Тимур Нагуманов: «Количество внеплановых проверок не сокращается или приобретает другое качество»

• Тимур Нагуманов — уполномоченный при президенте Республики Татарстан по защите прав предпринимателей
• Дмитрий Семягин — модератор, заместитель редактора службы новостей интернет-газеты «Реальное время»

«Идет сокращение, но сокращение не такое кардинальное»

— В прошлом году и в этом году, по предварительным данным, количество предпринимателей сокращается, несмотря на то, что часто заявляется о поддержке предпринимательства. С чем вы связываете эту статистику?

— Опять-таки статистика, к сожалению, идет на сокращение, но сокращение не такое кардинальное, как мы наблюдали, когда были действительно объективные причины к этому. Например, когда увеличили ставку по платежу в пенсионный фонд и ставку по страхованию в два раза для индивидуальных предпринимателей, у нас в Татарстане сразу закрылось порядка 20 тыс ИП. Сейчас такой тенденции острой нет. На самом деле, кто-то уходит с рынка, кто-то приходит вновь, и мы видим, что количество предпринимателей примерно то же, которое было. И еще раз повторяю: на самом деле сейчас не стало хуже, чем год назад, но и лучше тоже не стало, поэтому постепенно уменьшается — это очень плохая тенденция, перебороть ее пока не удается, но катастрофы новой тоже не случилось, и это самое главное, что нам говорит статистика.

— В этом году примерно насколько сокращение произошло?

— Статистика — это такая вещь, объективные данные у нас бывают только раз в полугодие, а совсем объективные данные бывают только раз в год. Мы, конечно, анализируем, мониторим по итогам первого квартала, но там сокращение идет менее, чем на тысячу из 140 тыс., то есть, в принципе, это даже не набирается и 600 по Татарстану. Эти данные пока еще не точные, они будут более точными к концу лета, когда появится полугодовая статистика.

«Количество внеплановых проверок не сокращается никоим образом, или оно приобретает другое качество»

— К сожалению, пока складывается такое ощущение, что на законодательном уровне у нас применяются меры больше запретительного характера для предпринимателей, то есть вы уже упоминали и пенсионные выплаты, и до этого у нас была масса других решений: мы наблюдали снос ларьков в Москве (Казань это уже давно пережила), расчет налога на недвижимость по кадастровой стоимости. По пожарному надзору, пожалуй, только позитивная новость какая-то. Сами предприниматели каких законодательных изменений ждут? Есть какой-то запрос от предпринимателей?

К сожалению, предложения, озвученные нами год назад практически остаются теми же и сегодня. Это реформирование контрольно-надзорной деятельности

— Безусловно, есть. В рамках федерального института, в рамках деятельности Бориса Юрьевича Титова у нас выстроена хорошая вертикаль по формированию ежегодных предложений от всего бизнес-сообщества, потому что одно дело — предлагать изменения у себя в регионе, другое дело — когда мы консолидировано готовим предложение на федеральный уровень. Борис Юрьевич в ближайшее время на питерском форуме будет докладывать главе государства, президенту РФ, ежегодный доклад.

Но могу сказать, что, к сожалению, предложения, озвученные нами год назад, практически остаются теми же и сегодня. Это реформирование контрольно-надзорной деятельности: государство несколько раз пыталось заходить в эту историю. Однако мы видим, что с одной стороны есть попытки облегчить нагрузку на предпринимателей, есть мораторий на три года, есть ограничения проверок малого бизнеса. Однако на практике госорганы начинают использовать другие механизмы. Например, административное расследование, не в рамках проверок, они просто производят визуальный осмотр. Этим очень активно пользуется административно-техническая инспекция Казани. Они вообще не работают по закону, просто проводят административные расследования и просто выявляют административные правонарушения. Это касается абсолютно всех контролирующих органов. На самом деле мы видим, что количество плановых проверок сокращается, а количество внеплановых проверок, оно не сокращается никоим образом или оно приобретает другое качество.

Конечно, здесь нужна реформа, опыт Казахстана уже есть: они действительно ввели настоящий мораторий, и я недавно буквально общался с казахским бизнесменом, я говорю: «Ну как?». Он говорит: «На самом деле мы даже сами боялись, но в итоге ничего не поменялось». Не поменялось в худшую сторону, имеется в виду: не стало хуже, никто не погиб, ничего не взорвалось. Нужно развивать институты страхования, нужно сокращать количество проверяющих, самое главное — убирать палочную систему. Это первое.

Вторая тема, которая сегодня актуальна и важна: денежная масса, мы понимаем, определенным образом сжимается, доступность кредитов становится меньше, потребительская способность населения стала хуже, а бизнесу стало интереснее участвовать в госконтрактах, контрактах госмонополий. Много про это говорится, много делается, но, к сожалению, мы видим, что 44-й закон не выполнил тех задач, которые перед ним изначально ставились. Сегодня корпорация Бравермана в этом направлении движется, но конкретных пока подвижек мы тоже не видим.

И, конечно, присутствует такая тенденция, что в разных направлениях и сферах на бизнес постоянно накладываются дополнительные нагрузки, даже элементарно по отчетности. Простой пример: с января этого года весь малый бизнес обязан отсчитываться по экологии, то есть сдавать в наше министерство экологии, но это не республиканская, это федеральная норма. Отчетность по обращению с офисной бумагой, с карандашами и прочее, но тем, кто ввел эту норму, конечно, ничего страшного. Они говорят: «Простая форма, табличка экселевская, коротко заполнил — и нормально». Но надо понимать, что сегодня таких форм отчетности становится такое количество, что предприниматель просто на одном листе бумаги или у себя в памяти не в состоянии уложить это все. И составление этой отчетности — это, во-первых, затраты на персонал, во-вторых, двойная ответственность, потому что сегодня несдача любой отчетности карается штрафом либо какими-то ограничениями деятельности, и это касается всего.

Мы хотим постепенно постоянно усовершенствовать требования к бизнесу, чтобы он работал более прозрачно, более открыто, более легально, но это все дополнительным бременем ложится на бизнес, и, конечно, сегодня бизнес ждет изменений в этой сфере

Плата за дороги — дополнительная нагрузка на бизнес, однозначно. Регулирование разных видов деятельности, например, есть транспорт, работающий на газовом топливе (на пропане, я имею ввиду). Так вот, сегодня действует новая норма: раньше переоборудовать машину было просто, а сейчас, чтобы ее переоборудовать, надо получить экспертную оценку и специальное разрешение, и стоимость только специальной оценки и разрешения — около 15 тыс рублей. Опять-таки это дополнительная нагрузка на бизнес и, в частности, на бизнес, который занимается переоборудованием и продажей газового топлива.

Мы хотим постепенно постоянно усовершенствовать требования к бизнесу, чтобы он работал более прозрачно, более открыто, более легально, но это все дополнительным бременем ложится на бизнес, и, конечно, сегодня бизнес ждет изменений в этой сфере.

«Крупные компании попросту начали „кидать“ мелких предпринимателей при исполнении госконтрактов»

И сегодня одно из важных направлений — это уголовное преследование бизнеса. Ни для кого не секрет, на последней встрече с Илдусом Нафиковым (прокурором Татарстана) у нас поднималось несколько вопросов — живые кейсы предпринимателей, когда человека обвиняют по налоговым преступлениям. Причем вы знаете, что сейчас уголовное дело могут возбуждать без участия налоговых органов, то есть сам следователь это может делать, то есть часто у следователя в деле присутствует презумпция виновности предпринимателя — это факт. Рассуждают они таким образом: «Давай возбудим уголовное дело и посмотрим: если не виновен — оправдается, все хорошо, точку поставим в этом вопросе, но чтобы понять, надо возбудить». А для бизнесмена возбуждение уголовного дела, а тем более его заключение под стражу, надо понимать, что в большинстве случаев — это потеря бизнеса, это банкротство, это ликвидированные рабочие места, это крах всего предприятия. И часто это становится поводом для недобросовестной конкурентной борьбы. И в этом направлении нам нужна реформа на федеральном уровне. Мы в рамках института бизнес-омбудсмена говорим об этом достаточно давно. Есть разные попытки сделать это, но, к сожалению, пока видимых результатов мы тоже не достигли.

— Кстати, по поводу той встречи с Илдусом Нафиковым: была какая-то обратная связь из прокураторы?

— Да, конечно: на каждой встрече «Бизнес и власть. Откровенный разговор» у нас формируется протокол, моим аппаратом он формируется. Мы подписываем его вместе с нашим гостем, но, конечно, исполнение его отдается полностью на откуп нашему гостю, мы просто за этим следим. Нафиков даже на самой встрече некоторые решения принял, пошел навстречу многим предпринимателям. В частности, многие предприниматели подняли вопрос, что их необосновано лишили возможности рассчитывать на льготный проезд по социальной карте, прокуратура достаточно жестко отработала этот вопрос. Жестко — в смысле в пользу предпринимателей. Недавно стало известно, что расчеты были возобновлены. Также было несколько вопросов по поводу неплатежей, мы сейчас с прокуратурой этот вопрос совместно отрабатываем. Неплатежи генподрядчиков субподрядчикам в рамках исполнения госконтрактов, то есть крупные компании попросту начали «кидать» мелких предпринимателей при исполнении госконтрактов. На самом деле статистику поднять было очень тяжело, потому что многие предприниматели просто не хотят об этом говорить, боятся, надеются на что-то, но мы с прокуратурой сейчас эту работу проводим достаточно плотно и выходим на общее понимание картины и ситуации. И многие вопросы, которые были озвучены на встрече, сейчас в работе.

«Нам нужен живой заявитель»

— В продолжение разговора поступил буквально перед эфиром вопрос от читателя, даже не вопрос, а обращение к вам: «Добрый день, как вы можете прокомментировать, что глава Буинского района вместе с начальником полиции запретили сеять пайщикам свои земли, многие колхозники испугались, а остальные не знают, куда обращаться. Помогите, пожалуйста».

— Я могу сказать сразу, что мы, конечно, разберемся и поможем. Я просто здесь хочу прокомментировать, объяснить, как мы работаем. Вообще институт бизнес-омбудсмена существует чуть более трех лет. Работа у нас происходит по одному понятному, простому открытому сценарию. К нам приходит обращение (неважно: в твиттер, фейсбук, инстаграм, по телефону, по электронной почте, на улице встретились, на мероприятии или так в онлайне на страницах вашего издания); мы берем его в работу; у нас есть регламент — 10-дневный срок, в течение которого мы должны произвести первичный анализ и решить, берем ли мы обращение или нет, по адресу оно пришло или нет.

Мы принимаем решение, принимать обращение или нет к работе. Мы принимаем, как правило, 99% обращений. Даже если они «не наши», так сказать, мы все равно стараемся дать людям консультацию

В течение этого периода мы проводим первичный анализ ситуации, созваниваемся с заявителем, часто уточняем актуальность и детали вопроса. В том, что сейчас вы озвучили, явно есть какая-то проблема, в чем она заключается, трудно понять, что за земли, какого формата запрет, запрет распространяется на физиков, или на юрлиц, или на фермеров, в чем он выразился, какие у них основания для работы — вот это все надо изучить. Мы проводим первичный анализ, это все делается по телефону и с изучением нормативной базы.

Мы принимаем решение, принимать обращение или нет к работе. Мы принимаем, как правило, 99% обращений. Даже если они «не наши», так сказать, мы все равно стараемся дать людям консультацию. Когда, например, два бизнесмена между собой спорят, мы даем консультации не как победить одного или другого, а как в правовом поле разрешить свой конфликт.

После этого аппарат, общественная приемная омбудсмена (это профессиональные юристы) проводят глубокий юридический анализ, потому что мы, работая над обращением, несем двойную ответственность: у нас нет права на ошибку, мы не можем голословно заявлять, мы не можем обвинять кого-то, не основываясь на фактуре. И мы изучаем все аспекты этого дела, мы изучаем, запрашиваем полный пакет документов самого заявителя, все пакеты, все документы у госорганов, и здесь, конечно, самое главное — провести объективный анализ, изучить все стороны, тем более часто предприниматель приходит, когда уже он говорит, что: «Я проиграл все три суда, но я считаю, что я прав, пожалуйста, помогите». В такой ситуации многие коллеги из других регионов просто отказывают. Мы не отказываем, но мы понимаем всю ущербность этой ситуации и стараемся найти какую-то лазейку, но часто мы ее просто не находим в силу закона, но для этого требуется разбираться в очень давних историях, иногда 10-летней давности.

И аппарат в течение 15-30 дней должен сделать окончательное заключение: что, какая здесь ситуация, есть ли нарушение закона, прав ли предприниматель, в чем есть нарушение, в чем есть ограничение, и что надо делать. Мы собираемся коллегиально с командой экспертов, иногда привлекаем экспертов крупной юридической компании Казани, работающих с нами на бесплатной основе. Мы проводим с ними «мозговой штурм» по каждому обращению и приходим к выводу, что делать дальше, и составляем план дальнейших действий. Иногда мы обращаемся с предпринимателем в суд, иногда мы пишем заключения в адрес органов госвласти, иногда мы докладываем руководству об этой ситуации — работа разная. Поэтому здесь конкретная ситуация, которую мы разберем, и я попрошу передать нам контакты заявителя.

Нам, самое главное, нужен живой заявитель, чтобы с ним можно было разговаривать, переписываться, обмениваться документами — тогда мы можем разобраться в большинстве самых запутанных ситуаций

— К сожалению, он анонимно прислал это обращение.

— Но тем не менее, может быть, он сейчас слышит, и с нами как угодно, на самом деле, можно связаться. Можно зайти на наш сайт либо прислать по электронной почте, написать на сайт госуслуг. У нас там есть красная кнопка бизнеса — через этот сервис попадают только к нам напрямую без какой-либо модерации, можно воспользоваться этим способом. И мы, соответственно, обязательно его отработаем. Нам, самое главное, нужен живой заявитель, чтобы с ним можно было разговаривать, переписываться, обмениваться документами — тогда мы можем разобраться в большинстве самых запутанных ситуаций.

— Тогда мы попросим нашего читателя прислать свои контакты, либо…

— Обратиться через любой доступный ему сервис.

«Это уже даже не лазейка, не тропинка, это шоссе такое, которым пользуется большинство контролирующих органов»

— Вы говорили об административных проверках, расследованиях, вот в предстоящем обращении омбудсмена будет что-то говориться об этом?

— Да, конечно, будет. Я не могу вам сказать, как конкретно будет сформулирован это блок, потому что мы свои предложения направили, проконсультировались по нему с коллегами, но окончательную редакцию пока я не видел. Естественно, мы говорили много и обсуждали с органами власти о реформе в целом, и говорили о том, что административные расследования сегодня и применение кодекса об административных правонарушениях — это уже даже не лазейка, не тропинка, это шоссе такое, которым пользуется большинство контролирующих органов, причем прикрываясь, говорят: «Если мы видим нарушение, мы же не можем промолчать». Конечно, не можете промолчать, но как вы это делаете — это же тоже вопрос.

Пример — даже Кодекс административных правонарушений. Тема актуальна сегодня, она поднимается много, и возможно по ней уже будут приняты какие-то решения в ближайшее время. То есть до смешного доходит: предприниматель приходит с утра к своему магазину или кафе, за ночь вандалы разрисовали граффити на фасаде. Он приходит к восьми утра, на входе уже стоит инспектор административно-технической инспекции (в этой ситуации не Казани, а другого города), и говорит: «Уважаемый, нарушение правил благоустройства — штраф 15 тысяч рублей». Предприниматель говорит: «Я не могу устранить этого чисто физически, я же не мог стоять ночью у своего кафе и охранять его от вандалов». Инспектор: «Извини, есть факт правонарушения — мы выписываем тебе штраф».

То же самое происходит, например, предприниматель подходит к своему фасаду, (ночью был снегопад, снег продолжает валить), он заходит внутрь, берет лопату, идет на улицу — уже стоит инспектор, фиксирует правонарушение в том, что у него на ступенях снег. И причем инспектор действует в данной ситуации согласно кодексу о правонарушениях, где не предусмотрено предупреждение. Предприниматель говорит: «Ты мне скажи об этом», то есть многие мелкие предприниматели на этом попадают.

Надо выходить на некий «пилот», где внедрять различные системные подходы, но делать это очень аккуратно, взвешенно, и этим мы займемся в ближайшие месяцы

К нам обращения часто приходят, они говорят: «Мы повесили на стекло объявление: «Требуется сотрудник», пришел инспектор и нас оштрафовал сразу на 15 тысяч». Но предприниматель просто не знал, что нельзя вешать на стекло. Я всем предпринимателям говорю, что нельзя вешать объявление на стекло, ни в коем случае, но многие не знают. Они говорят: «Пришли бы, сказали, убери, потому что нельзя — в следующий раз накажем; убрал бы и больше никогда бы не вешал». В этом случае 15 тысяч — это серьезная норма и серьезная нагрузка для предпринимателя.

Поэтому, к сожалению, перегибы есть, и об этом подробно говорится в докладе Бориса Юрьевича.

Доступ малого бизнеса к заказам ГЖФ и ГИСУ

— Вы также упомянули, что многие предприниматели не имеют доступа к госзакупкам или к закупкам госмонополий. У нас некоторое время назад в студии был Яков Геллер, он представлял свой очередной проект по электронным закупкам, которые как раз должны допустить до крупных компаний малый бизнес. Вы что-то об этом проекте слышали?

— Не только слышал, но на самом деле с Яковом Вениаминовичем мы уже более двух лет над этим проектом совместно работаем. Только сегодня до обеда у нас была очередная встреча по поводу совершенствования этого направления. Могу сказать, что наконец удалось нам коллегиально (то есть Яков Вениаминович в первую очередь, министерство экономики, наш вклад здесь достаточно весомый) многих других убедить начать внедрять данный подход по доступу МСБ к государственным деньгам и к деньгам крупных госмонополий. И проект я, конечно, хорошо знаю, я его поддерживаю, но сейчас мы стоим на таком очень интересном этапе в рамках этого проекта, мы долго добивались, чтобы он начал реализовываться, но сразу же очень много возникает противников, в том числе среди бизнеса. То есть благую идею нам сегодня ни в коем случае нельзя реализовать плохо. Это очень ответственный и важный этап, если все получится хорошо (в этом я не сомневаюсь, но для этого надо серьезно поработать), то можно будет развивать это направление, двигать дальше. Если же у нас что-то не получится… Там просто высока вероятность сделать допнагрузку на бизнес — этого категорически делать нельзя, но дать возможность — это ключевая задача. Так вот задача, конечно, стоит — внедрить проект эффективно, и мы в этом направлении вместе с коллегами работаем.

— Примерно когда можно ожидать на практике его?

— На практике это сейчас начинает реализовываться по линии ГЖФ, там уже процесс пошел, мы плотно не участвуем в процессе реализации проекта, мы мониторим со стороны бизнеса. Там уже процесс запустился, я думаю, там вопрос месяцев. Сегодня мы общались с другим госзаказчиком крупным — ГИСУ (в простонародье), через что вся стройка проходит нежилая и капитальный ремонт жилья в частности. Тоже надо понимать, что надо выходить на некий «пилот», где внедрять различные системные подходы, но делать это очень аккуратно, взвешенно, и этим мы займемся в ближайшие месяцы.

«Мы уже 1,5 года добиваемся того, чтобы господдержка, оказываемая минэкономики и минсельхозом, предоставлялась через единый электронный сервис»

— Еще вопрос от читателей: «Как организованы общественные слушания по важным вопросам, то есть как работает механизм петиций и еще какой-то электронный способ сбора и оценки мнений (пример: слушание по землеустроительным вопросам и по проектам застройки)?" Не устарели ли технологии слушаний, и что будет предложено гражданам в ближайшем будущем?

Мы тоже ратуем за то, чтобы оценка каких-либо решений в первую очередь производилась с использованием механизма публичной оценки, но публичную оценку тоже надо реформировать, и это задача уже другого порядка

— Здесь я, наверное, могу только порассуждать, потому что публичные слушания — это не предмет бизнес-омбудсмена, это общественные слушания, где участвуют граждане, но вопросы бизнеса, конечно, не затрагивают, и бизнес сейчас с этим сталкивается. Да, безусловно, механизм общественных слушаний, к сожалению, мы считаем его несовершенным. У нас отсутствует практика активного участия и –самое главное — опыт учета мнений, которые прозвучат в рамках общественных слушаний. Но эта процедура предусмотрена законом.

На самом деле, мы всегда ратуем за то, чтобы развивать электронные сервисы, которые удобны сейчас для бизнеса, они максимально обезличены, и они позволяют учитывать очень много факторов. В частности, немножко отклоняясь от темы, в пример приведу: мы уже 1,5 года добиваемся того, чтобы господдержка, оказываемая в рамках РТ двумя основными министерствами (министерство экономики и министерство сельского хозяйства), оказывалась через единый электронный сервис, а не так, что каждая программа имеет свой пакет документов, надо зайти куда-то, понять, собрать справки. По большому счету для бизнесмена неважно — кошелек государства один, господдержка оказывается разным видам бизнеса, но один и тот же вид бизнеса может рассчитывать на разные поддержки, и поэтому единое окно позволит исключить какие-либо потенциальные, какие-либо коррупционные угрозы, возможность задвоения документации. Но процесс, к сожалению, уже полтора года зависает, потому что с коллегами очень тяжело идет процесс согласования основных подходов, как это сделать правильно, сейчас мы уже вышли на проект постановления кабинета министров, но опять-таки он в двух редакциях: два ведомства (не те, которые я называл, другие) жарко спорят между собой, как это реализовывать.

И здесь я полностью согласен, мы тоже ратуем за то, чтобы оценка каких-либо решений в первую очередь производилась с использованием механизма публичной оценки, но публичную оценку тоже надо реформировать, и это задача уже другого порядка, которой сейчас активно занимается Общественная палата РФ. Господин Бречалов, секретарь Общественной палаты, с ним относительно недавно мы встречались в Москве, и на эту тему в частности мы беседовали (и с его командой), то, что они хотят сделать перезагрузку общественных слушаний. Но как это будет — пока что большой вопрос, как это сделать эффективно, я думаю, что надо уходить в электронные сервисы.

Часть 1. Тимур Нагуманов: «В этот раз мы поставили рекорд по количеству вопросов Минниханову — поступило более 350»