Ольга Ускова: «В мире идет робореволюция, а мы делаем вид, что существуем отдельно от этого»

«Движения сейчас — ноль»

— Ольга Анатольевна, внесите ясность: есть ли сейчас у России готовый беспилотный автомобиль, который можно было бы эксплуатировать при наличии необходимой инфраструктуры?

— Все зависит от того, что мы называем беспилотным автомобилем. Полностью беспилотного авто нет ни в России, ни в других странах. Подобные автомобили появятся в мире (и, надеюсь, в России) не раньше 2025—2030 года.

Однако частичная беспилотность на данный момент достигнута: есть версия автомобиля с ADS третьего уровня, когда авто может перемещаться в беспилотном режиме в пробке и на хайвее.

— А если говорить об инфраструктуре: по вашей оценке, сколько лет понадобится России на ее создание?

— Для меня этот вопрос один из самых сложных. Мы начали говорить об инфраструктуре еще четыре года назад, но поскольку за это время вообще ничего не изменилось, то на ваш вопрос я ответить не могу. Может быть, нам потребуется бесконечное количество лет?

«Все зависит от того, что мы называем беспилотным автомобилем. Полностью беспилотного авто нет ни в России, ни в других странах. Подобные автомобили появятся в мире (и, надеюсь, в России) не раньше 2025—2030 года». Фото: kamaz.ru (испытания беспилотных КАМАЗов)

Движения сейчас — ноль. Да, звучат выступления (причем очень уважаемых людей), однако в думе до сих пор не сформирована соответствующая комиссия, в Минпромторге все еще нет программы, и совершенно не шевелится Министерство транспорта. Ничего не происходит.

Мы уже очень сильно отстаем, причем речь идет не только о передовых западных странах, Китае и Японии, но и о гораздо менее крутых Финляндии, Швеции, Германии и Корее.

— Окно возможностей для России закрывается? Мы успеем проскочить?

— При таком режиме работы мы не успеваем. Если произойдет очень сильный толчок — поменяются люди или у них возникнет острая необходимость сделать все быстро — то на реализацию такой программы при очень интенсивной работе потребуется два года. В принципе, с учетом того, что машины с беспилотными функциями массово выйдут на дороги Европы в 2019 году (Audi и BMW уже объявили об этом) мы опоздаем, но слегка. Вообще, чем дольше это будет тянуться, тем больше мы будем уходить в прошлое с точки зрения современной инфраструктуры.

«Всему миру понятно, что сейчас в транспорте идет робореволюция»

— В такой ситуации заявления Росавтодора о том, что в ближайшие годы планируется подготовить участки российских трасс к передвижению беспилотных автомобилей, звучат совершенно космически.

— Есть большая разница между публичным выступлением и реальной подготовкой вопроса. Так вот, реальная подготовка включает в себя технологические, информационные, экспертные и инженерные аспекты. Я прекрасно понимаю, что под это так и не были выделены деньги, что не было значимого взаимодействия с реальными экспертами по данному вопросу… На мой взгляд, это чисто популистский формат для того, чтобы продемонстрировать, что они якобы «в теме».

На реализацию такого проекта — на подготовку трассы — потребуется несколько лет. Значит, проект уже должен быть официально запущен. Значит, уже должны быть открыты какие-то торги на привлечение субподрядчиков. Мне кажется, это достаточно серьезная тема для проведения журналистского расследования: давайте отделим тех, кто действительно работает и инвестирует в процесс, от тех, кто на фоне этого процесса пиарится и зарабатывает политические очки.

«На уровне пиара, доклада президенту и выступлений на международных конференциях наши структуры уже поймали все тренды — они хорошо выступают. Но на уровне запуска конкретных федеральных целевых программ — полный ноль». Фото kremlin.ru

— А как вообще складываются отношения официальных структур с рынком беспилотных авто?

— Мне кажется, с точки зрения внутрироссийской ситуации сейчас пик сложности. На уровне пиара, доклада президенту и выступлений на международных конференциях наши структуры уже поймали все тренды — они хорошо выступают. Но на уровне запуска конкретных федеральных целевых программ — полный ноль.

— То есть законодательная часть сейчас не прорабатывается?

— Все верно. Раз нет структуры и финансирования, то нет и ответственного. Вообще, самым вопиющим моментом для меня стало недавнее мероприятие в Сколково. Мы были на круглом столе вместе с одним из директоров Фонда перспективных исследований, который заявил, что регулирование этого рынка — задача самого рынка. По его мнению, люди должны «скинуться» между собой и отрегулировать себе законы и все остальное. Для меня это предельное заявление, потому что никогда организация правил дорожного движения и порядка страхования не были вопросами только рынка. Во всем мире эта сфера всегда являлась и является прерогативой государства.

Государство существует для того, чтобы регулировать, — для этого мы платим налоги и для этого нанимаем чиновников на работу. Организационная ситуация на этом новейшем рынке — критичная. От роскошного окна возможностей, которое было три года назад, год назад мы переместились к тревожному состоянию. Видимо, совсем скоро мы с вами будем делать интервью о том, что Россия ушла с карты новейших технологий в робототехнике для транспортных потоков.

Всему миру понятно, что сейчас происходят революционные изменения, что в транспорте идет робореволюция. Весь мир занят этими вопросами, а у нас делают вид, что мы существуем как-то отдельно от всего этого. Это напоминает мне позицию Временного правительства в 1917 году перед залпом «Авроры» — когда люди закрывают глаза и уши, не хотят участвовать и не видят очевидного.

«Эти ребята сейчас формируют молодые компании, но если внутри страны не будет спроса, если не будет нормальной поддержки, то они будут очень быстро раскуплены на Запад, потому что математиков и программистов такого уровня там нет». Фото incrussia.ru

«Это не просто желание прочитать лекцию в МГУ — это хантинг»

— Много ли сейчас в России компаний, которые работают над созданием систем автономного вождения? В «Фейсбуке» вы писали о том, что в 90-х власти «слили» наш рынок и наших разработчиков, в связи с чем создается впечатление, будто осталось выжженное поле.

— Я писала о том, что нам не надо повторять опыт 96-го года сейчас, а сейчас у нас следующая ситуация: при отсутствии проработанной стратегии по переходу на новые технологии отечественных разработчиков наш рынок автопроизводителей полностью схлопнется к 30-му году.

Если говорить о разработчиках, то сейчас у нас есть очень много молодых коллективов. В России выросло поколение, которое программирует и разрабатывает нейронные сети, которое прекрасно ориентируется в искусственном интеллекте и показывает совершенно блестящие результаты на международных конкурсах и олимпиадах. Эти ребята сейчас формируют молодые компании, но если внутри страны не будет спроса, если не будет нормальной поддержки, то они будут очень быстро раскуплены на Запад, потому что математиков и программистов такого уровня там нет.

Участившиеся визиты (несмотря на санкции) руководителей ведущих зарубежных IT-компаний — это не просто желание прочитать лекцию в МГУ, это хантинг. Они уже начинают собирать нашу гениальную поросль для своих рынков.

Если говорить про мир следующего десятилетия и его основной ресурс, то мы можем сколько угодно рассказывать, что благодаря вооружению и мудрому управлению мы выходим на лидирующие позиции, но у нас нет современной индустриальной стратегии. Мы не можем выйти на лидирующие позиции при отсутствии отечественного производства интеллектуальных продуктов.

«Для России это стратегический вопрос дальнейшего существования. А существовать как сырьевой придаток — значит закладывать катастрофу через 30— 40 лет и обрекать на нее своих детей и внуков». Фото nts-samara.ru

«В режиме отсутствия государства очень трудно строить системный бизнес»

— Возвращаясь к теме 90-х и «сливу» наших разработчиков: а как вам удалось выжить?

— Сложный вопрос. Понимаете, та ситуация воспринималась нами негативно, но в то же время как что-то меняющееся. Мы понимали, что это перестройка, переходный период, что если на это как-то влиять, то это когда-нибудь закончится. Это была такая здоровая злость — мы хотели, чтобы в этой стране что-то происходило. Работая в таком режиме, с сильным коллективом и со здоровой производственной основой вполне можно было выжить.

Сейчас ситуация немного иная: перестройка закончилась, общество существует в достаточно стабильном режиме, однако те институции, которые были выстроены, не помогают новой экономике. Перед многими сейчас стоит вопрос: «Продолжать здесь или же это невозможно?» Все-таки, если ты хочешь развивать какое-либо новейшее направление, то делать это надо в той стране, где это возможно, — в стране, где существует законодательство, поддержка и т.д. Для России это стратегический вопрос дальнейшего существования. А существовать как сырьевой придаток — значит закладывать катастрофу через 30—40 лет и обрекать на нее своих детей и внуков.

— А каким был технологический бизнес России 90-х? Это столкновения с криминалом, попытки силовиков отжать кусок бизнеса? Что это было?

— Давайте начнем с плюсов. Советский Союз — это все-таки очень мощная экономика по ряду направлений, и во время развала большие производственные высокоинтеллектуальные куски еще продолжали существовать по инерции. Существовали совершенно уникальные наработки, и на этом можно было пытаться сделать бизнес: были производители потрясающих сканеров, были бывшие ракетчики, производившие уникальные радары, были люди, которые создавали великолепные графические редакторы. Это был сырьевой Клондайк, который можно было осваивать.

Второй плюс в том, что это был период внутреннего подъема. Люди надеялись на то, что перестройка и смутные времена закончатся и они смогут построить ситуацию вокруг себя. Это требовало огромных усилий, и не все, грубо говоря, дожили до премьеры, но это был настоящий драйв в обществе. Люди, может быть, и не умели, но им хотелось. Сейчас ситуация обратная.

«В какой-то момент, когда западные производители захотят нормально продавать в нашей стране, они пролоббируют в думе удобный им закон. Мы будем вторичны даже юридически, мы не соберем дань с новых продуктов за то, что они катаются на наших дорогах, и нам дадут правила игры, которые удобны им». Фото asmo.ru

А минусы стандартные: развалившаяся силовая группа, которая осталась без бюджетов, которая перессорилась внутри себя и организовывала системные наезды и «крыши». Для зарождавшегося бизнеса это была большая нагрузка. Кровавая нагрузка. В случае жесткого неприятия или отказа людей убивали. К слову, сейчас почему-то никто не проводит статистику того, сколько молодых, трудоспособных людей погибло в период с 1989-го по 2000-й годы. Думаю, цифры были бы очень существенные.

Я не фанат Ельцина и считаю, что все происходившее в тот период было каким-то бесконечным количеством ошибок. Этот режим семибанкирщины, когда страна фактически управлялась олигархическими группировками, почти привел к уничтожению государства. А в режиме отсутствия государства очень трудно строить системный бизнес — невозможно договориться о стабильных правилах игры.

— Ольга Анатольевна, резюмируя наш разговор, вспомню недавний прогноз Дейва Вайсера, заявившего, что уже через 5—7 лет по дорогам городов мира начнут курсировать беспилотники. Применим ли этот прогноз к нашей стране?

— Я думаю, что в какой-то момент, когда западные производители захотят нормально продавать в нашей стране, они пролоббируют в думе удобный им закон. Мы будем вторичны даже юридически, мы не соберем дань с новых продуктов за то, что они катаются на наших дорогах, и нам дадут правила игры, которые удобны им. Судя по тому, как сейчас в этом направлении работает правительство, ситуация будет именно такая.