Кудрин против Сечина: «Нефтяной сектор должен быть приватизирован в ближайшие 10 лет!»

Тема сессии звучала оптимистично: «Макроэкономическая политика — от стабилизации к росту», то есть предполагалось как несомненный факт, что экономика России стабильна и кризисную турбулентность 2014—2016 годов преодолела. В «лиде» к программе сессии, прошедшей в конгресс-центре ПЭФ, прямо отмечалось, что падение ВВП сменилось ростом, структура экономики стала «более здоровой», а инфляция вышла «на запланированную траекторию, хотя еще год назад мало кто верил в достижимость 4%». Главный вызов, стоящий сегодня перед Россией, по мнению кураторов финансового и экономического блока властей, — обеспечение темпов роста, превышающих среднемировые. И это в сегодняшних условиях, когда — и здесь тоже общий консенсус — темпы роста в ближайшие три года не превысят жалкие 1,5%. Что необходимо сделать, чтобы экономика РФ вышла из колеи? Сразу заметим, что главным вопросом стал: где взять на это деньги? И тот факт, что половина дискуссии была посвящена цене на нефть, — весьма показательный и удручающий: слезать с нефтяной иглы власти РФ, кажется, планируют, на эту самую иглу явно сильно надеясь.

Как арест Улюкаева ударил по позициям МЭР — ставшим неожиданно страшно консервативными

Министр экономического развития РФ Максим Орешкин выступал первым, и, конечно, его выступление нельзя было и близко сравнить с выступлениями таких предшественников в кресле, как Герман Греф и Эльвира Набиуллина. Даже предпоследний министр МЭР РФ, нынешний арестант по обвинению в коррупции Алексей Улюкаев (требовал взятку в 2 млн долларов от «Роснефти») и то представлял собой определенную интеллектуальную силу на экономической шахматной доске и мог свободно дискутировать на прежних экономических форумах со своими оппонентами. Орешкин же — один из самых молодых министров в правительстве Медведева, ему всего 35 лет. «Нулевые» он проработал в банках, с 2013 года «сидел« в Минфине. Неудивительно, что на панельной сессии он был очень осторожен и придерживался удивительной для министра МЭР позиции, слишком напоминавшей позицию консервативного когда-то Алексея Кудрина (который, напротив, за годы вне Минфина сильно стал походить на Грефа, бывшего своего оппонента). Любопытно, что во время сессии ни разу не вспомнили несчастного Улюкаева, когда-то также сидевшего рядом с Набиуллиной, Силуановым и Кудриным, а ныне вынужденного наблюдать за дискуссией у себя дома в ожидании суда. Хотя о том, что на его месте может оказаться каждый из них, наверняка тревожно думали все спикеры.

Орешкин не сказал ничего нового и говорил о том, о чем говорили и до него, и, кажется, долго будут говорить впредь. Единственная новость — ступеньки в 1,5% роста ВВП экономика достигла, и теперь надо, по словам министра, как-то выходить на новый уровень. Для этого предполагается делать все то, что делали до него и что навязло в ушах у тех, кто, как и автор этих строк, неоднократно на том же Петербургском форуме выслушивал подобные же предложения. Во-первых, опять говорили о «поддержке инвестиций, развитии человеческого капитала, цифровизации экономики». Необходимо, опять же, создавать устойчивую среду — «понятное предсказуемое государство» (что государство до сих пор непредсказуемо — подсказывает и факт неожиданного ареста Улюкаева, бывшего спикера форума, также много говорившего в свое время о необходимости «предсказуемого государства). Даже необходимость цифровизации экономики — уже давно не новость, об этом много в прошлые годы говорил «главный по блокчейнам, машин-лернингам и биг дате» Герман Греф: факт отрыва мечтательного Грефа от грубой реальности, напомним, высмеяли в интернете в известной картинке (ситуация с тех пор, впрочем, немного изменилась).

Новые технологии, как и новые инструменты финансирования, должны, сказал Орешкин, снизить издержки бизнеса. Их внедрять тем более необходимо, что каждый год придется где-то изыскивать дополнительные 5 трлн рублей на финансирование новых проектов и строительство инфраструктуры. Орешкин так же, как и многие предшественники до него, полагает, что повышение инвестиционной активности произойдет и будет способствовать росту производительности труда, снижению структурной безработицы. Здесь он не согласен с Кудриным, предложившим скандальную идею увеличить пенсионный возраст, — с точки зрения молодого министра, ориентироваться надо на молодое поколение.

— Возражу Максиму Орешкину. В ближайшие 13 лет число молодых россиян сократится на 10 млн — просто в силу демографии, — спокойно парировал Кудрин. — Поэтому нам надо опираться, чтобы не уменьшались трудовые ресурсы в экономике, на старшее поколение. Это арифметический факт!

Кудрин против Сечина: «Нефтяной сектор должен быть приватизирован в ближайшие 10 лет!»

Кудрин недоволен и низкими темпами роста — 1,5% достаточно для 2017 года, но для 2018 года — уже нет. По его мнению, «мы попали в тренд, из которого не можем выйти и поднять темпы экономического роста». Нынешняя цель — темп роста в 3,5%. Чтобы ее достичь, вновь не согласился с Орешкиным бывший министр финансов (Кудрин возглавлял Минфин 11 лет), а ныне зампредседателя Экономического совета при президенте РФ и глава Центра стратегических разработок, одних инвестиций недостаточно: они могут давать ежегодно меньше 2% экономического роста. Главный упор необходимо сделать на технологических факторах, «где мы уже отстаем».

— Нам нужно остаться в группе лидеров. Технологический фактор уже становится фактором нового неравенства среди стран. Уже успевающие страны будут еще больше зарабатывать: зарабатывать на гаджетах будут те, кто их создает, — отметил Кудрин.

Кроме того, по его мнению, нужно удвоение несырьевого экспорта, расширение частного сектора и сокращение государственного сектора. Здесь бывший министр Путина (в какой-то мере ставший популярным в глазах отдельных представителей системной оппозиции), очевидно, встал на противоположную курсу нынешних властей точку зрения.

— Это наше родимое пятно — рост госсектора. Проблема в том, что мы даже стали возвращаться к госсектору, тогда как, на мой взгляд, нефтяной сектор должен быть приватизирован в ближайшие 10 лет! — заявил Кудрин, атакуя в первую очередь, разумеется, «Роснефть» Игоря Сечина. — Госстатус приносит этим компаниям только вред. Нефтяные компании справятся и сами, без поддержки государства.

«Государство наращивало себе функции, в итоге экономику мы зарегулировали!»

Комментируя «приватизацию со скрипом» нефтяного сектора на примере продажи 19,5% акций «Роснефти» (в конце прошлого года они были проданы иностранному консорциуму Glencore и суверенного фонда Катара за 692 млрд рублей), Кудрин высказался в оптимистичном ключе. Он считает, что замечателен сам факт наличия потенциальных покупателей сначала на «Башнефть», затем на «Роснефть» и, как следствие, игры по цене (впрочем, акции «Роснефти» отчего-то при этом продали ниже, чем намеревалось правительство РФ, ставившее планку в 710,8 млрд руб.). Но сам факт продажи «Башнефти», которую государство фактически отняло у АФК «Система», именно госкомпании Игоря Сечина, судя по всему, Кудрина беспокоит — напомним, среди потенциальных покупателей башкирского актива называлась и «Татнефть»:

— Вижу, что сегодня находится сразу несколько покупателей — это хороший потенциал. Но так уж получилось, что «Башнефть» отошла «Роснефти»… — уныло заметил бывший министр финансов.

По его словам, господдержка и госинвестиции нужны в первую очередь для развития инфраструктуры — нынешнее ее состояние в России таково, что не позволяет сделать должного рывка и добиться первенства на мировых рынках. Кудрин считает, что именно здесь государство должно стать главным инвестором — но меньше вкладываться через обычные дотации, а заняться структурной перестройкой их финансирования. Это должно дать еще 0,8% экономического роста. Бывший министр финансов не согласен, что для экономического роста, как того предлагают отдельные теоретики, достаточно «допечатать 1,5 трлн рублей». В этом году, заметил он, планируется 17 трлн рублей инвестиций — при низкой инфляции в 4%, тогда как в прошлом году при более высокой инфляции инвестиции падали.

— Снижение инфляции должно стать долгосрочной задачей — и это будет фундаментальным фактором экономического роста. Мы вступаем в эпоху низких кредитных ставок, — отметил Кудрин и, увидев заигравшую на устах Набиуллиной улыбку, упрямо добавил. — Никуда ЦБ не денется! И будет сокращать ставки!

Наконец, что-то надо делать, по мнению бывшего чиновника, с раздутыми госфункциями. Число регулирующих нормативных функций с 2003 года к настоящему времени удвоилось, а последние семь лет они росли еще быстрее, чем раньше:

— Государство наращивало себе функции, в итоге экономику мы зарегулировали. Мы перешли все границы регулирования во многих сферах. Проверки тормозят развитие.

Антон Силуанов высказался за сокращение госсектора и уменьшение числа госкомпаний

Антон Силуанов, ранее работавший в Минфине под руководством Кудрина, не совсем оказался согласен с бывшим шефом — видимо, факт работы в кресле главы Минфина одного и факт отстранения Кудрина от реальных финансовых рычагов дают о себе знать. Так, Силуанов в своей речи предпочел говорить только о бюджете, неоднократно дав понять, что на вопрос, «где взять деньги», он, как куратор госказны, вовсе не намерен давать ответ: «В бюджете! Берите, сколько хотите!»

— Противопоставляют сбалансированность бюджета и рост. Это неправильно. Говорят, что надо лишь немножко увеличить расходы на инфраструктуру, и все начнет расти и улучшаться! И все это проделать за счет разбалансированности бюджета?! Опять на грабли будет наступать? В СССР увеличивали расходы на безопасность, после чего вся финансовая система страны развалилась. Я согласен с тем, что надо заняться человеческим капиталом. Но что мешает учить новым навыкам на существующие средства? Давайте учить этим новым навыкам в рамках уже существующих трат! Это же не вопрос денег, а вопрос качества!

Силуанов также предложил заняться снижением объема теневого сектора через администрирование налогов — означает ли это еще более жесткую работу налоговых органов, от которых уже стонет бизнес или же, напротив, снижение налогового бремени, он не сказал. Зато неожиданно согласился с Кудриным в вопросе «снижения госсектора и уменьшения госкомпаний» — что особенно примечательно, учитывая, что та же «Роснефть» остается крупнейшим налогоплательщиком страны. Заключил свою речь Силуанов неожиданным признанием заслуг своего бывшего шефа:

— Мы сегодня живем в долг на те резервы, которые были созданы еще при Алексее Кудрине. И только когда мы сбалансируем бюджет, мы сможем построить устойчивую финансовую и экономическую политику.

Эльвира Набиуллина будет таргетировать инфляцию в ближайшие три года в районе 4%

Эльвира Набиуллина, скромно комментируя достижение ЦБ по снижению инфляции, заявила, что цель все же пока не достигнута. Ее цель — обеспечить среднесрочную стабильности низкой инфляции хотя бы в течение 2—3 лет. Как следствие низкой инфляции — будут снижаться ставки.

— Уже сейчас фокус нашей монетарной политики сместился. В 2015 году наш фокус был: дезинфляция — достичь снижения инфляции с 17% до 4%. Сейчас нам необходимо поддержать стабильно низкую инфляцию. Говорят, что низкая инфляция — это результат повышения цен на нефть и укрепления рубля. Да, это свою роль сыграло. Поэтому мы и не спешим смягчать денежно-кредитную политику — нам нужно быть уверенными, что мы опираемся на фундаментальный фактор. Цены на нефть могут быть разными, и мы понимаем озабоченность рынка: «Если упадет цена на нефть — будет ли ЦБ поднимать ставки? Нам необходимо быть уверенными, насколько устойчивым будет инфляционное ожидание. Как пример: Норвегия и Канада таргетируют инфляцию. Им не пришлось в результате менять денежно-кредитную политику из-за снижения цен на нефть, так как инфляционные ожидания были «заякорены». В Чили, когда цена на нефть упала в 2 раза, в Великобритании после Брекзита — не пришлось ужесточать денежно-кредитную политику (в первую очередь повышая процентные ставки, что приводит к спаду в экономике, — прим.ред.). Потому что они держали инфляцию под контролем, — объяснила глава ЦБ.

Впрочем, Набиуллина признает, что низкая инфляция сама по себе не создает экономического роста. Роста в 3—4% можно достичь только при одновременном решении повестки энергичных структурных реформ. Нынешняя цель ЦБ — инфляционное таргетирование — по ее словам, может стабилизировать экономический рост, не допустив больших отклонений от потенциального прогнозируемого роста. Что, считает Набиуллина, обеспечит отсутствие рецессий в российской экономике.

— Меня вообще радует, что мы эту сессию начали с обсуждения вопросов структурных реформ и производительности труда, а не макроэкономической стабильности, как было в прежние годы. Я хотела бы, чтобы вопросы монетарной политики ушли на второй план, — резюмировала она.

С решением Набиуллиной таргетировать инфляцию в районе 4% согласился и Кудрин (правда, выступающий за доведение инфляции и вовсе до 2%), и Орешкин, что, конечно, показалось удивительным — министры МЭР всегда были известными сторонниками низких ставок. Однако Орешкин в свое оправдание упрямо заметил:

— Доказательств, что инфляция в 2% для экономического роста лучше, чем 4%, нет!

Антон Силуанов: «бюджетное правило» необходимо, как необходимо и перераспределение ресурсов

По мнению Антона Силуанова, который не уставал беспокоиться о бюджете, тот факт, что действия властей в Норвегии и Чили на фоне падения цен на нефть не привели к инфляции — следствие в том числе и существования там «бюджетных правил».

Напомним, правило российского бюджета определяет максимальный уровень расходов, исходя из цены на нефть, декларируемая цель — снижение зависимости бюджетной политики России от циклов в экономике. Впервые бюджетное правило было введено при Кудрине в 2004 году для создания Стабилизационного фонда РФ. Тогда в него перечислялись нефтегазовые доходы свыше цены отсечения (20 долларов за баррель нефти в 2004 году, 27 долларов — в 2006 году). Когда динамика цен на нефть сильно опережала рост цены отсечения, бюджетное правило критиковали «левые», считая, что дополнительные доходы не должны копиться в «кубышке» Стабфонда, а должны направляться на социальные расходы. В 2013 году цена отсечения рассчитывалась на базе пятилетнего тренда и составила 91 доллар за баррель. К 2018 году расчетный период должен составить уже десять лет. В 2014 году цена отсечения выросла до 92 долларов США за баррель. В 2016 году должна была составить 87 долларов за баррель, что не соответствовало реалиям на рынках, — в результате бюджетное правило на год было заморожено. В мае 2017 года Минфин предложил цену отсечения в 40 долларов за баррель. Активным сторонником «бюджетного правила» является, разумеется, Силуанов. Противниками — бывший министр МЭР Андрей Белоусов, замминистра МЭР Андрей Клепач, бывший министр МЭР Алексей Улюкаев и вице-премьер Ольга Голодец. Все они считают, что при «бюджетном правиле» о высоких темпах роста можно забыть и под вопросом окажутся не только социальные, но и инвестиционные расходы.

Антон Силуанов на сессии даже вынужден был заявить, что он не сторонник огромных расходов на структурные реформы (что может привести к бюджетному дефициту) — он считает, что для проведения таких реформ требуется скорее «перераспределение ресурсов и концентрация расходов там, где необходим рост»:

— Зачем нужны «бюджетные правила»? Чтобы были понятные условия, чтобы не приходилось зависеть от нефти. Деньги сегодня есть. Наша задача — обеспечить стабильность бюджета при любых условиях, будь то санкции или котировки цен на биржах. Мы не должны ориентироваться на санкции в отношении России. И нельзя ориентироваться на легкие нефтяные доходы.

Как Кудрин, поспорив с Силуановым и Набиуллиной о цене на нефть, оказался либеральнее себя прежнего

С Силуановым не согласился Кудрин, попытавшийся убедить своего бывшего подчиненного повысить цену отсечения до 45 долларов за баррель, допустив дефицит ВВП в 1%. Цена в 45 долларов, по его мнению, даст дополнительно 0,5% расходов. В 2017 году таким образом появятся «лишние» 460 млрд рублей, которые можно будет потратить на дороги и улучшение технологического состояния школ и университетов:

— У нас не оборудованы школы и университеты, чтобы двинуться в технологическую революцию! Думаете, повышение цены отсечения опасно ли для макроэкономики? Напомню, когда создавали Резервный фонд, мы вместе с Грефом закладывали долгосрочную цену на нефть — 50 долларов за баррель. Сегодня цена нефть колеблется на отметке в 50 долларов. То есть я был прав. Но поймите, или мы делаем цену отсечения в 45 долларов, или нам придется повышать налоги, чтобы обеспечить финансирование необходимых секторов экономики.

— Чуть-чуть совсем, подумаешь — 5 долларов! — саркастично не согласился с бывшим шефом взволнованный Силуанов. — Вы, Алексей Леонидович, помните, какую мы брали цену отсечения в 2006—2008 годах? 25—30 долларов. И тоже говорили, давайте «чуть-чуть» повысим ее. В результате бюджет был разбалансирован при цене нефти в 100 долларов! Ну хорошо, мы поднимем цену до 45 долларов и увеличим расходы. А что если нефть упадет до 30—35 долларов за баррель?! Мы создаем себе иллюзию, что будет все хорошо. А нам нельзя ориентироваться на оптимистичные прогнозы. Бюджет — это не оптимистичный, а прагматичный и консервативный документ.

— Логика «чуть-чуть» может подвести, — согласилась с Силуановым Набиуллина, в свою очередь волнуясь за вероятность раскрутки инфляции из-за дополнительного вливания в экономику почти 500 млрд рублей. — «Давайте сделаем инфляцию не 4%, а 6%». А завтра уже инфляция будет не 6%, а 8% — и в итоге — инфляционная спираль!

Орешкин, единственный, кого мог надеяться видеть в рядах своих сторонников бывший главный консерватор правительства РФ, тоже выступил в поддержку Силуанова — в итоге Кудрин фантастическим образом оказался самым либеральным представителем, много либеральнее и бывшего министра МЭР РФ Эльвиры Набиуллиной, и нынешнего главы МЭР! Представить такой казус шесть лет назад было бы невероятным допущением.

Орешкин не считает дилемму Кудрина: «либо дефицит бюджета, либо рост налогов» — верной. Министр полагает, что лучше заняться структурным изменением бюджета. Сегодня, например, нет механизма, позволяющего избавляться от неэффективных программ и их финансирования. Орешкин надеется, что только после разделения программ на проектные части, оценки стоимости каждой и вклада позволит финансировать точечно. Помимо реализации недорогих реформ, дающих максимальный эффект (какие это реформы — он не уточнил), Орешкин надеется на привлечение частного капитала.

«За два года ВВП упадет на 2%. С кого-то нужно снять примерно 1,8 трлн рублей! Бюджетный сектор, дороги, образование?»

Кудрин не унимался. Внезапно оказавшись на позиции, которую когда-то защищала бы Эльвира Набиуллина и Герман Греф (а сам министр финансов бы как раз с ней не соглашался), обратил внимание своих бывших коллег и противников на неизбежное падение доходов от продажи нефти — которое уже составило 7% ВВП и сильно ударило по бюджетной системе, а в ближайшие три года дефицит составит еще 2%. По его словам, доля нефтяного сектора в экономике будет сокращаться, а с ним будут падать и нефтяные доходы, тогда как количество льгот на новых нефтяных месторождениях растет:

— А это значит, что по правилу Минфина расходы должны сокращаться, если вы будете жить в рамках бюджетного правила! За два года ВВП упадет на 2%. С кого-то нужно снять примерно 1,8 трлн рублей! Бюджетный сектор, дороги, образование? Я считаю, что можно сократить на 1,5% все расходы бюджетной системы, но не больше. Наша экономика требует такого уровня госрасходов — не будут трассы строиться только за счет частников, — не согласился Кудрин и с Орешкиным. — Иначе никак. Я изучил все предложения: от МВФ до стратегии Бориса Титова. У нас сейчас модно стало писать стратегии, есть уже десяток стратегий! Сейчас еще один чиновник выйдет, и скажет: у меня самого есть стратегия! Но все варианты предполагают либо рост налогов, либо сокращение субсидий на АПК, либо сокращение субсидий на тарифы! А у нас же по-прежнему промышленность платит больше, чем население, — в других развитых странах такого нет.

Антон Силуанов продолжил стоять на своем, напомнив своему бывшему шефу, что в период высокого экономического роста расходы были меньше, чем сейчас, и невозмутимо резюмировал:

— Нет корреляции между большим объемом расходов и экономическим ростом!

Где в таком случае власти будут искать резервы на финансирование необходимых структурных реформ — противники проигравшего битву Алексея Кудрина рассказать не успели. Однако из их речей можно было составить единственно верное впечатление: перераспределение и оптимизация расходов означает неизбежное урезание этих самых расходов. Остается вопрос, кто падет первой жертвой: оборонка, социальная сфера или АПК — и пожертвует своим развитием и своими деньгами, которые должны будут пойти на структурные технологические реформы.