Олеся Балтусова: «Черное озеро» — объект культурного наследия, но там сложно идут переговоры с инвесторами»

• Олеся Балтусова — помощник президента РТ (курирует вопросы сохранения исторического и культурного наследия Татарстана)
• Дмитрий Семягин — модератор, заместитель редактора службы новостей интернет-газеты «Реальное время»

«За 5 лет в Татарстане не было утрачено ни одного объекта культурного наследия»

— К вам у нас очень много вопросов накопилось, но сначала хотелось бы, наверное, спросить об основных итогах вашей деятельности. В этом году исполняется 5 лет, как вы занимаетесь своей работой на этом посту. Каких результатов в целом удалось достичь за это время? Как вы оцениваете эту работу?

— Если сильно обобщить эти 5 лет то, наверно, самый громкий тезис, который можно произнести, это то, что за 5 лет в Татарстане не было утрачено ни одного объекта культурного наследия. Эта статистка стоит дорогого, особенно по сравнению с другими регионами нашей страны. В Татарстане действительно курс взят на сохранение и развитие объектов культурного наследия.

— А сколько было до этого утрачено культурных объектов, за первое десятилетие?

— Все же знают эту печальную историю, что были 2000-е годы. Особенно сильно это было, когда по программе «Ветхое жилье» были переселены жители центра Казани в новые районы, и, к сожалению большому, вместе с действительно плохими домами пострадали и памятники, то есть, они тоже были снесены, как, например, самый такой яркий пример — деревянный резной дом Сергеева на улице Тельмана. Вот такие объекты, конечно, надо было сохранять. И таких домов и по Тельмана, и по Волкова не стало, и средовая застройка, например, на Суконной слободе тоже ушла в прошлое, к большому сожалению.

В Татарстане действительно курс взят на сохранение и развитие объектов культурного наследия

С тех пор прошло больше 10 лет, то есть, действительно выросло новое поколение, которое по-новому воспринимает город. И здесь трудно апеллировать к цифрам, потому что нельзя сказать, что столько-то памятников мы потеряли. Мы теряли их не только в 2000-е годы, но и в 90-е, и в 80-е годы — все это было и раньше. Сейчас и законодательство сильно ужесточилось, и политическая воля выстроена очень жестко. И в РФ, и в Татарстане она лучше всего воплощается на сегодняшний день.

«Этими музеями сейчас плотно занимается Национальный музей РТ, делает концепцию, реэкспозицию»

— А сейчас сколько под вашей опекой объектов находится?

— Вообще в Казани — более 500 объектов наследия. Это все комплексы, 552 объекта культурного наследия, а еще, конечно, есть более 3 тысяч — это в Татарстане, это еще и археологические памятники, например. Все эти объекты культурного наследия разных категорий: муниципального, регионального или федерального значения. Трудно назвать число объектов, на которых одновременно идут ремонтно-реставрационные работы. Сейчас же особенно активные темпы в Свияжске и в Булгаре, и в Казани, я вам могу назвать объекты, которые под особым вниманием.

В Казани, например, мы уже завершили реставрационно-ремонтные работы на четырех музеях (Горького, Ленина, Баратынского и Толстого), сейчас мы приступаем, у нас под особым вниманием объекты культурного наследия, которые расположены в музее Тукая, музее Сайдашева, музее Шарифа Камала. Этими музеями сейчас плотно занимается Национальный музей РТ, делает концепцию, реэкспозицию, и, соответственно, институт «Татинвестгражданпроект» делает проект реставрации этих зданий, этих музеев.

И самый громкий, самый знаковый и самый прославленный объект культурного наследия — это, конечно, Казанский Богородицкий монастырь, по которому подписан указ президента о его возрождении, и сегодня там начаты археологические работы. Особое внимание здесь у правительства РТ, которое полноценно этим вопросом занимается. В ежедневном режиме идут совещания в институте археологии. Не только совещания, но и археологические работы, там постоянно находится Старков, представитель института археологии, археолог, специалист по археологическому наследию. Все внимание сейчас к этому объекту, и скоро мы должны заложить камень по его воссозданию. Сейчас пока — археология, затем — проектирование, и потом мы с вами будем наблюдать воссоздание центрального, главного казанского собора.

Самый громкий, самый знаковый и самый прославленный объект культурного наследия — это конечно, Казанский Богородицкий монастырь, по которому подписан указ президента о его возрождении, и сегодня там начаты археологические работы

О нем можно очень долго рассказывать, но есть еще небольшие объекты, которыми мы тоже занимаемся. Это Петропавловский собор, на котором сейчас тоже должны начаться реставрационные работы (там вопросы по фундаментам и собора, и колокольни). На Азимовский мечети в Татарской слободе тоже идут работы. Там должен быть конкурс по федеральной целевой программе «Культура России». По этой программе должны прийти средства на реставрацию. Эта поддержка тоже очень дорогого стоит. И эта красивейшая мечеть в Татарской слободе наконец-то дождется своей реставрации. Я могу долго так рассказывать…

«Парк «Черное озеро» очень печально выглядит на сегодня, и к сожалению, никакого движения по нему не происходит»

— Мы к отдельным памятникам еще перейдем. У нас еще есть вопрос от читателей в продолжение моего первого вопроса: «Удовлетворены ли вы результатами работы по сохранению исторического образа Казани, который является визитной карточкой любого древнего города?»

— Вы меня как кого сейчас спрашиваете?

— Наверное, как помощника президента, в первую очередь.

— Как человек, которому доверен контроль за осуществлением политической воли, воли Рустама Нургалиевича, лично, конечно, я очень рада, что его поручения реализуются в течение 5 лет эффективно, что у нас такие крупные религиозные объекты вернулись в жизнь: это Галеевская мечеть (там личная поддержка Рустама Нургалиевича была). Как было жалко, что ее минарета не было, что здание было в таком ужасном состоянии. И сегодня объект вернулся в жизнь полноценно с прекрасным гармоничным минаретом на углу улиц. И Духосошественский храм вернулся в жизнь, где раньше долго был театр кукол, вы помните.

Конечно, это очень радует, но есть еще много вопросов. Если вы меня спросите как казанца, который живет в центре города и ходит ежедневно пешком по улицам исторической части Казани, то у всех у нас много вопросов по благоустройству исторического центра Казани, много вопросов по доступности среды, высоким поребрикам, ливневкам, состоянию фасадов не памятников, средовых объектов. Вопросы есть.

Если вы меня спросите как казанца, который живет в центре города и ходит ежедневно пешком по улицам исторической части Казани, то у всех у нас много вопросов по благоустройству исторического центра

Парк «Черное озеро» очень печально выглядит на сегодня, и, к сожалению, никакого движения по нему не происходит. И как житель центра, как человек, у которого есть дети, я очень печалюсь по этому поводу, потому что гулять с детьми в центре реально негде: нет детских площадок, ничего, — а маленький Ленинский сад не удовлетворяет запросы наших детей. В парк Горького надо ехать — это не очень удобно. Хотелось бы, чтобы в пешеходной доступности у нас появлялось больше обустроенных зеленых зон. Но я о парке «Черное озеро» говорю, потому что он — объект культурного наследия. К сожалению, там очень сложно идут переговоры с инвесторами — до сих пор никаких работ не начато. Проект уже разработан, прошел экспертизу, и весь вопрос — по началу работ. Его никак мы не дождемся.

«Могу сказать, что могло быть и хуже, еще спасибо, что получилось такое двухэтажное, похожее на татарское зодчество»

— В продолжение вопроса о вашем отношении к сохранению облика, как вы лично относитесь к застройке Старо-Татарской слободы? Потому что много было вопросов к тому, как ее стали застраивать, и многие старожилы говорили, что застраивают новоделами, и как раз эти новоделы далеко не соответствуют облику прежней слободы. Как вы относитесь к этому?

— История о Татарской слободе, ее развитии уходит своими корнями в не столь далекое прошлое, когда вообще начали смотреть на развитие слободы — это 2000-е годы. Мне известно около пяти-шести проектов развития Татарской слободы. Ни один из них не был реализован. Здесь проблема вся в том, что Татарская слобода не представляет собой какое-то единственное, единое пространство, это как лоскутное одеяло: форма собственности разная, наследие в разной степени состояния, много вторжений нового строительства.

И если говорить про 5 лет моей работы, что можно было сделать за этот срок? Мы в 2011 году имели уже территорию, в которой сильно произошло вторжение нового строительства, в которой морфология сильно нарушена, где историческая среда сильно пострадала, и она негармонична. Нам вместе с мэрией Казани, созданной префектурой Татарской слободы, мнением старожилов, пришлось приложить довольно-таки много усилий, чтобы ювелирно, дом за домом, заниматься развитием территории.

Исполком Казани реализовывал с аукциона те объекты, которые были в муниципальной собственности Казани. Собственники зданий на улице Каюма Насыри сами делали какой-то ремонт. Некоторые нарушили все. Каюма Насыри, 11 — это самострой, ни реставрации, ничего. Приходишь, а там воспроизвели собственное видение, каким был дом. Реально только, если смотреть издалека, прищурившись, напоминает исторический аутентичный дом.

Нам вместе с мэрией Казани, созданной префектурой Татарской слободы, мнением старожилов, пришлось приложить довольно-таки много усилий, чтобы ювелирно, дом за домом, заниматься развитием территории

Много появилось такого строительства, которое действительно вызывает вопросы. Это попытка регенерации среды напротив мечети Марджани: там появилось два-три дома нехарактерной для Казани застройки. Действительно, на этой территории стояли двухэтажные дома, у нас есть фотографии. Еще 20 лет назад они были. Они были полукаменные, полудеревянные, сильно вросшие в грунт дома. К большому сожалению, строительство этих домов не выносилось ни на какие градостроительные комиссии и советы, и тоже произошло такое.

Вы знаете, тоже вопрос такой риторический: «Насколько оно красиво или некрасиво, как вы к этому относитесь?» Огромное количество народа, приезжающего в Казань, относится к этому восторженно. Экскурсоводы водят туристов и слышат их отзывы. Мы знаем по рассказам экскурсоводов, коллег моих, что вызывает восторг то, что улицу привели в такое чувство… Понятно, что она выглядит по-новому, ее характер местами исторический, но в основном новый.

Но это попытка оживить умершую слободу. Если вы вспомните 10 лет назад ее состояние, и улицу Марджани, ее состояние, все это было косое, брошенное, старое, неосвещенное пространство, и по Насыри то же самое было. Ощущение было, что слободу бросили, и никто ей не занимается, хотя это именно татарская часть города, именно ее сердце. И когда начались эти работы, там, где шла реставрация, был авторский надзор реставрации: улица Насыри, дома 3, 5, 10, 33 — это все объекты, на которых велись именно реставрационные объекты, где осуществлялся авторский надзор. И усадьба Сабитовых на Марджани тоже памятник.

Там, где не было памятников, там надзор под большим вопросом: как он осуществлялся и что из этого получилось? Могу сказать, что могло быть и хуже, еще спасибо, что получилось такое двухэтажное, похожее на татарское зодчество.

Как к этому можно относиться? По-разному можно относиться: смотришь взглядом туриста, видишь пешеходную улицу в Татарской слободе, сувениры, кафе, музеи, мечети — интересно, люди ходят. Люди заходят в мечеть, в комплекс, антикварную лавку, людям интересно. Если ты смотришь глазами коренного казанца, который помнит, что там было, как было, особенно глазами реставратора, который все это обмерял, как Нияз Хаджиевич Халитов, уважаемый профессор… Он, конечно, очень сильно критикует все, что произошло на этой улице. Каким взглядом ни посмотришь — у всех разное мнение. Я не могу вам ответить на вопрос, какое мое личное отношение. Мне приходится работать и с теми, и с этими, слушать советы татарских старожилов, кстати, которые во многом очень рады, что их слобода наконец-то снова зажила, освещена, там ходят люди, там жизнь. Поэтому неоднозначно очень.

На противоаварийные работы собственники вышли в этом году, они проводят работы сейчас в наиболее нуждающихся в ремонте корпусах

О заводе Петцольда: «Ждем, что собственник действительно будет более активен»

— В Старо-Татарской слободе, если посмотреть дальше по этим улицам, есть исторические объекты, на которых на сегодня реставрационные работы не ведутся, например, завод Петцольда, торговое товарищество братьев Крестовниковых. По этим объектам были какие-то решения, проекты, особенно по заводу Петцольда, который, на мой взгляд, вообще в плохом состоянии?

— Комплекс завода Петцольда полностью проработан автором проекта реставрации Галиной Ирековной Мусиной, проект завершен. Далее там есть еще вторая часть проекта развития территории. Это новое строительство, которым занимается Виталий Павлович Логинов, и эта часть еще должна пройти обсуждение на городском совете у главного архитектора и далее быть вынесена на комиссию при президенте. Вот мы этих шагов сейчас ждем, потому что они должны быть увязаны. На противоаварийные работы собственники вышли в этом году, они проводят работы сейчас в наиболее нуждающихся в ремонте корпусах. Просто хотелось бы, чтобы все было одновременно: и укреплялось, и реставрировалось — всем бы хотелось, чтобы они более уверенными темпами двигались. Это, в общем-то, не от нас зависит, ждем, что собственник действительно будет более активен.

— Это негосударственная собственность?

— Нет, это частная собственность. Это же не секрет, этим занимается «Красный Восток».

— А когда можно ожидать какого-то развития по этому объекту?

— В этом году, уже в начале сезона, то есть, сейчас они уже должны выходить на объекты; мы ждем, как из печки пирога.

— А по зданию товарищества Крестовниковых?

— Вы имеете ввиду деревянный резной домик?

— Там есть деревянный резной домик, дальше есть еще здание самой конторы. По ним какие-то работы будут вестись?

— По ним тоже разрабатывается проект реставрации, насколько мне известно.

Об Азимовской мечети: «Теперь нужна другая технология по восстановлению этого фасада»

— С Азимовской мечетью был связан скандал в этом году: в ходе реставрационных работ были уничтожены какие-то элементы декора. Какого размера ущерб вообще, действительно ли утрачены эти элементы декора?

— Там, к сожалению, в зимнее время были содраны с фасада вся штукатурка, вся историческая облицовка, и, конечно, там министерство культуры выдало предписание той организации, которая вела работы на объекте. Вся работа была приостановлена. Далее были обращения в прокуратуру, и сейчас этим уже занимается следствие. Прокуратура возбудила уголовное дело в отношении этого, и мы пока ждем результатов следствия.

Эти нарушения на фасаде повлекли за собой удорожание работ по реставрации, теперь нужна другая технология по восстановлению этого фасада со всеми его элементами

— Памятнику какой ущерб нанесен? Восстановление возможно?

— Эти нарушения на фасаде повлекли за собой удорожание работ по реставрации, теперь нужна другая технология по восстановлению этого фасада со всеми его элементами. Это я знаю со слов, из заключений экспертов Союза реставрации и кафедры реставрации архитектурного университета, которые проводили свои обследования по нашему приглашению, приглашению департамента по внутренней политике. Февраль, март, апрель мы очень подробно занимались этим вопросом.

Есть деньги, выделенные из бюджета республики на сегодняшний день, на реставрацию Азимовской мечети. Скоро будет объявлен конкурс на проект по инженерии вокруг объекта, вокруг здания мечети. Самые главные, конечно, работы по ФЦП, всю документацию сверили, и мы ждем уже объявления конкурса, когда появится у нас подрядчик на объекте, и он будет вести работы. Наша цель сейчас, чтобы в зиму следующего года мечеть была с новой непротекающей кровлей и фасадом. Дальше уже интерьерные работы, которые могут вестись не один год.

«Малазийцы, занимаясь этой территорией, сразу обратили внимание, что и старое мусульманское кладбище здесь, и мечети старые здесь»

— Вы рассказывали про Галеевскую мечеть, которую вернули верующим, действительно вернули в среду. Но этот объект больше на виду, в самом центре находится. А дальше есть объекты, которые находятся в стороне от туристических маршрутов, которые многие не видят, например, та же мечеть Иске таш. Дальше есть Белая мечеть, которая вообще долгое время была производственным корпусом фабрики «Мелита», если не ошибаюсь. С ними что происходит, и можно ли надеяться их увидеть в таком же воссозданном облике, как Галеевскую мечеть?

— Что касается той мечети на улице Меховщиков, по ней вообще вопрос сложный, потому что там нет махаллы (махалла — это та мусульманская община, которая заботится о своей мечети). Вокруг нее просто нет. Кроме того, там есть красивая мечеть Розовая, она совсем рядом, и вокруг нее есть и община, и забота об объекте, он развивается. Эта же мечеть, к сожалению, оказалась отрезанной от жизни. Есть такая надежда, когда будет выполнена малазийским консорциумом недавно заявленная ими концепция развития этого района, и она будет как-то претворяться в жизнь, вся эта прибрежная часть будет преобразовываться, застраиваться, появятся офисы, жилье, появятся какие-то общественные функции. Вот тогда, мы предполагаем, и мечеть будет вовлечена в эту жизнь. Тем более что это Татарская слобода, и малазийцы, занимаясь этой территорией (им тоже интересно), сразу обратили внимание, что и старое мусульманское кладбище здесь, и мечети старые здесь. То есть, мы смотрим на перспективу. На сегодняшний день консервационные работы там должны проводиться по поручению Рустама Нургалиевича. Там ведь есть у ДУМ РТ закрепленные служители у этой мечети, они должны ее просто закрыть, чтобы не было доступа посторонних лиц. На самом деле, для такого объекта это уже много, он просто перестает быть доступным всяким неустановленным лицам, которые портят памятники.

Мечети, как и церкви, как и другие объекты-религиозные учреждения, в руках у общин, которые заботятся о них своими средствами, как могут

Вот это на сегодняшний день главное. И у каждого здания своя история, как у каждого человека. Есть, конечно, некоторые общие вещи: мечети, как и церкви, как и другие объекты-религиозные учреждения, в руках у общин, которые заботятся о них своими средствами, как могут. Многие поменяли исторические деревянные окна на пластиковые, потому что менять их на современные деревянные окна — это дорого, и на это нужен проект. Эта проблема есть у многих исторических зданий сегодня, что поставлены пластиковые окна, которые не дают зданию «дышать» — появляется грибок (в Розовой мечети есть такие проблемы, мы там были). Мы сейчас занимаемся работой по Галеевской. Это ведь все срочное спасение памятников, что называется.

«Башенка, конечно, в комплексе Богородицкого монастыря, и хотелось бы, чтобы ей больше внимание уделялось»

— Уже начали говорить про Богородицкий монастырь. Там сейчас действительно ведутся масштабные работы. И мне, и многим казанцам интересна не только судьба самого собора, но и объектов, которые находятся в окружении. В частности, все, кто гуляют по Казани, замечают угловую башню, там есть остатки стены монастырской, дальше были остатки надвратной церкви, что с этими объектами? Мы увидим их в каком-то ином виде?

— Вообще, проект сам, которым долгие годы занимался Алексей Никитин, автор проекта, архитектор-реставратор, он учитывал и башню, и стены. Этот масштабный проект рассматривал развитие территорий вплоть до возвращения той земли, которая сейчас под жилыми домами. Но этот гигантский проект находится в застывшем состоянии, и не все так просто, особенно то, что касается переселения людей (это очень болезненный момент), никаких конфликтов никто не хочет сегодня, и поэтому решений никаких не принято.

Пока что самое главное — воссоздание собора. Главное начать, дальше будет видно, как развивается территория. Есть предположение, что она будет очень сильным паломническим центром, будет притягивать к себе людей, паломников, туристов и действительно потребует развития. Есть такая версия, но сегодня это нельзя утверждать, и сегодня задачи очень прикладные, они именно по самому храму. Башенка, конечно, в комплексе Богородицкого монастыря, и хотелось бы, чтобы ей больше внимание уделялось. И приход Крестовоздвижеского комплекса раньше субботники там проводил. Просто для нее тоже нужен проект, пока его нет.

— Пока никаких подвижек нет даже по консервации?

— Нет, но в проекте это есть.

О Ново-Иерусалимском монастыре: «Там есть и ряд вопросов по собственности, но пока ни в какие программы по финансированию этот комплекс не вошел»

— У нас еще есть очень интересный объект, который не включен ни в туристические маршруты, и, на самом деле, многим казанцам неизвестен. Это новый Ново-Иерусалимский монастырь — Архиерейские дачи так называемые. Там сейчас какие работы ведутся?

В России, по-моему, около 200 тысяч храмов, которые нуждаются в срочных реставрационных работах

— Там делался проект реставрации по этому удивительному комплексу. Там есть и ряд вопросов по собственности, но пока ни в какие программы по финансированию этот комплекс не вошел, поэтому пока он остается в том состоянии, в котором есть. Я знаю, что там был наш митрополит Феофан, и что он тоже оценивает этот объект как стоящий внимания. Он очень большой, на него потребуются действительно огромные средства. Пока нет решений.

Вообще в России, по-моему, около 200 тысяч храмов, которые нуждаются в срочных реставрационных работах.

— Но там какие-то работы частично ведутся, насколько я помню. Я там был в прошлом году, что-то движется, но непонятно пока в какую сторону.

— Там своими усилиями епархия занималась этими храмами: делали какие-то укрепления крыши, чтоб не текло, — в меру своих возможностей, но серьезных работ пока не проводилось, к сожалению.

«Мы занимаемся проектированием музейного комплекса „Адмиралтейская слобода“»

— Вы уже говорили про Кировский район, про Адмиралтейскую слободу, там же тоже масштабный проект запланирован. Вы в работе по этому проекту как-то участвуете?

— Адмиралтейская слобода с 2011 года прорабатывается, это все-таки огромная территория Кировского района. И первым проектом должен стать парк «Старое русло», там тоже огромное количество вопросов собственности: частная собственность, гаражные комплексы; также он увязан с экологической реабилитацией русла. Эти работы также должны начинаться в этом году, химический состав воды, вызывающий очень серьезные опасения у экспертов, и пока эта работа не проделана, развивать парк затруднительно. Поэтому пока мы ждем работы специализированных организаций по этим мероприятиям по расчистке русла.

Мы занимаемся проектированием музейного комплекса «Адмиралтейская слобода», который есть в концепции, разработанной КГАСУ и одобренной Рустамом Нургалиевичем, когда мы ему показывали еще 2013 году. Научная концепция создана нашим национальным музеем, и научные сотрудники создали ее. Это небольшое здание (чтоб все понимали). Его посадка обсуждалась, и был вариант на этом мысе, который в Волгу выдается, был вариант с посадкой на историческом месте (в основном, все его поддерживают) вдоль Волги, и еще был вариант — внизу старого ГАИ, напротив Зилантового монастыря, где тоже есть муниципальная земля без вопросов по собственности. Это интересный вопрос, куда посадить музей, мы им долго, скрупулезно занимались, и в основном мнения экспертов архитектурного управления, министерства культуры, университета архитектурного сошлись на том, что его надо сажать на историческое место. Историческое место находится за Петрушкиным двором, ближе к улице Большой.

Там тоже есть свои сложности: надо сначала делать археологию. Там есть небольшой участок частного собственника, который очень за дорого готов нам ее продать. С этим тоже так долго занимались. Есть вариант посадки музея тоже в исторической части, которая не задевает частную территорию. И около этого маленького музея планируется еще посадка макетов тех кораблей, которое строило казанское адмиралтейство. Скоро, в течение этого года, мы это представим на обсуждение, потому что в этом году будет принято решение по посадке, по сетям, и ведь нас обещали поддержать в РФ — мы писали обращение на имя президента России и получили ответ о поддержке. Теперь мы должны представить министерству культуры России проект этого музея, прошедший госэкспертизу. Вот этим мы и занимаемся в этом году.