«Офицеры покидают ФСКН без сожаления, с чувством неприятного осадка»

В 2003 году система правоохранительных органов пополнилась новым и, судя по заявленным задачам, весьма влиятельным партнером. Был создан Государственный комитет по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ (ГНК, впоследствии Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков — ФСКН). Новый орган, по замыслу президента, был призван не только стать координатором в сфере борьбы с криминалом, но и реализовать новую наркополитику, суть которой — борьба не с последствиями, а с причинами. В первую очередь — за счет снижения спроса. В России было декриминализовано само потребление наркотиков, перевод потребителей из зоны уголовной в зону административной ответственности, а по большому счету, в гуманитарную: использование ресурсов гражданских ведомств гражданского общества. Удивительно и интересно было все делать с нуля! Не было ничего, кроме тысяч растерянных налоговых полицейских (оставят или выгонят?), «убитых» зданий и сооружений, гор автохлама и старой техники. Не было нормативной базы, приказов, инструкций, элементарных актов для организации работы.

Но самое главное — не было опыта в этой сфере!

Формирование шло трудно. Люди не верили в перспективы службы. А потому, как всегда в трудных ситуациях, сделали опору на офицеров госбезопасности. Как говорили в наше время, «партия скажет «надо» — ежа проглотишь». Во многих управлениях должности начальников и руководителей служб заняли выходцы с Лубянки. Многие пришли со своими наработками. Как удалось первому председателю Виктору Черкесову создать коллектив единомышленников, сегодня понять невозможно. Но, проработав в первом круге ФСБ, МВД, могу сказать: это был первый случай гармоничного формирования этого «первого круга», где не было склок, недопонимания, зависти и дружбы против кого-то. Не было той банки с пауками, которая стала нормой для многих ведомств.

Создавать ведомство на базе ликвидированного — это как чистить авгиевы конюшни… Шла активная ротация, набор после тщательной проверки. Более 2,5 тыс. кандидатов на службу как из бывшей налоговой, так и из милиции были отведены по разным мотивам.

И тем не менее 1 июня служба «встала на рельсы». В первый полный год — 2004-й — было изъято из оборота 129 тонн наркотиков, 109 из которых изъяла служба. Руководители не вылезали из командировок. Как говорится, все приходилось делать «ножками». А как иначе? Надо было знакомиться с людьми, встречаться с руководством субъектов. Разъяснять, убеждать даже в том, в чем еще сами были уверены не до конца. Шли путем проб и ошибок. Иногда роковых. Но шли.

В течение года были во многом разрушены коррупционные связи правоохранителей с наркомафией. Только за тот же 2004 год было привлечено к уголовной ответственности более 1500 сотрудников разных ведомств. У мафии стала исчезать крыша…

В 2005 году было изъято уже более 139 тонн наркотиков.

Были запущены перспективные проекты в сфере первичной профилактики. Проект по гармоничному воспитанию детей и подростков, профилактике правонарушений и наркопотребления «Неприкосновенный запас — дети Отчизны» стал всероссийским. Сотни лагерей «Юный спецназовец» стали создаваться при участии ФСКН. Были выпущены журнал «Наркомат», подростковый журнал «Антидоза», газета «Зона права»… «Наркомата» вышло 52 номера — при отсутствии бюджетного финансирования!

К 2008 году прирост лиц, стоящих на учете, сократился с 25% в год до 1,5%. В Тольятти сотрудниками Самарского управления было ликвидировано организованное сообщество. 42 бандита, убийцы и наркодельцы, были привлечены к уголовной ответственности. Сроки — от 10 до 20 лет лишения свободы. 42! Дела в суд доставляли на камазе! А в зале специально варили клетку для подсудимых.

Создание ГНК было вызвано рядом вполне объективных причин, среди которых резкий рост наркозависимых в России (с 1991 по 2001 год число стоящих на учете с диагнозом «наркомания» возросло в девять раз), наркобизнес стал срастаться с правоохранительной системой, что значительно увеличило обороты продаваемого зелья в стране, расширились возможности транснациональной преступности. Из страны транзита наркотиков Россия стала превращаться в страну потребления. Этому способствовала прозрачность внешних границ, наличие конвертируемой валюты, стремительный заход в Россию новой молодежной субкультуры, в которой в едином пакете сегодня секс, рок, наркотики.

Наркоконтролю предстояло «оседлать» каналы поступления наркотиков из-за рубежа, работать по крупным наркосообществам. А по сути, работать по принципу спецслужбы, «от противника». Упреждая, пресекая еще на подходах, а еще лучше — пресекая на стадии замысла. Не контролировать совершение преступления, а не допускать его! Такая задача под силу только серьезной специальной службе, имеющей интеллектуальный потенциал. Мощный оперативный костяк.

Декриминализация хранения для личного употребления малых доз наркотиков еще более усугубила ситуацию. Фактически мелкая розница оказалась вне зоны контроля со стороны правоохранительных органов. Перевод «хранения» в разряд административных правонарушений не изменил, по сути, позицию прокуратуры, которая в ряде субъектов стала требовать по каждому факту административного производства возбуждения уголовного дела «по факту сбыта неустановленным лицом». В подобном «разгоне» статистики не были заинтересованы ни органы внутренних дел, ни органы наркоконтроля.

Несмотря на снижение, на первый взгляд, влияния органов внутренних дел на борьбу с наркопреступностью, доля раскрываемых преступлений органами МВД по-прежнему оставалась достаточно высокой. Это очевидно, потому что по глубине и широте проникновения в уголовно-криминальную среду органам внутренних дел равных нет и не будет. А потому в ряде субъектов России на органы наркоконтроля приходилось всего от 15 до 60% раскрытых преступлений в этой сфере. Даже беглый анализ статистики показывает, что доля участия в борьбе с наркопреступностью органов внутренних дел, располагающих значительными оперативными и человеческими ресурсами, по-прежнему велика. Реальные же ресурсы (даже численные — 30 000 сотрудников ФСКН, из которых не более 15% занимаются непосредственной работой), не говоря об оперативных возможностях у специально уполномоченной службы, сегодня исчерпаны. Мы наблюдаем снижение объемов изъятий основных видов наркотиков (героина в первую очередь), а вал достигается за счет изъятия так называемых спайсов, а попросту — огромных масс сухой травы, опыленной мизерными объемами синтетической дряни. Увеличение изъятия так называемых синтетических наркотиков (в основном сырья для их производства) картину не улучшает, так как в статистике динамика по видам отсутствует. По сути, кратное увеличение достигнуто за счет изъятий курительных смесей и морских солей, где доля собственно наркотика в общем объеме массы ничтожно мала.

Меняется структура наркопотребления. Наметилась тенденция ухода героина с рынка. Пока это тенденция. Однако в ближайшее время возможно появление более сильных наркотиков, синтезируемых в домашних условиях. Об этом свидетельствует активизация консультаций пользователей интернета. Запреты, вводимые на отдельные виды препаратов, не решают проблемы, так как не исключены возможности синтезирования зелья из того, что запретить просто невозможно. Запрет — это удел слабого! Тем более, что голь на выдумки хитра.

Введение рецептурного отпуска на кодеиносодержащие лекарственные препараты оживило дискуссию в блогах, где лица даже без среднего образования обсуждают создание аналогичных молекулярных решеток с новыми веществами. Резкое падение спроса на такие препараты ничего не иллюстрирует. Появились тысячи новых веществ, более опасных, чем дезоморфин. А само утверждение, что у нас нет дезоморфиновых наркоманов, нелепо: наркоманы как были, так и остались, сменив свое меню.

Мы живем в параллельных мирах. У правоохранителей на бумаге одно, а у нас на улице — другое! Сегодня общество не интересуют тонны и килограммы изъятых наркотиков, ситуация в Афганистане и Гондурасе, проблемы войск коалиции. Его больше волнуют шприцы на лестничных площадках, около школ и в местах досуга. Граждане не желают нюхать зловоние наркопритонов. Разрыв между интересами ФСКН и общества стал увеличиваться: реакция на заявления либо запоздалая, либо формальная. Для правоохранительных органов ликвидация наркопритона — менее заметная в рейтинге строка, чем крупные изъятия и разоблачение групп и сообществ. И это при наличии более серьезных людских затрат, сложностей доведения до суда (если вообще это возможно).

У ФСКН отсутствуют реальная система и возможности работы в группе риска. Это объективно. Как человек, начинавший службу в ведомстве с момента его создания и прослуживший до 2008 года, считаю необходимым подчеркнуть, что формат межведомственного взаимодействия, заявленный в положении о ФСКН, предполагал взаимодействие в сфере профилактики с другими правоохранительными органами. Но эта комплексная система была разрушена, а новые потуги наладить эффективную работу в области профилактики наркопотребления носят исключительно декоративный характер (акции, слеты, конференции без опоры на «землю») при огромном объеме никому не нужных отчетов и справок. В силу этого проводимые мероприятия в сфере профилактики в последние годы напоминают школьные капустники, которые не имеют перспективы и, по сути, являются дежурными, показными акциями.

Институт участковых уполномоченных, школьных инспекторов и инспекторов по делам несовершеннолетних — единственный эффективный инструмент наряду с общественностью для сканирования и управления низовой наркоситуацией. Попытки ФСКН работать с этими категориями сотрудников МВД ни к чему хорошему не привели. Изначально было непонятно, кто ведущий, а кто ведомый. Чьи приоритеты первичны? Да и возможностей у сотрудников ФСКН практически не было, ведь это звено нещадно сокращали. Вал бумаг вместо конкретной работы…

Более того, искусственно нагнетаемый антагонизм между ФСКН и МВД, который мы наблюдали в последнее время, убедил всех, что на поляне должен быть один хозяин. Спартакиады, кто больше изъял, у кого больше дел, ни к чему хорошему не приводят. Из-за этого перетягивания каната усилиями руководства наркополиции она превратилась в самый неавторитетный орган, особенно в субъектах России.

Но самое главное, что с момента смены руководства ФСКН в 2008 году в корне изменилась морально-нравственная обстановка. Руководство превратилось в безапелляционную надстройку, которая избрала единственную тактику: «Вопросы здесь задаю Я». Чванливость и пренебрежение к коллегам «на земле» были доведены до совершенства. Генералы унижались, как прокаженные. Руководителям территориальных органов было запрещено входить в здание центрального аппарата без командировочного удостоверения, хотя многие вопросы ранее решались в период кратковременного пребывания коллег в Москве при отбытии или возвращении из отпуска. Это нормально и естественно. Возобладал принцип «я начальник — ты дурак». Существовала практика, когда начальников вызывали в Москву и держали по нескольку дней в приемной. Эта воспитательная работа привела к тому, что некоторых персонажей ненавидели все, от оперов до генералов. А какая это работа, если начальство не просто не любят, а ненавидят?! Окружение директора всегда вызывало странное ощущение. Ну, как можно было назначать на повышение генерала Аулова Н. Н. из МВД (сейчас находится в розыске Интерпола), если накануне он получил «неполное служебное соответствие» как начальник Управления МВД по Центральному федеральному округу. Как?!

Отношение к заслуженным людям иначе как хамским назвать нельзя. Мои коллеги — заместители директора, генерал-полковники, о своем увольнении узнали из указа, который им принесли в папке в конце рабочего дня. Начальник оперативного управления, также генерал (талантливый опер, прослуживший на этом участке много лет в ФСБ), получил указ в день своего рождения! Ни с кем из упомянутых никаких бесед ранее не было. Все делалось тайно и исподтишка. Аналогично был уволен Герой России, возглавлявший один из департаментов. Пытаясь прояснить ситуацию, генерал зашел в приемную своего куратора, который передал через секретаршу: «Я вас не вызывал!» Аналогичную практику расправ избрали и вновь назначенные руководители на местах. С приходом нового руководителя в областное управление обновлялся почти полностью оперативный состав, а на смену им набирались персоны, лично преданные шефу, которые завершали чистку. На момент ликвидации ФСКН в 16 управлениях более года не назначали начальников!

Сегодня ФСКН офицеры покидают без сожаления, с чувством неприятного осадка. Такого мерзкого отношения к людям не было нигде. А покинув ведомство Иванова, они долго корят себя за то, что не сделали это раньше. За то, что последние годы подчинялись пассажирам, неспособным делать ничего руками, а только горлом. И у которых чванство — норма жизни.

При этом большие шишки ведомства были в шоколаде. Щедро раздавались ордена и медали, многомиллионные субсидии. Огромные суммы делились между руководителями департаментов. На одну выделенную субсидию можно было купить несколько квартир в региональных управлениях для оперативного состава.

Какова же была роль главного начальника ведомства? Он занимался «государственной деятельностью». Ему некогда было заниматься самой структурой. Число командировок (и недешевых! Латинская Америка, Европа, Азия и даже ЮАР, все бизнес-классом) за границу кратно превосходит число командировок по стране. Во многих субъектах его просто не видели. А над тем, что слышали из его уст по телевидению, просто сотрудники посмеивались, так как реально падающие результаты он выдавал за победы, не задумываясь, что это полный провал. Достаточно вспомнить его заявление, что за 5 лет число наркопотребителей выросло на 3,5 млн человек! Уже это было приговором ведомству: а зачем его тогда создавали? В речах бывшего руководителя ФСКН неоднократно звучали цифры, характеризующие наркоситуацию в стране. И каждый раз возникало ощущение обмана, так как даже при ближайшем рассмотрении все они только запутывали ситуацию. Как в отношении наркозависимых, так и в отношении простых потребителей… То 5, то 7, то 18 млн. Со смертями планка была задрана так, что впору кричать караул. В одном из своих выступлений он утверждал, что с 2003-го по 2008 год ежегодно в России погибало по 140 тыс. человек. Цифра безумная, но прозвучав из уст руководителя высокого уровня, она должна была вызывать доверие. Правда, через неделю он скорректировал: «… а в 2014-м сократилось до 90 тысяч!» В связи с этим на память приходят кадры из фильма «Праздник святого Йоргена», где мошенник, якобы исцеленный священником, говорил: «Когда я был маленьким, моя бедная мама уронила меня со второго этажа»; по мере возбуждения, он новым зевакам увеличивал этаж… аж до седьмого.

И этот бред предстает во всей красе, когда мы узнаем, что, по данным ООН, в мире в год умирает около 200 тысяч! Так вот. Как человек, в ФСКН отвечавший за межведомственное взаимодействие, замечу, что никогда эти дикие цифры ни в какой статистике не фигурировали. Более того, шел медленный, но устойчивый курс на снижение до 2008 года. С 12 000 до 8 000 (официально) и с 50 000 до 30 000 неофициально. Даже число вызовов скорой помощи снижалось в несколько раз.

С приходом новой команды ситуация изменилась в худшую сторону. Не понимаю, как это могли не заметить? Еще большие манипуляции связаны с результатами. Для сравнения отмечу только один факт. В 2004 году (первый год работы ФСКН) было изъято 139 тонн наркотиков. В 2015-м — всего 27 тонн. И это выдается за победу. При этом все время подчеркивается особая роль ФСКН. Титанический труд и оперативное мастерство… Хотя в ряде субъектов доля МВД в раскрытии наркопреступлений составляет 80-85%. Да и объемы наркотиков, изымаемых ФСКН, с каждым годом падали. Для чистоты эксперимента с сайта ФСКН была удалена вся статистика до 2008 года, так как результаты предыдущего периода кратно больше, чем ныне.

Я не буду анализировать все аспекты: желающий может их увидеть на сайтах соответствующих ведомств. Достаточно просто взять калькулятор… Хотя будет сложно, потому что нам все время предлагали сравнивать зеленое с соленым. То статистика в тоннах, то в граммах, то в дозах (как это посчитать, если речь идет о разных веществах?), то в долларах, то в рублях. Перечень нелепиц и завиральных идей можно продолжать долго. То предлагалось финансировать строительство птицефабрик в южных странах СНГ, чтобы дехкане не торговали наркотиками, то сеять мак, то разводить коноплю… Бороться с наркотрафиком в Латинской Америке (где мы и где Америка!), обмениваться опытом с Японией, хотя оттуда не было завезено ни одного грамма наркотиков, учить полицию Колумбии и Гондураса… Своих-то толком научить не могли!

Но факт остается фактом. Несмотря на бравурные заявления Иванова, можно заметить, что именно с его приходом система стала медленно сползать в могилу.

Состоявшееся решение президента — мера назревшая. Как говорят опера в системе, «лучше ужасный конец, чем ужас без конца». Сегодня за счет поглощения ФСКН возможно значительно укрепить блок сотрудников, работающих в органах МВД на участке борьбы с наркотиками. С учетом наличия организованных форм наркобизнеса повысить роль главка по борьбе с наркотиками.

Надо принципиально и кардинально повысить статус Государственного антинаркотического комитета (если он сохранится). Как и в прошлые годы существования Правительственной комиссии, его должен возглавлять один из вице-премьеров, а не руководитель ведомства. Существующий аппарат ГАК должен быть кратно сокращен. По сути, все сотрудники аппарата совещательного органа служат в ФСКН. В каком государстве столь расточительно относятся к специальным офицерским званиям? Его сотрудники давно должны быть переведены в разряд государственных и гражданских служащих. Высвободившийся состав должен быть передан в оперативные подразделения. Однако недавно численность ГАК увеличилась за счет создания новых подразделений! Зная людей, работавших в аппарате, могу сказать одно: не жили, а мучились бумажной волокитой. Многие талантливые опера, волею судьбы оказавшиеся не на своем месте, изнывали от бесцельного, по большому счету, существования. Имитируя «процесс», они гоняли тонны бумаг в низовые подразделения федеральной службы, где исполнители буквально стонали от исполнения никому не нужной работы. Сегодня аппарат состоит в основном из людей в погонах, которые в силу профессиональной деформации не могут в полном объеме решать задачи всех входящих в состав ГАКа ведомств. В аппарате ГАК должны работать представители разных ведомств. К слову, в правительственных комиссиях по противодействию распространению наркотиков в разные годы (одну возглавлял премьер, вторую вице-премьер) функции аппарата выполнял всего один человек.

Всегда, как только начинался разговор о ликвидации ФСКН, Иванов пафосно заявлял, что за этим выступает звериное мурло наркомафии. Сегодня это произнес президент. Интересно, а сейчас Иванов так же считает?

И последнее. Удивительно, но решение о ликвидации ФСКН не вызвало никакой реакции в обществе. И это симптом.

Была без радости любовь,

Разлука будет без печали.

Газета «Завтра»