«В половине лекарств из Европы вообще нет никаких новшеств»
Экс-директор департамента ВОЗ Ганс Хогерзайл о том, как фармацевтические компании делают бизнес на людях
Фармацевтические компании утверждают, что высокие цены на лекарства необходимы для научных разработок, и поэтому стоимость новых эффективных препаратов доходит до тысяч долларов, что превышает покупательские возможности жителей как развитых, так и бедных стран. Можно ли разорвать этот замкнутый круг, рассуждает специалист в области общественного здоровья, профессор медицинского центра Гронингена и экс-директор департамента Всемирной организации здравоохранения Ганс Хогерзайл, который выступил в КФУ. «Реальное время» приводит основные тезисы выступления.
Недоступные жизненно-важные препараты
Цены на лекарства завышены. Настолько, что препараты, включенные в модальный список жизненно-важных, становятся недоступными для большей части населения даже в странах с высоким доходом, задал тон лекции профессор Гронингенского университета Ганс Хогерзайл.
В качестве примера лектор привел недавно разработанное лекарство против гепатита С — софосбувир. Стоимость одной таблетки этого препарата 1 тыс. долларов. Всего на курс лечения человеку нужно 84 таких таблетки. Чтобы по такой цене вылечить больных одной только Ирландии, потребуется 30 лет!
Бразилия договорилась о «специальной» цене — всего 12 млн долларов США за курс, было заказано 40 тыс. курсов на 500 млн долларов. Но даже несмотря на это в Бразилии по-прежнему насчитывается 2,5 млн человек, которые нуждаются в лечении, а завозить более дешевый дженерик из Бангладеш страна не может: софосбувир в Бразилии находится под патентной защитой.
Что же такое жизненно-важные лекарства? Это те лекарства, которые удовлетворяют потребности населения в области здравоохранения. Они должны быть эффективными и недорогими. Такую концепцию приняла большая часть высокоразвитых стран. Все больше высокоразвитых стран составляют модальные списки жизненно-важных лекарств. Господин Хогерзайл отметил, что страны, входящие в ООН, согласовали лекарственную политику устойчивого развития на ближайшие 20 лет, но с доступностью основных препаратов до сих пор большие проблемы.
Поддержку по лечению тех или иных видов заболеваний государства оказывают в виде специальных правительственных программ. Однако если таковых в стране нет, пациентам приходится выкручиваться самим.
— Одна женщина в Камбодже как-то сказала: «Хотелось бы, чтобы у меня был СПИД», — продолжил Хогерзайл. — У нее был диабет, и ей ежедневно требовался инсулин. В государстве существовала национальная программа по СПИДу — инфицированные имели право на бесплатные лекарства. По диабету такой правительственной программы в Камбодже не было. Поэтому половину своей зарплаты женщина была вынуждена тратить на инсулин. Даже недорогое лекарство, если оно необходимо вам на протяжении всей жизни, может стать существенной финансовой проблемой.
Удивительна в этом контексте цифра из российских реалий. По данным спикера, наша страна тратит примерно 400 долларов на человека, то есть в 30 раз больше, чем это необходимо для обеспечения населения основными лекарствами.
Правда, проблема в том, говорит профессор, что государства часто тратят деньги впустую, финансируя или закупая аналоги препаратов, хотя дорогостоящие аналоги не обладают никакими преимуществами. Например, в Кыргызстане более 50% расходов приходится на аналог инсулина, который примерно в 10 раз дороже, чем обычный. По данным ВОЗ, их действие почти идентично, но если бы в стране использовали обычный инсулин, то гораздо больше пациентов смогли бы получать лечение.
Кардашьян на удочке фармкомпаний
В том, чтобы продавалось больше дорогих лекарств, заинтересованы сами фармкомпании. Более того, они в первую очередь сфокусированы на производстве препаратов для лечения хронических заболеваний, за которые пациенты платят всю жизнь.
— Конечно, если человек вынужден всю жизнь потреблять инсулин, выгоднее продать ему лекарство, которое стоит в десять раз дороже, — привел пример профессор. — Но есть еще более выгодный бизнес — лечить людей, пока они еще не заболели. Я называю это «преддиабет». Фармацевтические компании говорят: «У вас может возникнуть диабет, а это лекарство позволит отсрочить заболевание, поэтому начинайте принимать его уже сейчас».
По этой же причине фармацевтическая промышленность снизила общепринятые нормы артериального давления. И сейчас в США каждый третий принимает лекарства, снижающие его. Также людей лечат от будущего остеопороза, женщинам прописывают гормональные препараты.
— Нужно быть очень осторожным, анализировать результаты научных исследований, искать доказательства, — предупредил слушателей лектор, посоветовав им не верить всему, что нам говорят фармацевтические компании.
Правда, доверять пациентским организациям как источнику информации тоже нужно с осторожностью, их деятельность оплачивается все теми же фармкомпаниями, добавил спикер и вспомнил показательный пример. В 2015 году американская модель Ким Кардашьян опубликовала в Instagram пост, продвигающий лекарство от тошноты и рвоты. Звезда активно советовала подписчикам этот препарат, аргументируя тем, что он помогает ей от токсикоза во время беременности. В коротком сообщении она четыре раза упоминала название лекарства. Буквально через несколько дней US FDA заставила удалить этот пост, поскольку эта информация была «ложной или вводящей в заблуждение». К тому времени, когда сообщение было удалено, пост получил почти полмиллиона лайков и 11 тыс. комментариев.
Патент позволяет устанавливать цены намного выше себестоимости
Представители промышленности всегда будут рассказывать, что новые лекарства дорогие, потому что в них вложена цена научных разработок. Но, согласно исследованию, в рамках которого были проанализированы все препараты, выпущенные за последние 15 лет в Европе, в более чем половине лекарств нет никаких новшеств. Некоторые из них оказались даже более плохого качества, чем те, что использовались ранее.
Патент — не гарантия того, что новые лекарства окажутся лучшего качества. Согласно данным ВТО, с 1991 года многие страны уже ужесточили законодательство в области лекарственной политики. Проблема в том, что в рамках патента производитель может устанавливать любые цены. Например, стоимость производства таблетки упомянутого выше софосбувира составляет от 68 до 136 долларов. США потратит на покупку тысячу.
Высокие цены на лекарства — глобальная проблема, и это повод для протестов врачей по всему миру. По словам лектора, в Испании, в Германии доктора выходят с плакатами: «Хорошие лекарства всем, а не единицам» или «Пациенты имеют право на жизнь».
— Сейчас в Америке покупатели объединяются в сообщества для покупки лекарств из Индии по гораздо более низкой цене, чем та, по которой они продаются в Штатах. Это не разрешено, но допускаются исключения. То же разрешило своим гражданам и правительство Италии в случае, если нет возможности приобрести дорогостоящие препараты, — рассказал Хогерзайл.
— Это единственный способ сделать хорошее здравоохранение доступным для всех. Свободный рынок не решит проблему. Ее может решить только правительство, — пояснил лектор.
Кроме того, в условиях, когда стоимость научных исследований переоценивается промышленными компаниями и не соответствует действительности, необходимо пересматривать механизм финансирования научных исследований, не делать это за счет дороговизны препаратов.