Всеволод Чаплин: «После терактов Европе придется забить несколько священных коров»

«Привыкшие» к терактам

Постепенно успокаивается дискуссия вокруг причин и последствий недавних терактов в Брюсселе. Многие наверняка решили: можно спокойно жить дальше. Так за последнее время было уже не раз – например, после терактов в 2005 году в Лондоне, а недавно в Париже.

Первой реакцией был шок, второй – скорбь и молитва. Затем начинался поиск виновных среди местных политиков, а впоследствии приходило нежелание что-либо менять – авось меня пронесет. Таково вообще одно из свойств человека: плохое не хочется вспоминать, а расставаться с устоявшимся стилем жизни не хочется тем более. Однако «привыкать» к терактам, продолжая жить по-прежнему, не просто недальновидно – опасно.

Сотни тысяч радикалов

В момент поиска виноватых много говорили о том, что турецкие власти в 2015 году задержали на сирийской границе одного из недавних брюссельских террористов – гражданина Бельгии Ибрагима эль-Бакрауи – и экстрадировали его в Европу, где явного экстремиста благополучно отпустили. Бельгийское посольство было извещено о задержании эль-Бакрауи турецкой нотой, однако о дальнейших действиях западных дипломатов ничего не известно.

«Таково вообще одно из свойств человека: плохое не хочется вспоминать, а расставаться с устоявшимся стилем жизни не хочется тем более. Однако «привыкать» к терактам, продолжая жить по-прежнему, не просто недальновидно – опасно». Фото Aurore Belot/Global Look Press

Казалось бы, вопиющий случай – проморгали безусловную опасность… Однако вся беда в том, что таких случаев сегодня – тысячи. По некоторым данным, именно тысячи сообщений о подозрительных гражданах Бельгии и Франции передавались турецкой стороной в посольства этих стран. Одна Бельгия, если верить СМИ, «поставила» 450 боевиков в запрещенный во многих странах ДАИШ [ИГИЛ, организация запрещена в РФ. – прим. ред.]. А где 500 боевиков – там как минимум пара тысяч людей, осведомленных об их деятельности (прежде всего, речь о ближайших родственниках), и наверняка десятки тысяч сочувствующих (особенно в интернете).

Займемся арифметикой «с другого конца». В Бельгии около миллиона мусульман, во Франции – миллиона четыре. Если учитывать настроения мигрантской молодежи, количество сторонников ДАИШ только в этих двух вместе взятых странах можно оценить в пару сотен тысяч.

«Штучная» работа спецслужб

И дальше придется сделать очень неутешительный вывод: никакая спецслужба и никакая полиция с таким количеством опасного элемента справиться не сможет. Техники, может, и хватит – не хватит человеческих ресурсов.

Полиция заточена на то, чтобы изобличать и ловить преступника – то есть одного из нескольких тысяч граждан. Иногда – на то, чтобы пресечь массовые беспорядки, которые обычно легко локализуемы, да и происходят нечасто. Контролировать 24 часа в сутки каждый квадратный километр обширной проблемной территории полиция не может. И пример ее бессилия – некоторые кварталы и пригороды того же Брюсселя.

«Никакая спецслужба и никакая полиция с таким количеством опасного элемента справиться не сможет. Техники, может, и хватит – не хватит человеческих ресурсов». Фото reuters.com

Возьмем, к примеру, Моленбек-Сен-Жан, где жили парижские террористы братья Абдеслам. До этого района, который формально в черту города не входит, на самом деле десять минут пешком от той самой площади Бурс (Биржи), где сейчас проходят акции в память жертв теракта. Площадь эта – одна из центральных. Но совсем рядом, в Моленбеке, полиция еще недавно практически не появлялась – разве что проезжала раз в несколько часов на приличной скорости, так, чтобы машину или мотоцикл не отобрали. Сейчас, конечно, Моленбек прочесывают. Как и Схарбек, где недавно был арестован Салах Абдеслам и откуда до «европейского квартала» двадцать минут неспешным шагом. На усиление в Брюссель прислали несколько тысяч силовиков – думаю, по одному на десяток опасных жителей Схарбека или Моленбека. При этом была оголена остальная страна.

Спецслужбы вообще привыкли действовать «штучно» – втроем-впятером разрабатывать одного опасного человека. Ну, двоих-троих параллельно. Или одну небольшую группу. Сейчас они вынуждены сталкиваться с массовой угрозой.

Священная корова толерантности

И значит, западноевропейским странам придется либо смириться с террором и постепенным захватом власти пришлыми радикалами, либо перейти к массовому интернированию или массовой депортации опасных групп населения. Понятно, что в нынешней политической культуре это невозможно: ни один политик не выдержит сравнения с нацистами, обвинения в создании концлагерей, криков медийно-культурной элиты о том, что человека нельзя судить по этнической или религиозной принадлежности.

Дело, действительно, не всегда в этносе – природные валлонцы и фламандцы все чаще пополняют ряды околоисламских радикалов. Но сама эта среда легко идентифицируема по идейному признаку – и, значит, можно придумать пути массированного противодействия ей.

Для этого, впрочем, придется-таки забить несколько священных коров: «аксиомы» толерантности к любому проявлению культур и индивидуальностей, «открытости общества», религиозного нейтралитета государства.

«Ни один политик не выдержит сравнения с нацистами, обвинения в создании концлагерей, криков медийно-культурной элиты о том, что человека нельзя судить по этнической или религиозной принадлежности». Фото reuters.com

Не случайно Федор Лукьянов, упомянув слова Франсуа Олланда: «Мы находимся в состоянии войны», – пишет: «Настоящая война предусматривает конкретизацию ценностей, привязку их к культурно-исторической почве, четкой задаче. И, конечно, обозначение понятного врага. Готова ли к этому Европа, объединенная в Европейский союз? Очевидно, нет. Типичная реакция на масштабные террористические акты в любом государстве Западной Европы – заверения, что преступникам не удастся заставить свободный мир отказаться от его образа жизни и либеральных ценностей. Главная тревога – посеять рознь внутри собственных обществ, переусердствовать с ограничительными мерами».

Я, впрочем, на здравомыслие европейцев пока еще надеюсь. Но выбор перед ними простой: или сокрушение шатающихся идолов послевоенной политической культуры, или всесожжение на их жертвеннике, а потом новая послевоенная культура, уже совсем не европейская.