«Что-то плохое происходит не тогда, когда тебе заранее присылают СМС, а когда ты этого не ждешь»

— Юрий, поздравляем вас со вступлением в новую должность. В связи с этим вопрос: уходя в прошлом году из «Афиши», вы сказали, что какое-то время не будете связываться с российскими медиа, но через год все-таки приняли предложение. Почему?

— В MoscowTimes я не занимаюсь собственно журналистикой. Было бы слишком самонадеянно пытаться в моей роли и с моими навыками заниматься этим ремеслом в лучшем англоязычном издании страны, где люди другой квалификации десятилетиями работают с другим языком. Я занимаюсь другим ремеслом, и там я даже не главный редактор. Моя задача — это организация редакционных процессов. Ни на что другое я не претендую.

Сейчас такой случай, когда новый собственник этих изданий предложил схему работы, которая не очень похожа на все то, к чему я привык в отечественных СМИ. У меня есть некоторая надежда и доверие к человеку, который все это затеял, что мы будем играть по другим правилам, что это все не будет связано с теми подковерными делами и какими-то сложными взаимоотношениями с властью, которые определяют облик многих нынешних медиа. Если эти ожидания сбудутся и гарантии хотя бы на какой-то длительный срок окажутся правдой, то «Ура!», значит я не ошибся. Ну, а там посмотрим, дальше будет видно. Загадывать сейчас на десятилетия вперед было бы не очень дальновидно.

— Вы сказали, что издание пытается уйти от подковерных игр. А со стороны власти, на ваш взгляд, чувствуется давление на MoscowTimes?

— Насколько мне известно, давление не оказывалось ранее, когда издание выходило в ежедневном режиме и было совсем новостным и общественно-политическим, и не оказывается сейчас, когда мы начали выходить еженедельно и удельный вес политики там несколько уменьшился, а новостная часть «перетекла» на сайт. Но говорить, что так будет всегда… Скажем так, я бы не стал спорить об этом на крупную сумму денег.

«Мне кажется, что самых больших успехов за последний год достигли ресурсы, которые четко определили для себя свою тему и очень профессионально, технологично и глубоко бьют в эту точку». Фото Антона Карлинера (sib.fm)

— Не так давно в «Смене» была лекция ребят из проекта «Последние 30», посвященная Small media. Вы согласны с утверждением, что этот феномен возник после распада тимченской «Ленты»? Есть ли будущее у подобного формата?

— Я с ребятами полностью согласен. Мне кажется, что самых больших успехов за последний год достигли ресурсы, которые четко определили для себя свою тему и очень профессионально, технологично и глубоко бьют в эту точку. Я, прежде всего, говорю здесь о проекте «Медиазона» и подобных ему. Не знаю, насколько можно назвать их small… Но хотя да, по количеству человек в редакции, деньгах, которые на это тратятся, наверное, это не Первый канал и даже не «Лента.ру». Но при этом для меня, как для читателя, нет ничего более интересного. Ну «Арзамас» еще, который направлен на другую сторону и тоже не слишком big. Вообще, есть масса примеров гораздо менее политизированных. Есть прекрасный проект The-Challenger, которому я очень симпатизирую. Есть «Мел», который запустил Никита Белоголовцев, где он пишет про школьников и про их отношения с родителями. Все это узкие, локальные темы. Но они цепляют или потенциально могут собрать вокруг себя довольно значительную аудиторию.

Помню, когда открывалась «Медиазона». Честно признаюсь, да простит меня Сережа Смирнов, я очень сомневался, что из этого выйдет что-то большое и существенное, потому что это издание, которое пишет про суды. Понятно, что судебные репортажи были и в «Ленте», и в «Газете», но чем дальше, тем больше ты читал о них с каким-то чувством долга, который заставляет тебя с этим знакомиться. А тут выходит Смирнов и говорит: «Суды – это главное, что есть в России. Именно в них происходят и проговариваются главные вещи и именно про них мы будем писать». Проходит год, и оказывается, что он был абсолютно прав. «Медиазона» приносит из судов хит за хитом – невероятно интересные тексты, и делает это так, как другие не умеют со всеми своими онлайнами, трансляциями и быстро сделанными на коленке дико эффектными видео. В общем, это очень небольшой ресурс, который выбрал для себя локальную тему и умудрился разыграть ее феноменально эффектным способом.

— Одна из ваших специализаций – культура. В связи с этим хотелось бы вспомнить последнюю акцию Павленского с поджогом дверей на Лубянке. На ваш взгляд, акционизм – это современное искусство или же вандализм?

— На мой взгляд, это безусловно современное искусство. В тот момент, когда оно начинает приносить кому-то ущерб, оно перестает быть искусством. Я подчеркиваю, кому-то. Все акции Павленского направлены только на самого себя. Единственный их объект, который от них страдает, — само тело или судьба художника. То, что в процессе этих акций создаются очень выразительные, многозначные, запоминающиеся, требующие расшифровки и осмысления образы, – это несомненный признак искусства. То, что эти акции продолжаются за пределами того места, где сделаны эти снимки, и разворачиваются в каком-то юридическом, социальном, дискуссионном поле и так далее, – это, конечно, история, которая выводит себя за рамки просто искусства и делает это сюжетом о личной смелости и самоотверженности, политических жестах. Для меня это и искусство, и одновременно что-то большее, что затрагивает судьбу человека, его свободу, телесную сущность и так далее.

«Все акции Павленского направлены только на самого себя. Единственный их объект, который от них страдает, – само тело или судьба художника. То, что в процессе этих акций создаются очень выразительные, многозначные, запоминающиеся, требующие расшифровки и осмысления образы, – это несомненный признак искусства». Фото finparty.ru

— Сама акция Павленского внешне не напоминает вам акцию в Крыму, за которую осудили Сенцова?

— Я думаю, что это совершенно осознанная аллюзия. Это буквальная отсылка к делу Сенцова, и первое, что он (Павленский – прим. ред.) сказал в суде, – переквалифицируйте меня на туже статью, что была у него. Это раскрывает аллюзию, расшифровывает эту отсылку. Это, безусловно, некоторый дубль события, которое случилось в реальной жизни и которое никто из нас не видел и знает только по сводкам зала суда.

— Важное отличие этих акций в том, что Петр не скрывался с места действия…

— Аллюзия заключается не только в факте горящей двери, но и в попытке продолжить туже судьбу, разыграть эту карту в суде. Как назвать Сенцова? Это все прописано в уголовном кодексе. Я не прокурор, не адвокат и не судья. Знаю, что в российском уголовном законодательстве есть статья за мелкое хулиганство, которое в случае причинения вреда или порчи чужого имущества карается по максимуму 15 сутками административного ареста. А есть статья «Вандализм», согласно которой максимальное наказание – до трех лет. Как назвать человека, которого по тем же формальным признакам посадили на 20… Я бы сказал, что это человек, получивший несоразмерное наказание за свои деяния, не более того.

— Мы не можем не затронуть тему тех ужасных событий, которые сейчас происходят в мире. Вчера центр Парижа был подвергнут террористическим атакам, ИГИЛ угрожает терактами России. Какие настроения в связи с этим преобладают в столице?

— Настроения в Москве по этому поводу достаточно угрюмые, но я бы пока не назвал их паническими – никакого повышения уровня страха в связи с этим я не заметил. Дело в том, что эти СМС, которые угрожают нам какими-то бедами, затрагивают небольшое количество людей и на моей памяти появляются не первый раз. Единственная закономерность, которую я за все это время успел вывести, — это то, что — тьфу-тьфу-тьфу — что-то плохое происходит не тогда, когда тебе заранее присылают СМС, а когда ты этого вообще не ждешь. Про самолет А321 никто никому СМС не присылал. Это касается и «Норд-Оста», и Беслана, и всего остального. Из ролика, который выложила в сеть ИГИЛ, можно сделать пока что единственный вывод: у них очень хороший видеопродакшн. Все сделано невероятно профессионально. Других выводов на данный момент сделать нельзя. Вообще, моральное воздействие и устрашение – это один из приемов войны, за которым может последовать или не последовать что-то другое. Во время чеченских кампаний тамошние ребята снимали ролики будь здоров. Возможно, не на таком высоком техническом уровне, но и техника тогда была более примитивная. Самое существование этих роликов ничего не предопределяет.

А про то, что мы воюем с запрещенной в России террористической организацией «Исламское государство», мы не из этого ролика узнали – нам об этом уже несколько недель по телевизору рассказывают. И насколько я понимаю, по телевидению удалось уговорить если не подавляющее большинство, то значительную часть населения, что это, в общем, очень правильная и необходимая в геополитическом плане кампания, которую нужно поддержать. Конечно, одним из важных моментов этого уговаривания было то, что там летают наши доблестные летчики, которых с земли не достанешь, поэтому это такая война, которая нам ничем не угрожает. Но в современном мире с его гибридными технологиями таких войн на самом деле практически не бывает.

«Единственная закономерность, которую я за все это время успел вывести, — это то, что — тьфу-тьфу-тьфу — что-то плохое происходит не тогда, когда тебе заранее присылают СМС, а когда ты этого вообще не ждешь. Про самолет А321 никто никому СМС не присылал. Это касается и «Норд-Оста», и Беслана, и всего остального. Из ролика, который выложила в сеть ИГИЛ, можно сделать пока что единственный вывод: у них очень хороший видеопродакшн».
Фото Сергея Карпова (yugopolis.ru)

Если говорить о том, как и на что это может повлиять, самым близким следствием будет не паника, не падение уровня одобрения правительства и не требования вывести российские войска из Сирии. Фактор страха в российской политике – вещь не новая, и он всегда применяется достаточно технологично в более-менее одну и ту же сторону. Точно так же, как после Беслана были отменены выборы губернаторов, после «Норд-Оста» разогнали очередной состав НТВ за то, что он неправильно освещал эту кампанию. Что произошло после катастрофы с аэробусом? Сначала Дума начала предлагать национализировать все авиакомпании, или запретить летать самолетам старше 15 лет, или еще кому-нибудь что-нибудь запретить, или где-нибудь что-нибудь отменить. Сейчас, когда стало ясно, что не в самолете дело, идут разговоры о том, чтобы отменить полеты в Турцию и Тунис, а сегодня начались разговоры про выездные визы. Мне кажется, что что-то такое запретительное произойдет гораздо раньше, чем другие возможные последствия.

— В завершение хотелось бы уйти от грустной темы и вернуться к не менее грустной, но уже привычной ситуации. В вашем материале для «Медузы» в 2014 году, когда начались валютные скачки, вы говорили о весьма забавном сайте «Русский дзен» и предложили людям не страдать во время кризиса, а, извините за выражение, «поднять свою попу и пойти работать». Кризис продолжается, курс все также скачет, ничего не изменилось. Сейчас скажете то же самое?

— Конечно. Я пытался последовать данному мной же совету, и пока все — тьфу-тьфу-тьфу — неплохо получается. Так что сейчас я скажу то же самое.