Эрнесто Ферленги: «Ради будущего развития нужна новая модель локализации бизнеса»

«Продолжить важный для нас диалог»

— Эрнесто, чем обусловлен ваш нынешний визит в Татарстан?

— Это не первый наш визит в республику. Я был здесь в 2017 году, когда мы встречались с президентом Рустамом Миннихановым. После чего был подготовлен ответный визит делегации Татарстана в Милан. Тогда, помимо подписания рамочного соглашения с нашей Ассоциацией итальянских промышленников, были представлены и наши производства в том числе.

Цель нынешнего визита — продолжить важный для нас диалог. Татарстан, без сомнения, является одним из самых привлекательных регионов в России с точки зрения инвестиционного климата. Он следует сразу после Москвы. Республика демонстрирует устойчивое развитие. И здесь реализуется огромное количество налоговых стимулов, которые так важны для мелкого и среднего предпринимательства, развитого в Италии.

— Чем именно привлекателен Татарстан для итальянской экономики?

— Татарстан очень сильный с точки зрения нефтедобычи, нефтепереработки и нефтехимии. Здесь представлены передовые компании в этой области. Также интересна фарминдустрия. Италия же традиционно представляет экспорт машиностроения. Финансовый сектор есть, который развивается здесь. Много мелких компаний, которые производят насосы, задвижки. Когда мы говорим о нефтехимическом комплексе — это огромное количество компонентов.

Здесь огромное количество вузов — всего 44. И это сильный элемент подготовки кадров. Это делает регион привлекательным с точки зрения молодежи и дальнейшего развития информационных технологий

— Если говорить о перспективе создания совместных предприятий, какие татарстанские компании интересны итальянской стороне?

— Экспериментальные площадки индустриального парка «М-7» и особой экономической зоны «Алабуга» дают необходимую инфраструктуру и налоговые послабления. Совместное предприятие может стать экспортером и в другие регионы России. Помимо этого, есть огромный евразийский рынок, охватывающий более 180 миллионов потребителей. Это можно рассматривать как единый рынок потенциальной торговли идеями, услугами, товарами. У Татарстана выгодное географическое расположение. Также не нужно забывать о человеческом капитале. Здесь огромное количество вузов — всего 44. И это сильный элемент подготовки кадров. Это делает регион привлекательным с точки зрения молодежи и дальнейшего развития информационных технологий.

«Импортозамещение стало главным драйвером»

— В ОЭЗ «Алабуга» потенциально какое итальянское производство может появиться?

— Там могло бы появиться производство оборудования, которое необходимо для нефтесервиса. В основном интересны технологии, которые могут стать результатом деятельности совместного предприятия. СП между итальянской компанией и татарстанской, знающей местный рынок, — это идеальный вариант.

Импортозамещение стало главным драйвером. Партнеры, которые традиционно экспортировали из Италии, понимают, что новая промышленная стратегия России и Татарстана, в частности, меняет конъюнктуру рынка.

Надо позиционировать себя как местный инвестор, создавать юридические компании и работать через инструменты совместных предприятий. В любом случае это дает дополнительные возможности и для привлечения местного капитала.

В основном интересны технологии, которые могут стать результатом деятельности совместного предприятия. СП между итальянской компанией и татарстанской, знающей местный рынок, — это идеальный вариант

Можно было бы создать совместную промышленную базу в Татарстане и экспортировать третьей стороне. Татарстан сильно развивает логистику. Прямые авиаперелеты помогают развивать бизнес-миссию. Это очень большая и важная поддержка.

Есть секторы экономики, которые не отражены в санкциях. Мелкие и средние кампании могут продолжать работать.

— То есть вы выбрали для себя стратегию локализации итальянского бизнеса?

— Да. Если сравнить итоги за 9 месяцев этого года с аналогичным периодом прошлого года, то увеличение товарооборота (РФ — Италия), конечно, есть — на 43%. Но мы должны понимать, что в товарообороте экспорта и импорта ключевую роль играет цена на нефть. А в 2021 году она увеличилась в среднем на 60%. За счет этого показатель экспорта из Италии в Татарстан увеличился, но не сам объем. Ради будущего развития нужна новая модель локализации.

— А сколько составил товарооборот между Италией и Россией за 9 месяцев 2021 года?

— На уровне 20 млрд долларов.

— Как вы в целом оцениваете торгово-промышленные отношения между Италией и Татарстаном?

— Мы должны сконцентрироваться не только на торговле. Необходимо перейти на другую модель — импортозамещение. Стать главной энергией здесь на рынке, начать совместно экспортировать.

— Какие сложности ведения бизнеса есть в Татарстане?

— Сложности везде одинаковые. В регионах России создана здравая конкуренция. Если говорить о статистке, то Татарстан является лидером по привлекательности в стране. Препятствий не вижу.

Необходимо перейти на другую модель — импортозамещение. Стать главной энергией здесь на рынке, начать совместно экспортировать

«Наша экономика на 90% состоит из мелкого и среднего предпринимательства»

— Какие корректировки внесла пандемия?

— Она вызвала угрозу для всего мира. Пострадали все цепочка поставщиков. Недополучая товары, Италия не могла произвести конечное изделие. Достаточно сильно упал ВВП. Но, учитывая, что наша экономика на 90% состоит из мелкого и среднего предпринимательства, то это позволяет подстраиваться к быстро меняющимся условиям.

И в результате итальянский рынок остается наиболее динамично развивающимся рынком Европы, даже по сравнению с Францией и Германией. Но есть проблема — долговая нагрузка. После пандемии она в среднем увеличилась на 30% по всему миру.

Это отразилось на способности государственных компаний быстро реагировать. Экономика и промышленность тормозились. В это же время растут социальные затраты. Европе необходимо было внести свой вклад в поддержку разных стран. Баланс, который нашли в Евросоюзе, очень важен. Это субсидирование и помощь для определенных отраслей, которые пострадали больше всего.

— А какие отрасли пострадали больше всего?

— Машиностроение, услуги, торговля. Но это подтолкнуло развивать информационные технологии. В этом году мы ожидаем увеличение ВВП на 6%.

— Каким был уровень ВВП до ковида?

— На уровне примерно 2 трлн евро. За два года он понизился на 8-9%.

В Татарстане есть много секторов, которые не попадают под прямые санкции. Надо продолжать работать, идти дальше

— А что по поводу санкций на сегодняшний день?

— Санкции есть. Они несомненно не помогают развивать бизнес. Надо учитывать тот факт, что они действуют на определенные секторы. В Татарстане есть много секторов, которые не попадают под прямые санкции. Надо продолжать работать, идти дальше. Есть система финансирования, подписанная РФПИ (Российский фонд прямых инвестиций) и итальянским государственным фондом. В рамках соглашения можно использовать до 300 млн евро для развития совместной работы на российской территории, в частности в Татарстане.

«Кто платит за энергетический переход»

— В одном из своих выступлений вы говорили, что климатическая повестка все в большей степени оказывает свое влияние на взаимоотношения России и Европы, что именно она будет задавать вектор развития в ближайшие десятилетия и станет индикатором того, насколько велико стремление наших стран к двустороннему сотрудничеству. Как вы сегодня оцениваете это сотрудничество?

— Эта тема влияет на любой сектор жизни. Свыше 190 стран (тут цифры разнятся от 192 до 197) подписали Парижское соглашение, обязывающее постепенно снижать уровень парникового газа. Это может быть достигнуто через определенные финансовые стимулы, субсидии, через модернизацию индустриального парка. Думаю, что в этом процессе Италия — Россия и в целом Европа — Россия будут играть важную роль.

Россия является главным поставщиком энергоресурсов в Европу. Помимо этого, в Европе устойчивая тенденция на развитие ВИЭ. В среднем в Европе доля ВИЭ составляет уже 38%.

Россия понимает свои обязательства по достижению в 2060 году углеродной нейтральности. В Европе это задача должна быть реализована к 2050 году. Этот процесс важен не только для нашего поколения и последующих. Он важен еще и потому, что через эти процессы, вложения, увеличения энергоэффективности повышается конкурентоспособность.

Это самый важный вопрос — кто платит за энергетический переход. Здесь, конечно, нужен какой-то баланс между государством и частным бизнесом, компромиссный вариант

— Правительство России недавно утвердило Стратегию социально-экономического развития с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года. Но для экологической трансформации промышленности нужны существенные инвестиции, и это ключевой вопрос для бизнеса. Большинство крупных компаний справедливо замечают, что обязательства по климату берет государство, а вкладывать в модернизацию должны предприятия. В чем вы видите решение этой проблемы?

— Это самый важный вопрос — кто платит за энергетический переход. Здесь, конечно, нужен какой-то баланс между государством и частным бизнесом, компромиссный вариант. Да, с одной стороны, достигается уменьшение выбросов СО₂ в атмосферу. Но, с другой стороны, — это стоит денег. И не только потому, что надо увеличить энергоэффективность, но и потому, что требуется переходить на другую систему работы.

Приведу пример с солнечными панелями. За 10 лет они подешевели более чем в три раза и постепенно стали более доступными.

Без участия государства, без субсидий сложно представить, что частный бизнес будет самостоятельно брать на себя такой риск и ответственность. Но повышение экономической привлекательности и рентабельности через субсидии этот процесс делает реальным. А это будущее и новая форма производства электроэнергии.

— Углеродный след в ЕС с 2000 года снизился на 20% и это при том, что совокупный ВВП стран Европы удвоился за тот же период. Как вы оцениваете, возможен ли такой эффект в России? И что для этого нужно предпринимать?

— ВВП в Европе действительно поднялся, а уровень выброса парникового газа снизился. В России, к сожалению, выбросы даже увеличились. Это происходит потому, что законодательная база еще не была готова. А к 2023—2025 годам она будет готова и появятся первые мониторинги.

Сегодня 40% технологий, которые необходимы для достижения углеродной нейтральности, еще не существуют. Но к 2050—2060 годам они появятся. И вот как раз эти 40% могли бы стать площадкой в Татарстане

После введения ограничений государства для постепенного снижения уровня выбросов, нужны будут определенные поддерживающие субсидии. В 1997 году в Европе мы начали такой процесс мониторинга. Не сомневаюсь, что в России это произойдет. И в Татарстане в том числе, где очень сильна нефтехимия.

Сегодня 40% технологий, которые необходимы для достижения углеродной нейтральности, еще не существуют. Но к 2050—2060 годам они появятся. И вот как раз эти 40% могли бы стать площадкой в Татарстане — разработки совместных предприятий для производства этих технологий, которые необходимы для сокращения уровня выбросов СО₂.