Дмитрий Лепетиков, ВТБ24: «Можно было бы обойтись и без национальной платежной системы»

— Дмитрий Вячеславович, вопросы у нас макроэкономического характера — снижение потребления, замедление экономики, реальных доходов населения. Что происходит, что будет происходить дальше, и к чему нам готовиться?

— Действительно, по цифрам получается, что у нас падает спрос. В первую очередь это отражается в том, что довольно сильно снизились обороты розничной торговли. Меньше спроса — меньше покупают, потому что все стало дороже. Плюс у нас был сильный скачок перенесенного спроса. Люди старались покупать все подряд — машины, квартиры, бытовую технику, — потому что боялись, что жизнь в новом году будет совершенно другая. То есть товары, которые могли быть куплены в первом квартале 2015 года, были куплены в 2014 году.

Если мы посмотрим статистику, например, по продаже машин, декабрь 2014 года — рекордный месяц: вообще никогда столько машин в России не продавалось. Продажа недвижимости в последнем квартале прошлого года тоже выросла в целом по стране, причем даже на фоне снижения доли ипотеки. Ранее доля росла, но в последнем квартале 2014 года упала с 25% до 22%. То есть люди покупали везде, где можно, и то, что можно.

«Весь спрос очень сильно сконцентрировался в последние месяцы 2014 года, и это повлияло на то, что в первые месяцы 2015 года спрос действительно очень сильно упал»

Вместе с тем, если мерить по-честному, без валютной переоценки, в целом по банковской системе по итогам 2014 года наблюдалось снижение депозитного портфеля.

В общем, весь спрос очень сильно сконцентрировался в последние месяцы 2014 года, и это повлияло на то, что в первые месяцы 2015 года спрос действительно очень сильно упал. По тем же машинам мы на уровне 2009 года находимся, по покупке жилья тоже снижение. Сейчас будет рост, потому что пошли программы господдержки. По ипотеке мы уже видим, по авто тоже будет некоторый эффект.

— Долго ли продлится снижение спроса?

— Я думаю, где-то до осени. Потому что люди сейчас реально только-только осознали, в какой экономической реальности они живут. Ну и конечно, у нас курс рубля стал колебаться в относительно понятном коридоре, более-менее нефть опять стабилизировалась, даже пошла вверх. Ключевые нефтепроизводители уже говорят, что нормальный уровень — это 70 долларов за баррель, хотя чуть раньше говорили, что 50. То есть, если у нас опять на Украине не начнется горячая фаза конфликта, в августе-сентябре мы начнем потихоньку оживляться. В первой половине года будет снижение портфелей, во второй половине будет рост. По итогам года с кредитами вообще мы в рост, наверное, не выйдем, но по картам и ипотеке будет рост. Я считаю, что сейчас ситуация более-менее стабилизировалась, и сигналы, которые дает власть, четко считываются: будет подъем, ставки снизятся. Даже мы, закладывая траектории нашего бизнес-планирования, предполагали более плавное понижение ключевой ставки. Думали, что ключевая ставка будет 12% только к осени, а она уже сейчас 12,5%.

«Неизбежно вслед за снижением ключевой ставки произойдет снижение сначала депозитных ставок, а потом и кредитных. Банки снизят свои процентные расходы, так что с прибылью у них станет лучше»

— Теперь к концу года какую ставку прогнозируете?

— К концу года, я думаю, будет 9-10%. Неизбежно вслед за снижением ключевой ставки произойдет снижение сначала депозитных ставок, а потом и кредитных. Банки снизят свои процентные расходы, так что с прибылью у них станет лучше. На первый квартал из-за чрезмерно высоких ставок по депозитам многие банки запланировали убытки. Дорогих денег привлекли много, а дорогих кредитов много выдать мы не можем. То есть ситуация для банковской розницы не очень хорошая, но ухудшаться она не будет.

— А какая ставка наиболее оптимальна для банков?

— Банки могут работать с любой ставкой, балансируя между стоимостью привлечения средств и стоимостью их размещения. Но лучше, чтобы ставка все-таки была пониже. Ставки по депозитам в конце прошлого года и начале этого были слишком высокими. У нас они никогда не были высокими, но у многих банков — да. Так что 2015 год будет тяжелым для многих банков, потому что, чтобы удержать вкладчиков, давались высокие проценты.

«Сейчас люди прекрасно понимают, что со дня на день ставки по вкладам будут снижаться, потому что ЦБ дал четкий намек на снижение. Все, у кого есть деньги, бегут их вкладывать. Поэтому наблюдается довольно большой приток пассивов. Народ в нашем банковском секторе не разуверился»

— ВТБ24 тоже несет сейчас убытки, не так ли?

— Да, на первый квартал у нас были запланированы убытки, потому что именно на этот период пришлась оптимизация, разные другие процедуры. По году мы выйдем в прибыль. Мы думали, что будет хуже. Я смотрю прогноз к бизнес-плану: там у нас нефть стояла по 56 долларов за баррель, курс доллара — 58 рублей. И тогда нам многие говорили, что мы оптимистично смотрим на жизнь, но оказалось иначе. Сейчас сложилась ситуация, которая была в 2009 году, когда народ, осознав, что ничего страшного с рублем не происходит, взял снятые со счетов деньги и понес их обратно в банки. Люди прекрасно понимают, что со дня на день ставки по вкладам будут снижаться, потому что ЦБ дал четкий намек на снижение. Все, у кого есть деньги, бегут их вкладывать. Поэтому наблюдается довольно большой приток пассивов. Народ в нашем банковском секторе не разуверился.

— Но ведь деньги нужно пускать в оборот. В какие кредитные продукты можно их направить, например, с точки зрения розничного кредитования?

— В первую очередь это ипотека. В апреле мы пересмотрели бизнес-план по этому продукту в сторону увеличения. Мы думали об этом еще до программы господдержки, но благодаря ей показатели улучшились. Наш банк взял на себя обязательства распределить по госпрограмме 100 миллиардов, и уже больше чем на половину от этой суммы у нас есть заявки. Конечно, не все эти заявки станут кредитами, но что мы эти 100 миллиардов освоим, сомнений нет.

12 процентов — это уже привычная ставка. До кризисных событий она ни у кого не вызывала ощущения, что это нечто запредельное. У нас любят сравнивать с Америкой, где ставка 3%, на что мы отвечаем, что там ставка по депозитам 0,1%. Плюс резервы другие, риски другие, уровень развития технологий тоже немножко другой.

— Сколько составляет ипотека в вашем кредитном портфеле? Наверняка немного.

— Порядка полутриллиона из полутора триллионов. Исторически объем ипотеки в банках России невысок по сравнению с западными странами. На Западе ипотека доминирует над всеми остальными розничными продуктами. Но в России все далеко не так. Если без ипотеки, то кредитная нагрузка на российские домохозяйства уже среднеевропейская. Наши семьи имеют примерно одинаковую с европейцами закредитованность. А вот в части ипотеки — нет: мы еще в три-четыре раза можем увеличить портфель. Рынок довольно узкий, потому что ипотека — это сложный и длинный продукт с особыми условиями фондирования и маржи. У нее есть реальный потенциал, и большой. Я думаю, что на уровне стратегии развитие ипотеки будет мейнстримом.

Второй мейнстрим — это работа с кредитными картами. Мы каждый год делаем большое социологическое исследование, в рамках которого оцениваем и проникновение кредиток. В прошлом году проникновение карт было порядка 25% среди людей старше 18 лет по городам России с населением свыше 100 тысяч человек. То есть мы не охватываем исследованием деревни, в которых, понятно, о кредитных картах речи не идет. То есть только четверть взрослого населения имеет кредитную карту, учитывая, что всего порядка 80% этого же населения имеют «пластик» вообще.

«Реальные доходы населения снижаются. По итогам этого года снизятся, но я не думаю, что сильно. В целом рост зарплат будет — номинальный»

— На бизнес-бранче «Реального времени» с банкирами Татарстана представители банков отмечали рост остатков задолженности по кредитным картам. С чем это может быть связано?

— Я такой тенденции отметить не могу. Но, думаю, связана она может быть с тем, что в целом растет размер долга, а пропорция между кредитами наличными и кредитными картами меняется в пользу кредитных карт. Если раньше человек хотел купить музыкальный центр, он оформлял кредит на него прямо в магазине или в банке. Теперь же он вынимает на кассе кредитку и расплачивается ей. Это факт, и у нас это тоже происходит.

— По мнению некоторых банкиров, остатки по кредиткам могут расти из-за того, что людям не хватает текущих доходов, которые последнее время действительно снижаются на фоне роста стоимости товаров.

— Реальные доходы населения снижаются. По итогам этого года снизятся, но я не думаю, что сильно. В целом рост зарплат будет — номинальный. Опять-таки интересная статистика: государственные служащие снизили зарплату на 10%. Но рост их зарплат за последние 3-4 года — это от 2 до 3 раз. Я видел статистику по федеральным государственным служащим — министерства, ведомства и так далее. Поэтому, когда у тебя зарплата за последние пару лет выросла в три раза, на 10% ее можно сократить. Как распродажа в магазине — сначала повысили цены в три раза, а потом объявили 50%-ные скидки.

Так что сильного масштабного сокращения людей и зарплат не будет. Скорее, речь пойдет о неполной занятости. В разы ничего не упадет. Мы ожидаем где-то 6-7%-ное снижение реальных доходов населения по итогам года. Это складывается из того, что инфляция будет 11-12%, и где-то на 5-6% в среднем вырастут номинальные доходы населения.

— Соответственно, вырастет и объем плохих долгов.

— Я думаю, что сильно не вырастет. Сейчас у нас траектория такая, что мы имеем по физлицам в среднем 7-8%. По банкам ситуация разная. У ряда банков, которые активно кредитовали, статистика повыше. Год к году рост — 1-2 процентных пункта. Раньше просрочка была 5%, стала 7%.

«Банку важно на самом деле, чтобы по кредиту платились проценты, а не чтобы его вернули»

— То есть в полтора раза выросла.

— 7% — это на самом деле очень мало. Есть банки и с 15%. Но тут вопрос еще в том, что просрочку можно постепенно реструктурировать. Банку важно на самом деле, чтобы по кредиту платились проценты, а не чтобы его вернули. Людям, которые мало понимают в банковской сфере, это кажется странным. Но в действительности банку не важно, чтобы деньги вернули, — ему надо, чтобы они все время были кому-то выданы. Нужен процентный доход. Пусть он станет меньше — не 30 тыс. в месяц, а 20. Мы говорим: хорошо, но тогда ты будешь платить не 3 года, а 5 лет. Под это создаются резервы, ЦБ за этим очень серьезно следит. Это уменьшает прибыль.

— Где предел по просрочке?

— Как эксперт, могу сказать, что предел просрочки — процентов 20-30 от портфеля. Это крайне сложная ситуация.

— А по ВТБ24 как будет?

— Я думаю, в этом году, возможно, прибавим всего лишь 1-2%. Надо понимать, что банк постоянно выдает кредиты, совершенствует скоринг и так далее, так что качество кредитного портфеля поддерживается на должном уровне.

— Насколько у вас вырастет в этом году розничный кредитный портфель?

— Он точно вырастет. Но насколько, сказать трудно. Значительного роста не будет. Речь, наверное, даже не о двузначных цифрах. Основная задача у нас — выйти на прибыль.

— Как вы думаете, что будет происходить на банковском рынке с точки зрения банкротств банков, самоликвидаций? Этот процесс продолжится?

— Есть такая идея, которая активно обсуждается, — создание единого специализированного банка-санатора. Есть противники и сторонники этой идеи, решения пока нет. По сути, это будет банк плохих долгов. Я думаю, что такой структуры, скорее всего, не будет. Речь будет идти о каком-то частном санировании либо просто закрытии проблемных банков.

— Об этой идее в интервью нашему изданию рассказывал вице-президент Ассоциации региональных банков России Ян Арт. По его мнению, денег на создание такого банка у государства, которое должно профинансировать этот проект, сейчас нет.

— Сейчас бюджет совсем не тот.

— Банки будут закрываться?

— Будут. Причем, скорее, не сами, а под давлением Центробанка, руководство которого жестко подходит к исполнению нормативов и критериев надежности кредитных организаций.

«Есть хорошие банки, небольшие, которые являются карманными банками неких структур, занимающихся теми или иными услугами. Им не надо расширять спектр услуг, внедрять мобильные банки и так далее. Эти банки никто не закрывает, потому что нормативы у них выполняются»

— Наверное, как представитель второго по величине российского банка, вы считаете, что эта политика правильная?

— Я действительно так считаю и считал, когда еще не работал в ВТБ24. В России банков слишком много. Даже по статистике, на последние 500 банков приходится 0,4% активов всей банковской системы.

Есть хорошие банки, небольшие, которые являются карманными банками неких структур, занимающихся теми или иными услугами. Им не надо расширять спектр услуг, внедрять мобильные банки и так далее. Эти банки никто не закрывает, потому что нормативы у них выполняются. Я считаю, что решать должен рынок: если банк живет и не наносит никому ущерба, пусть работает. Это естественный отбор. Каждый новый кризис приносит ужесточение рисковых процедур. С каждым новым ужесточением становится все меньше банков, которые без того, чтобы стать абсолютно убыточными, не могут выполнять эти требования.

— Ну, ужесточение нормативов и особая позиция регулятора — это не природное явление, а целенаправленная политика, так что естественным процессом закрытие банков в России назвать трудно. Тем более что в таких регионах, как Татарстан, привыкли к своим банкам, они довольно популярны.

— На самом деле это как раз признак того, что люди просто привыкли и будут работать со своими банками. И ничего с ними не случится. Совсем слабые банки все равно должны с рынка уходить. И это не только наш опыт. Я в свое время писал диссертацию об иностранных банковских системах. И сделал вывод, что российская банковская система идет путем не Восточной Европы, а Латинской Америки. В прошлом году я побывал в Бразилии и убедился во всем сам, понял, насколько был прав. Бразилия даже более федеративная страна, чем Россия или США. Там есть пять крупных общенациональных банков, два из которых государственные, и есть много небольших банков.

«Мы имеем собственную платежную систему, которая почти месяц проработала без сбоев. Изначально этот проект был политическим»

— Как вы прокомментируете создание в России национальной платежной системы, которая недавно пережила крупный многочасовой сбой в работе? Это экономический проект или политический?

— Я склонен смотреть на эту ситуацию с оптимистической точки зрения. Мы имеем собственную платежную систему, которая почти месяц проработала без сбоев. Изначально этот проект был политическим. Это наш ответ Чемберлену. Причины понятны — руководство страны решило подстраховаться на случай, если мы со всеми испортим отношения. Люди привыкли к современным технологиям. Запрет карт народ не поймет. При этом те же Visa и MasterCard интегрируются в эту систему. То есть в проекте больше политики — это политико-экономическое средство иметь технологичный инструмент. Но если все будет развиваться нормально и мы не превратимся в закрытое государство, народ особо ничего и не заметит.

Для международных платежных систем мы довольно значимый рынок — порядка 7% мирового объема MasterCard и порядка 5% Visa, которые конкурируют между собой. Если один сломается, то второй заберет рынок. Для тех, кто поделил мир, каждые 5% очень важны.

Честно скажу, не будь санкций и проблем в отношениях с внешним миром, можно было бы и без национальной платежной системы обойтись. Так что решение в большей степени политическое, но, с другой стороны, будет некий механизм.

— Какими будут курс доллара, инфляция, стоимость нефти в этом году?

— Инфляция будет 11-12% в целом по году. По нефти наш прогноз — среднегодовая цена 58 долларов за баррель, но, возможно, будет даже чуть больше. Курс нашей валюты сейчас стабилизировался. Нормальный экономически обоснованный курс рубля — 55-56 за доллар. Сейчас рубль немного переоценен. Но это все верно в случае, если не будет эскалации конфликта на Украине.

— Сейчас по розничному кредитованию средние ставки 22-26%?

— По кредитам наличными — да. Если учитывать ипотеку, то меньше.

— Если ключевая ставка будет 10%, какими будут ставки банков?

— Я думаю, что ниже процента на три. Будет 20% годовых. Ипотека может быть ниже.