якутии»

— В этой семье на репертуар может повлиять только Бикчантаев или вы тоже можете?

— Мы решаем это посовещавшись, так было и при Закирове. Когда, например, Ильгиз Зайниев предложил поставить «Ричарда Третьего», Бикчантаев был не против. Он спросил меня, можно ли будет на переводную пьесу собрать зрителей. Я сказал, что если спектакль будет идти на большой сцене, продержится год—два, на малой — больше пяти. Так и получилось. Бикчантаев дает мне читать пьесы, чтобы я высказал свое мнение. Бывает так, что Бикчантаев вносит одно предложение, я — другое, но в результате рождается третья идея, уже общая. И мы начинаем работать. Вот так, например, появился образовательный форум «Науруз». Фестиваль существовал с 1998 года, но мы решили делать что-то еще. В результате пришли к модели — год фестиваль, год — форум. Форум нужен для обучения.

— Что в этом году нам готовит «Науруз»?

— Программа известна, скоро мы ее презентуем. Фестиваль в 2015 году был посвящен Казахстану. В этом году он посвящен Якутии. Для чего мы это делаем? На фестивале много разных спектаклей, зритель не успевает посмотреть все. И мы решили, что чьи-то спектакли должны доминировать, хотя постановки должны быть из разных мест. Якуты привезут три спектакля, будет фольклорный театр «Олонхо», в течение всех дней фестиваля общение с якутским театром будет максимальным.

— А традиционный почетный гость?

— К нам приедет театр из Эстонии, который привезет спектакль «Оборотень», но в постановке якутского режиссера Сергея Потапова. Хочется, чтобы наш зритель увидел другие культуры и другие театральные формы. «Науруз» отличается тем, что знакомит публику с тем интересным, что сейчас происходит в мировом театре. К нам приезжали спектакли Някрошюса, Додина, Виднянского. Для зрителей это еще и хорошая возможность сравнить театральный язык казанских постановок с другими языками. Чтобы наше искусство не приедалось, мы должны показывать и другие формы.

Это очень сложный спектакль. Он шел два сезона — это героизм. Возить на гастроли его невозможно, декорации выполнены точно по нашему кругу. Так бывает, спектакли уходят.

«Меня зовут Красный» больше идти не будет»

— Вот такой интересный вопрос, не знаю, имеет ли он к вам отношение: «Вы недавно начали работать с проектом «Казань глазами инженера. Он имиджевый или вы его монетизируете?»

— Это не наш проект, но его участники были у нас на экскурсии, и мы показали им театр. Кстати, мы у себя в театре сейчас разрабатываем маршрут по зданию, причем для разных категорий — для детей, для старших школьников, для взрослых. Мы хотим знакомить публику с театром с иной стороны. Потому что вечером, когда зритель проводит в нашем здании три часа во время спектакля, этого мало. Мы объясняем, как делается спектакль, что его не два дня ставят. У нас три часа только монтируют декорации, потом два часа работают осветители, потом музыканты разыгрываются, потом актеры перед спектаклем репетируют. Это тяжелый труд.

— Вопрос по поводу спектакля по замечательному роману турецкого писателя Орхана Памука «Меня зовут Красный», он как-то сошел с репертуара, не будет больше идти?

— Не будет, мы его сняли. Это очень сложный спектакль. Он шел два сезона — это героизм. Возить на гастроли его невозможно, декорации выполнены точно по нашему кругу. Так бывает, спектакли уходят. Зрители потом пишут нам письма, просят вернуть — «Немую кукушку», «Женщины 41 года», «Черную бурку». Просят сделать недельный фестиваль из снятых спектаклей. Это, к сожалению, невозможно. Чтобы хранить все декорации, это такие ангары надо иметь! Как каждый живой организм, спектакль имеет рождение и смерть.

— Пока Памука не собираетесь ставить?

— Пока нет. Нет предложений, поставить «Меня зовут Красный» предложил сам режиссер спектакля Максим Кальсин, историк по образованию. Со стороны имиджа для театра от этой постановки плюсы есть. И даже большие. Мы инсценировали этот роман Памука первыми в мире, инсценировку делала Ярослава Пулинович. Постановка была тоже первая в мире. Возможно, когда-то мы обратимся к этому автору и к этому спектаклю, потому что спектакли иногда возвращаются. Например, «Голубая шаль» живет с 1926 года.

В этот приезд я сделал для себя вывод: многие русские в Москве ходят на наши спектакли. Мы открыли гастроли «Ходжой Насретдином» Фарида Бикчантаева, через несколько дней снова его показали, и было два аншлага

«Рецепт успеха — работать и работать»

— Ваши гастроли в Москве, насколько они успешны?

— Успешны. В Москве много театров, все они разные, мы тоже от них отличаемся —национальный театр. В Москве много татар. В этот приезд я сделал для себя вывод: многие русские в Москве ходят на наши спектакли. Мы открыли гастроли «Ходжой Насретдином» Фарида Бикчантаева, через несколько дней снова его показали, и было два аншлага. Если говорить о финансовой стороне вопроса, мы остались в плюсе. Например, мы нашли хороший отель, и он был дешевле, чем в Альметьевске, четырехзвездочный, в Измайлово. Метро было рядом. Москва разная, варианты можно найти. Кстати, наша договоренность с 2006 года об обменных гастролях с Малым театром — это тоже традиция. Они приедут к нам в Казань в сентябре этого года.

— Читатели удивляются: вы такой молодой человек и уже директор академического театра. Как удалось сделать такую карьеру?

— Я уже не молодой, есть моложе меня директора в республике. Как это получилось? Рецепт один: надо работать, работать и работать.

— Заключительный вопрос нашей встречи тоже прислали читатели: как складываются ваши отношения с Фаридом Бикчантаевым?

— Как вы, наверное, уже поняли из нашей с вами беседы, они хорошо складываются. У нас идет согласованная работа, идет информирование друг друга. Решения принимаем коллегиально. Он никогда не говорит слово «нужно», он обычно выбирает мягкую форму — «можем ли мы».

— Фарид Рафкатович — человек деликатнейший.

— Эта деликатность и помогает работе. Бикчантаев у нас главный режиссер, но во всех интервью я называю его художественным руководителем, потому что всю художественную часть он ведет. И в заключение разговора я бы хотел, пользуясь возможностью, поздравить всех работников театра, театралов — всех, всех с Днем театра! Здоровья вам, вдохновения, и давайте ценить то добро, что несет людям театр.