Mr. Parker: «Казань — город красивый, в нем ключом «бьет» великолепие, а фонтан жизни не бьет»

Как Чубайс промахнулся с нанообразом будущего России

В начале своего выступления Максим Кононенко сообщил, что решил говорить не о будущем страны, а о будущем региона. Как объяснил спикер, сфокусироваться на будущем республики он решил после прогулки по городу: он красивый, в нем ключом «бьет» великолепие, а фонтан жизни не бьет. «Движухи» нет, люди демонстрируют пессимизм. Поэтому Кононенко решил обсудить, какой же образ будущего пророчат своему городу казанцы.

Правда, «образ будущего», по его словам, — такая же абстрактная фраза, как «План Путина» (ее впервые начал употреблять Глеб Павловский в то время, как никакого документа с собственно планом не существовало), и такой же мираж, как «национальная идея», которой, по словам Кононенко, увлекался Владислав Сурков.

— Осталось непонятным, можно ли ее сформулировать. Я считаю, что ее можно только осознать в прошлом. Мы не планировали, что у нас в нулевые будет так хорошо с деньгами, но это произошло, и мы говорим: никогда еще Россия не жила так богато. Из этих слов следует, что в этом есть наша заслуга, хотя это всего лишь конъюнктура, — рассуждает спикер.

Все попытки представить будущее лукавы, продолжал Кононенко, но не отказывался от идеи все-таки его описать. И подходил к вопросу издалека.

Уже в программе «Время» говорят про блокчейн, что совсем уж безумие. К президенту приходят люди, которые рассказывают, как было бы здорово стать технологической державой, переводя производство в блокчейн, поставив фермы, чтобы майнить. Это отдает шизофренией

— Я был программистом в компании ParaGraph. В 90-е годы она стала мировым лидером в сложном деле трехмерной графики. Разработав эту технологию, мы стали думать — для чего? Степа и Жора Пачиковы руководили этой компанией. Один считал, что нужно строить виртуальный мир, где можно встретить Архимеда и поговорить с ним. Он рассказывал об этом потенциальным инвесторам, тем нравилось. Жора говорил: а давайте сделаем так, чтобы у нас интерфейс был таким же, как наш кабинет, зачем нам мышка? Это казалось естественным, мы много работали над идеей, пока не поняли, что это неудобно. Этот наш «образ будущего» провалился 20 лет назад. В это же время в квартире в Калашном переулке собирались люди, которые делали тогда русский интернет: Антон Носик, Максим Мошков. Пришел туда мальчик Митя Иванов, сказал: «Здравствуйте, я из «Яндекса». У нас обоих тогда был образ будущего. Только у «Мити из «Яндекса» — верный, а у меня — нет. В итоге где ParaGraph и где «Яндекс».

Максим Кононенко продолжил рассказывать, как дорого обходится, когда не можешь определиться с верным образом будущего. Огромную цену за неверный курс в России заплатили, когда сделали ставку на нанотехнологии.

— Смысл был простой: мы, страна, отставшая во многих отраслях, которая хочет создать свой автомобиль не хуже «мерседеса». На тот момент ситуация с нанотехнологиями была примерно одинакова во всех странах. Но опять не получилось. Были вбуханы большие деньги, венчурные инвесторы приходили, представители Чубайса отчитывались, какие получены результаты. Но нанотехнологии превратились в пшик, — рассуждал спикер.

По его мнению, та же участь ждет и блокчейн.

— Уже в программе «Время» говорят про блокчейн, что совсем уж безумие. К президенту приходят люди, которые рассказывают, как было бы здорово стать технологической державой, переводя производство в блокчейн, поставив фермы, чтобы майнить. Это отдает шизофренией, потому что даже если мы отринем знание о блокчейне, перед нами будет стоять пример РОСНАНО, которая, находясь в равных условиях с любой другой страной, не достигла абсолютно ничего.

Как Пермский проект канул в Лету вместе с увольнением губернатора

Публика продолжала безмолвствовать, видимо, не совсем осознавая, к чему ведет спикер, пока Максим Кононенко не завел речь, что «образом будущего» может стать какой-нибудь новый гигантский проект. Таким, например, грезит писатель Александр Проханов, вспомнил спикер: мост через океан, полет к звездам, дорога типа БАМа, но с городами вдоль нее, накидывал в зал идеи Максим Кононенко.

У нас гигантские территории, но непонятно, достоинство это или недостаток. Такую длинную границу тупо дорого охранять. Для такой территории у нас маленькое население. Зато колоссальная территория не дает нам быть выключенными из мировых процессов — мимо нас банально трудно проехать и пролететь. С нами вынуждены считаться, хотя наша экономика невеликая

— Есть очевидные вещи. У нас много природных ресурсов, правда, есть много стран, где ресурсов много, но теплее и добывать их проще. У нас гигантские территории, но непонятно, достоинство это или недостаток. Такую длинную границу тупо дорого охранять. Для такой территории у нас маленькое население. Зато колоссальная территория не дает нам быть выключенными из мировых процессов — мимо нас банально трудно проехать и пролететь. С нами вынуждены считаться, хотя наша экономика невеликая, — продолжал предлагать варианты Кононенко. — Но это тоже не годится в качестве «образа будущего». Это как-то старомодно. Мы должны чем-то всех удивить: и мир, и себя. Себе мы могли бы поставить задачу увеличить население. Но любой демограф скажет, что эта задача никогда нигде не была решена.

Монолог как будто зашел в тупик, и эксперт обратился в зал: как же придумать будущее для Казани? Участники встречи все еще не вникли в суть, предложили только один вариант: диалог культур? Это инструмент, и на идею не тянет, хотя тему культуры для Перми продвигал галерист Марат Гельман, вспомнил Максим Кононенко.

— Пермь — печальный промышленный город, вокруг леса, лагеря, люди там суровые. Губернатор пригласил столичного Гельмана. Он приехал, призвал культурных звезд из России и из-за границы. В Москве на протяжении тех лет, что проект продолжался, считалось, что Пермь — это самый модный город страны, покупали билеты и ехали туда. А жители Перми смотрели на это и крутили пальцем у виска и только спрашивали: а откуда на это все деньги, могли бы ведь и садик построить? Правда, робкие культурные результаты были, — продолжал Кононенко. — Марат рассказывал мне, что к нему приехали гопники из района и говорили: «Марат Александрович, мы тут стихи написали, хотим прочитать». Но губернатора уволили, проект закрылся, Марат уехал. Пермь перестала быть модным городом. Ничего, кроме надписи «Счастье не за горами», там не осталось. Хотя жители города до сих пор вспоминают этот мираж и чувствуют себя людьми культурными.

Этот печальный пример говорит, что мы сами как бы не готовы к тому образу будущего, который пытаемся построить, снова довольно туманно подытожил Кононенко. Но, в отличие от Перми, Казань — тот город, где жизнь должна бить ключом, рассуждает он.

— Это ведь зависит от жителей. Это они должны сделать, а не понаехавшие. Цирк уедет, и клоуны тоже уедут. Только примятая трава останется.

— А просто жить хорошо — не тянет на цель будущего? Обязательно гигантизм нужен? — задался вопросом один из участников встречи. И спикер как будто этого вопроса и ждал.

Мы, будучи молодыми, всегда мечтаем завоевать весь мир. Потом жизнь «обламывает» нам эти желания. Нас начинает давить быт, семья, обязательства. И тогда просто хочется жить хорошо. Но сначала-то хочется сверхидеи, тем более для такой большой страны, как Россия

— Если бы на моем месте стоял Проханов, он бы закатил монолог минут на 45, почему нельзя так думать. Хорошая жизнь всегда рождается из сверхидеи. Мы, будучи молодыми, всегда мечтаем завоевать весь мир. Потом жизнь «обламывает» нам эти желания. Нас начинает давить быт, семья, обязательства. И тогда просто хочется жить хорошо. Но сначала-то хочется сверхидеи, тем более для такой большой страны, как Россия. Нам не годится модель условной Эстонии или Дании. Ну как мы можем жить как в Дании, если нам нужно ехать 600 км в Сибири в соседний город за тормозными шлангами? — поставил диагноз идее Максим Кононенко.

«В Челнах, в Чебоксарах уже ничего нельзя производить без отчета перед «товарищем майором»

На просьбу уточнить, какая же цель у США при сопоставимых с Россией размерах, Максим Кононенко сказал, что это возможность стать миллионером (миллиардером с учетом инфляции) для любого американца.

— Главное свойство Америки — равномерность, которая рождает горизонтальную мобильность. Жизнь там в любом другом городе не будет отличаться: заправка, «Макдоналдс». В России мобильности нет из-за колоссального различия даже между региональными столицами и городами поменьше. Если вы живете в Чебоксарах, куда вы поедете работать? В Москву. Но Москва не резиновая. В Москве 10% населения, это неправильно.

И тут присутствующих, наконец, прорвало.

— Жизнь в России в 2017 году сильно отличается от жизни во Франции в 1968-м. Вы спрашиваете, почему нет «движухи». Да потому что как только ты начинаешь какую-то студенческую активность в России в 2017 году, ты становишься объектом интереса «товарища майора». Мало того, как только проявляешь бизнес-активность, становишься предметом интереса «товарища майора». Мало того, к вопросу о провинциальности. Вся экономическая ситуация в России построена так, что все налогоплательщики постепенно переводятся в Москву, откуда на регионы смотрит тот же «товарищ майор». Зачем мне, брызжущему как фонтан студенту, производить что-то в Чебоксарах, а не переезжать в Москву? В Челнах, в Чебоксарах уже ничего нельзя производить без отчета перед «товарищем майором». В Казани скоро тоже будет нельзя, все централизируется в 2—3 регионах: Москва, Санкт-Петербург и, наверное, Севастополе сейчас, — подытожил участник дискуссии.

— Скорее, в Ростове. Но это справедливый вопрос. Но у меня плохие новости, — отреагировал Максим Кононенко. — Я пытаюсь придумать региональный пример… Но мы же с вами все-таки пытаемся придумать образ будущего, идеальной России, а не исходить из сегодняшней довольно печальной ситуации.

— В идеальной России нет «товарища майора». Но за лозунг «За Россию без майора» грозит статья 282, ненависть к социальной группе «майоры», а то и «свержение конституционного строя», что еще строже, — иронизировали в зале.

Почему все так дергались, когда Навальный вывел на улицы школьников? Потому что эти дети родились при Путине и ничего больше не видели. Им интересно: а как там в политике. Может быть, это они? Или наши дети? Вероятность довольно велика

«Сейчас администрация президента сидит «на измене»: а когда же родятся «наши»?»

И все-таки со слов Кононенко следует, что в администрации президента активизации студенческого движения ждут.

— Сейчас администрация президента сидит «на измене»: а когда же родятся «наши»? Когда еще был первый майдан в 2005-м, я говорил Владиславу Суркову: ну нет ведь никаких радикалов. А он все время вспоминал про 68-й год. Но тогда на улицы вышли дети победителей. Скорее всего, уже наши дети будут устраивать свой 68-й год. То есть примерно через 6 лет, — сделал прогноз Кононенко. — Почему все так дергались, когда Навальный вывел на улицы школьников? Потому что эти дети родились при Путине и ничего больше не видели. Им интересно: а как там в политике. Может быть, это они? Или наши дети? Вероятность довольно велика.

Когда разговор о заявленной теме «образ будущего» совсем зашел в тупик, началась серия вопросов-ответов.

Кононенко продемонстрировал оптимизм, что «возможностей прикрыть интернет» у власти нет, хотя Сеть и играет ей на руку, ведь именно благодаря колоссальной роли интернета, возможно, и объясняется спокойная внутриполитическая реальность.

— Соцсети обладают психотерапевтическим эффектом. То, что раньше решалось булыжником на улице, сегодня решается на уютном диване. В этом смысле интернет не кажется мне мобилизующим инструментом, как многим, а расслабляющим.

Сомневается спикер и в том, что Роскомнадзор закроет «Фейсбук».

— Роскомнадзор — структура чиновничья, они должны рапортовать. Если «закон Яровой» существует, его надо выполнять. Я думаю, что масштабы скандала по закрытию «Фейсбука» несопоставимы с возможностями Роскомнадзора по купированию этого скандала. И если даже его закроют, это вряд ли помешает нам им пользоваться. Они делают вид, что запретили, мы делаем вид, что не пользуемся. Каждый решает свои задачи.

«С «иннополисами» и «сколковами» есть одна проблема...»

Высказался Максим Кононенко о модели Иннополиса как вероятного «образа будущего» страны в отдельно взятом городе.

— С «иннополисами» и «сколковами» есть одна проблема, которая состоит в том, что создание стартапа и получение инвестиций — это и есть бизнес-модель. С одной стороны, там действительно собирается много людей, которые когда-то, возможно, создадут компанию масштаба Apple. Но в России риск создать компанию, получить на нее финансирование и свалить очень велик.

Я думаю, что масштабы скандала по закрытию «Фейсбука» несопоставимы с возможностями Роскомнадзора по купированию этого скандала. И если даже его закроют, это вряд ли помешает нам им пользоваться

Разделение России на отдельные территории невозможно, считает Кононенко, и даже невозможно представить. Хотя признался, что сам он сторонник горизонтальных, а не вертикальных структур.

— Мне лично не нравится, когда губернаторов переставляют, как это делается сейчас, но перераспределение ресурсов через центр мне кажется неизбежным в такой стране, как наша, — сказал он.

Вопросы закончились, а образа будущего в результате общения так и не сложилось. Из финального резюме спикера даже не стало яснее, что он хотел сообщить этой встречей. Резюмировал Максим Кононенко подобно лектору с рассказом о том, «есть ли жизнь на Марсе, о чем науке неизвестно».

— Образа будущего у вас нет, как нет его и у наших начальников. Не надо ждать образа от них, а создавать его самостоятельно. Есть миллион дорог, на которых не стоит ни «майор», ни Путин. Забудьте вы про эту нефть дурацкую! И в IT можно не упираться, есть же полно всяких пограничных вещей. Биотехнологии, например. Ко мне на радио приходило много людей, которые говорили, что видят будущее в биотехнологиях. Вы-то хотели, чтобы я вам рассказал про образ будущего, а я не рассказал. Надеюсь, что хоть призрачную надежду, но оставил. У вас прекрасная набережная, можно сесть там и думать об образе будущего. Я бы так и сделал, — напутствовал напоследок аудиторию Кононенко.