Ирина Прохорова: «Я рада, что несмотря ни на что, РБК продолжает работать и своим принципам не изменяет»

«Возобладала советская традиция приравнивать консервативное искусство к общенациональному...»

— Первый вопрос касается фонда Прохорова — его грант выигрывал и казанский ТЮЗ. Расскажите, что изменилось в культурной жизни страны со дня его основания, то есть с 2004 года?

— С самого начала благотворительный Фонд Михаила Прохорова провозгласил своей главной задачей поддержку культуры в российских регионах. Это была осознанная и принципиальная позиция, поскольку в регионах культуре намного тяжелее жить и развиваться. Наш опорный регион — это Красноярский край (здесь расположены основные предприятия, где Прохоров имеет доли, — прим. ред.), но с течением времени целый ряд грантовых конкурсов и проектов распространился и на другие регионы. Одно из важных направлений нашей деятельности — поддержка театра, ведь театр — это важнейший социокультурный институт, тончайший барометр общественных настроений. У нас есть конкурс, который функционирует много лет и называется «Новый театр». Мы даем гранты региональным театрам на новые постановки, на приглашение молодых талантливых режиссеров. Мы прекрасно понимаем, что у театров бюджет маленький, неудачный эксперимент может повлечь большие неприятности, но без творческих поисков театральная жизнь существовать не может. Мы даем театрам шанс на риск и эксперимент, и, между прочим, получается, что в большинстве своем эти эксперименты оказываются удачными: многие поддержанные нами спектакли попадают в поле зрение «Золотой маски», становятся ее лауреатами. Много лет мы проводим собственный театральный фестиваль в Красноярске под названием «Театральный синдром».

Если перечислять все программы Фонда, то не хватит и вечера, я назову лишь главные направления нашей деятельности. Помимо поддержки театра, это большой блок мероприятий под названием «Книжный мир». Он включает в себя ежегодную Красноярскую ярмарку книжной культуры, которая в этом году будет проводиться в десятый раз; литературную премию «НОС» (Новая словесность»), грантовый конкурс «Библиотеки лицом к образованию», международная программа TRANSCRIPT (поддержка перевода русской литературы на иностранные языки). Третье направление — это поддержка современного искусства. Отдельное важнейшее направление — это помощь социально незащищенным группам.

Мы даем театрам шанс на риск и эксперимент, и, между прочим, получается, что в большинстве своем эти эксперименты оказываются удачными — многие поддержанные нами спектакли попадают в поле зрение «Золотой маски», становятся ее лауреатами

— Может быть, стало сложнее отбирать заявки? В какую сторону развивается культура?

— До недавнего времени мы наблюдали мощную динамику развития современной культуры в самых разных областях: цветение художественной прозы и поэзии, триумф театрального эксперимента, открытие новых музеев, модернизацию старых институций, например, библиотек. Мы стараемся поддерживать эти инициативы.

Но последние пару лет, к сожалению, отчетливо проявились негативные тенденции. В государственном и общественном сознании возобладала советская традиция приравнивать консервативное искусство к общенациональному, а современное почитать неблагонадежным. Предсказуемой реакцией на этот агрессивно-охранительный тренд стало уменьшение количества заявок на современные художественные проекты, что не может не огорчать.

«Яхина находит новый ракурс для разговора о трагическом прошлом страны»

— Если говорить о литературе, интересно ваше мнение: политическая ситуация как-то влияет на качество литературы?

— Наличие цензуры и неблагоприятного политического климата, разумеется, влияет на развитие литературы. В советское время талантливые писатели не могли свободно опубликовать свои произведения, их тексты уродовали в угоду политической конъюнктуре, их принуждали писать заказные произведения на «производственную тематику», им приходилось либо писать в стол, либо заниматься самиздатом, либо издаваться заграницей, за что их преследовали, объявляя предателями и антисоветчиками. Девяностые годы стали временем расцвета художественной литературы, когда государство перестало вмешиваться в художественный процесс и низводить словесность до покорной служанки идеологии. В конце 80-х появляются первые частные издательства, которые начинают стремительно заполнять обширные лакуны в читательском спросе, образовавшиеся за годы тотального контроля за обществом. Читательский голод распространялся практически на все жанры и форматы: развлекательная, детская, экспериментальная, образовательная, профессиональная литература и т.д.

— Вы читали книгу казанской писательницы Гузели Яхиной «Зулейха открывает глаза»? Интересны ваши впечатления.

— Мне книга очень понравилась, и я рада, что она попала в шорт-листы практически всех крупных премий (включая литературную премию «НОС», созданную Фондом Михаила Прохорова). Это очень яркий дебют, и я надеюсь, что Гузель Яхину ждет большое литературное будущее.

У нас мало произведений, где главенствует оптика женского взгляда на трагедию страны, и появление такой книги — большая творческая удача.

Не могу не оценить смелости, с какой молодая писательница берется за сложную тему сталинских репрессий, которая имеет уже солидную традицию, освященную такими великими именами, как Варлам Шаламов, Александр Солженицын, Евгения Гинзбург, Ефросиния Керсновская и многие другие. И Яхина находит новый ракурс для разговора о трагическом прошлом страны, поставив в центр повествования женщину татарской культуры, живущую в традиционно-патриархальном мире (жестко иерархическом и по-своему жестоком), которую обстоятельства выбрасывают в чудовищную советскую модерность, лишенную устоев, традиций, морали. Это роман о том, как женщина находит в себе силы выжить, сохранить достоинство, спасти ребенка при полной социальной деградации окружающего ее мира. У нас мало произведений, где главенствует оптика женского взгляда на трагедию страны, и появление такой книги — большая творческая удача.

О РБК: «Это драматическая история, которая в наше время, к сожалению, повторяется все чаще»

— На самом деле, у меня много вопросов и они все разного плана. Что вы думаете по поводу ситуации, сложившейся с РБК?

— Это драматическая история, которая в наше время, к сожалению, повторяется все чаще. Я рада, что, несмотря ни на что, РБК продолжает работать и своим принципам не изменяет.

— Как вы относитесь к идее упразднения национальных республик?

— Мне трудно в полной мере судить о целесообразности подобного шага. Об этом, все-таки, нужно говорить с политиками и экспертами, которые, наверное, способны выдвинуть весомые аргументы в защиту подобного решения. Могу лишь высказать свою, субъективную точку зрения. Мне представляется, что за этой инициативой скрывается желание ограничить любого рода региональную самостоятельность и установить авторитарную, сверхцентрализованную систему управления. Скорее всего, в основе подобных идей лежит страх, что излишняя местная независимость приведет к распаду территориальной целостности страны. А мне кажется, что это архаическое представление неверно. Распад императорской России во многом был спровоцирован не столько Первой мировой войной, сколько политическим курсом Александра III на русификацию и правовую унификацию национальных окраин. Ирония судьбы заключается в том, что подражательная попытка модернизации законодательной и правовой базы «а-ля Европа» привела к дестабилизации многонациональной, многоконфессиональной и многоукладной империи. У нас есть и обратный недавний пример: в сложные 90-е годы Борис Ельцин провозгласил идею максимального регионального суверенитета, и никакого распада страны не произошло, напротив, это в конечном итоге дало толчок к развитию регионов и их большей взаимосвязи друг с другом.

«Довольно скоро оказалось, что «Правое дело» насквозь коррумпировано, недееспособно и не поддается реформированию»

— Этот вопрос личного плана. В одном из ваших интервью читала, что вы буквально воспитывали Михаила Прохорова.

— Я бы так не ставила вопрос, но старшая сестра (а у нас разница в 9 лет) до какого-то момента, конечно, является авторитетом для младшего брата. Сейчас это в далеком прошлом, и по многим показателям Михаил с полным правом может считаться старшим братом. Я признательна нашим родителям за то, что они помогли нам стать друзьями, несмотря на разницу в возрасте и в профессии. Последнее, правда, скорее плюс, чем минус: знакомство с разными сферами социальной активности обогащает твои знания о мире.

Почему пришлось партию закрыть? Потому что в России к 2015 году, к сожалению, реальная политическая жизнь перестала существовать. Мы видим, что никакой партийной конкуренции практически не существует

— Вы как-то участвуете в обсуждении его бизнес-проектов?

— Помилуйте, я филолог, историк культуры, редактор гуманитарного журнала, издатель. Что я смыслю в крупном бизнесе, что я могу посоветовать предпринимателю такого уровня? Вот в Фонде, созданном по инициативе брата, я могу проявить свою компетенцию как эксперта в культурной сфере.

— Почему Михаил Прохоров оставил партийную деятельность?

— Вы имели в виду «Гражданскую платформу»? Партия «Правое дело» существовала до того, как Михаил стал действующим политиком, и к моменту его прихода к руководству партией она пребывала в глубоком кризисе. Довольно скоро оказалось, что «Правое дело» насквозь коррумпировано, недееспособно и не поддается реформированию, так что брат ушел оттуда и создал с нуля новую партию — «Гражданскую платформу». За недолгое время своего существования ГП консолидировала вокруг себя мощное интеллектуальное и экспертное сообщество, добилась значительных успехов на региональных выборах и накопила большой потенциал для дальнейшего развития. Почему пришлось партию закрыть? Потому что в России к 2015 году, к сожалению, реальная политическая жизнь перестала существовать. Мы видим, что никакой партийной конкуренции практически не существует. Что бы ни говорили с высоких трибун о кристальной прозрачности наших выборов, небольшой лингвистический анализ все расставляет по местам. Что такое суверенная или управляемая демократия? Это уже не демократия. Что такое системная оппозиция? Такого понятия не существует: или оппозиция есть, или ее нет. Значит, у нас реальная оппозиция не допускается к политической жизни, а «системно-оппозиционные» партии просто перестали быть самостоятельными и превратились во фракции «Единой России». В такой ситуации перед каждым лидером партии встает выбор — или допустить перерождение партии, или ее распустить. Поэтому братом было принято нелегкое, но единственно правильное решение — расформировать «Гражданскую платформу».

«Ряд наших законодателей находится в плену худших советских пережитков: шпиономании, властного беззакония...»

— В Госдуме рассматривается два законопроекта, согласно которым может получиться так, что многие благотворительные фонды будут признаны иностранными агентами. Ваше отношение к этим законопроектам?

— Закон об иностранных агентах по своей сути абсолютно антиконституционный и глубоко аморальный. Он подрывает гражданские свободы и социальную активность граждан, а также наносит огромный ущерб стране, разрушая с таким трудом созданные важные общественные институции. Очень печально, ряд наших законодателей находится в плену худших советских пережитков: шпиономании, властного беззакония, нетерпимости, изоляционизма. Благодаря агрессивной медийной пропаганде, у наших людей сформировалось неверное представление о сути и смысле деятельности иностранных благотворительных организаций, дающих гранты на социальные и культурные проекты. Благотворительные фонды во всем мире — независимые институции, которые не подчиняются никаким госдепам, ЦРУ или другим государственным или надзирательным органам. Они соблюдают законы своей страны, но государство не вмешивается в их политику и не диктует свою волю. Ведь за границей никто не преследует российскую организацию «Русский мир» и не обвиняет ее в том, что она под видом продвижения российской культуры в мировое сообщество занимается шпионской деятельностью. Это противоречит элементарному здравому смыслу, так что бесконечные поиски врагов и диверсантов — это старый прием некомпетентных управленцев, не справляющихся со своими обязанностями.

Честно говоря, наши горе-законодатели не представляют, какое количество инициатив поддерживается благотворительными фондами, насколько благополучие нашей страны в плане здоровья, образования, культуры зависит от работы подобных организаций

Если благотворительные организации, как и многие НКО, которые работают в хосписах, больницах, с обездоленными детьми и другими социально незащищенными группами, будут объявлены иностранными агентами, то это означает, что их будут также преследовать и закрывать, как и правозащитные организации. Честно говоря, наши горе-законодатели не представляют, какое количество инициатив поддерживается благотворительными фондами, насколько благополучие нашей страны в плане здоровья, образования, культуры зависит от работы подобных организаций. Если сейчас разрушится система частной благотворительности, волонтерства и НКО, то мы можем столкнуться с гуманитарной катастрофой. У государства денег нет, о чем оно нам честно призналось устами премьер-министра: «Денег нет, но вы держитесь». Более того, в современном мобильном мире ни одно государство не способно быть единственным координатором и спонсором различных общественных инициатив. Государственный аппарат неповоротлив, он может курировать и контролировать только большие стратегические проекты, и если не давать низовой инициативе ходу, то происходит стагнация всей среды обитания. Недаром экономический и культурный уровень развития страны не в последнюю очередь оценивается по количеству негосударственных благотворительных и социально-ориентированных организаций.

— Вы не собираетесь выступать против этих законопроектов? Недовольных ими очень много.

— Я постоянно выступаю против подобных законов, посвящаю этим проблемам передачи в своей программе «Система ценностей» (на РБК-ТВ, — прим. ред.), подписываю многочисленные петиции, хожу на демонстрации. К сожалению, нашему обществу не хватает навыков подлинной консолидации, умению упорно и слаженно добиваться отмены дурных законодательных инициатив. Атомизированность людей, неверие в ценность правового государства — это наследие авторитарного прошлого России, от которого нам еще долго придется избавляться.

В тех редких случаях, когда консолидация удается, происходит прорыв. К примеру, протестная акция дальнобойщиков, заставившая правительство пойти на уступки. Или замечательная инициатива под названием «Диссернет». Ученые смогли объединиться и, несмотря на крики и угрозы изобличенных в плагиате чиновников, продолжают отстаивать научную этику и выявлять липовые диссертации. И надо сказать, что государство отреагировало на эту инициативу и лишило целый ряд плагиаторов ученых званий. «Диссернет» пытаются обвинить чуть ли не в подрыве строя, а на самом деле он очень помогает государству, борясь за компетентность научных и управленческих кадров. В этом смысле это куда более патриотичная акция, чем беготня с георгиевскими ленточками, облачившись в форму времен Великой Отечественной войны.

Как только естественное для любого гражданина страны чувство любви к родине узурпируется государством, патриотизм становится идеологической дубинкой для борьбы с инакомыслием

— Кстати, по поводу патриотизма. Эта тема сейчас активно муссируется в обществе.

— Я бы сказала, что эта тема усиленно навязывается обществу, с высоких трибун звучат странные предложения сделать патриотизм национальной идеей. Как только естественное для любого гражданина страны чувство любви к родине узурпируется государством, патриотизм становится идеологической дубинкой для борьбы с инакомыслием. Спекулируя на социальной ответственности людей, государственные идеологи совершают подмену ценностей: они подменяют любовь к родине любовью к начальству. Отсюда — излюбленный прием обвинять человека, критикующего недостатки системы, в антипатриотизме. А я считаю, что желание бороться с пороками общества — высшее проявление любви к родине, то есть, к людям, ее населяющих.

Обратите внимание, что понятие «патриотизм» нам неизменно преподносится в неразрывной связке с войной, например, военно-патриотическое воспитание. Защита родины — это, разумеется, священный долг гражданина, но разве только этой функцией ограничивается любовь к отечеству? Ведь хороший врач, учитель, предприниматель, эколог, писатель, активист и т.д. приносят не меньшую пользу стране, чем воин. За этой милитаристской риторикой скрывается желание превратить мыслящих людей в агрессивную толпу, готовую бездумно выполнять любые указания сверху, жертвовать собою и своими детьми ради политических амбиций правящей верхушки. Нет такой профессии, как патриот; любовь к родине, как и вообще любовь, — это очень глубокое, личное чувство, не терпящее фальши и показухи. Нет необходимости учить наш народ патриотизму, он давно доказал свою преданность родине и на войне, и в мирной жизни.

«Агрессивное поведение российских болельщиков — совсем свежее явление...»

— Как известно, вы активно поддерживали Андрея Макаревича после скандала в 2014 году. Недавно произошел новый казус, который заключается в том, что украинскую проводницу после публикации поста музыканта обвинили в том, что она подпольно торгует водкой.

— Андрей Макаревич — великий музыкант и гордость страны. На наших глазах повторяется печальная история, когда темные, бездарные люди преследуют и травят талантливого человека, обвиняя его во всех грехах. Я уважаю и поддерживаю позицию Андрея по Крыму, он имеет полное право как гражданин и настоящий патриот выразить свое критическое мнение по этому вопросу. Тем более, что с течением времени все больше людей убеждается, что аннексия Крыма не принесла ни России, ни самим жителям полуострова благополучия и социальной стабильности. Все, чего мы добились, это обструкция мирового сообщества, кризис, санкции и дальнейшее расширение НАТО на восток.

У нас же много любителей похихикать над политкорректностью, то есть, над учтивостью, воспитанностью, уважительным отношением к личности. Стоит ли удивляться, что словесная распущенность, культ насилия и неприкрытая агрессия к гуманистическим идеям стала доминантой общественного поведения

Что касается истории с украинской проводницей, то я бы не придавала ей большого значения. Бюрократы и начальственные глупцы произрастают во всех странах. Будем надеяться, что здравый смысл победит, и девушка не лишится работы.

Меня больше тревожит чудовищный процесс против директора украинской библиотеки в Москве, которую обвиняют в пропаганде экстремистской литературы. Воевать с библиотекарями — вещь постыдная, и имидж страны подобные демарши никак не улучшают. А ведь международная репутация России всегда строилась на том, что мы — страна великой культуры.

Теперь нашу репутацию в мире будут определять славные подвиги футбольных фанатов. Хочу подчеркнуть, что агрессивное поведение российских болельщиков — совсем свежее явление, так безобразно они себя никогда прежде не вели. Помню, как несколько лет назад наша пресса и общественное мнение возмущались хулиганскими выходками английских футбольных фанатов. Теперь и мы, наконец, приобщились к лучшим «достижениям» Европы. Вот вам результат той самой милитаризации сознания, того агрессивного псевдопатриотизма, который навязывается обществу в виде поведенческой нормы. Меня больше всего потрясло, что некоторые государственные деятели открыто поддержали эту выходку, заявив, что российские болельщики вели себя, как «настоящие мужики». Хороша мораль, которая преподносится нашей молодежи!

— Еще один вопиющий факт — может быть, вы слышали, что журналист в Татарстане некорректно выразился о стрельбе в Орландо?

— Вот вам, говоря словами классика, «злонравия достойные плоды». Если вместо разумного, доброго, вечного сеять зависть, ксенофобию и нетерпимость, то и результат будет соответствующий. У нас же много любителей похихикать над политкорректностью, то есть, над учтивостью, воспитанностью, уважительным отношением к личности. Стоит ли удивляться, что словесная распущенность, культ насилия и неприкрытая агрессия к гуманистическим идеям стали доминантой общественного поведения. Подобные настроения никак не способствуют гражданскому миру и социальной стабильности, напротив, они представляют главную опасность национальному единству, ибо порождают непримиримые противоречия внутри общества. Нам предстоит упорная системная работа по гуманизации сознания для окончательного завершения холодной гражданской войны, в которой наша страна пребывает долгие годы. Насилие как способ жизни и управления — бесплодно и разрушительно и для государства, и для личности.