Александр Славутский: «Исключая оперный театр и цирк, мы больше всех заработали продажей билетов»

«У нас заполняемость 95 процентов»

— Александр Яковлевич, первый вопрос от нашего читателя немного с подвохом: «Не трудно ли сочетать должности директора и художественного руководителя и целесообразно ли это?»

— Совмещать трудно, целесообразно — да, конечно. Театр наш интересен зрителю, у нас на спектаклях заполняемость зала 95 процентов. Прошлый год мы закончили с хорошими финансовыми показателями. Исключая оперный театр и цирк, мы больше всех заработали продажей билетов — 48,5 миллионов рублей. Это достойно. Но, говорят, что самое трудное — это конкурировать с самим собой, этот год мы должны проработать, по крайней мере, не хуже. В прошлом году мы сделали большой скачок, он был основан на том, что появился ряд интересных премьер. Это «Укрощение строптивой», которую поставил режиссер из Санкт-Петербурга Игорь Коняев, «Дон Жуан», поставленный Григорием Дитятковским, мои спектакли — «Брак по-итальянски», «Женитьба Фигаро», «Женитьба» — ее поставил молодой режиссер Илья Славутский. Все эти спектакли идут с успехом и сделаны на основе хорошей драматургии.

— Ну, хорошая драматургия — это фишка Качаловского театра.

— Да, это наш фундамент. Возвращаясь к вопросу о совмещении должностей, конечно, совмещать не просто. Но, с другой стороны, мне не надо тратить время и кому-то что-то доказывать. У директора и художественного руководителя интересы все-таки чуть-чуть разные. Один отвечает за творчество, другой — за финансы. Всегда возникают разночтения. Так что сегодня совмещение должностей целесообразно. Конечно, я ищу человека, который был бы у меня исполнительным директором — это было бы хорошо. Но этот человек должен быть моим единомышленником. А это непросто, мы же все по-разному думаем. Если человек отвечает за деньги, он все равно будет экономить. Я даже себя сейчас ловлю на мысли, что, покупая, например, ткани для спектакля, хочу сэкономить.

— То есть наступаете на горло собственной песне?

— Пытаюсь во всяком случае. Но театр должен быть красивым, подлинным, праздничным. Я — вахтанговец и за то, чтобы театр был праздником. Нам все время навязывают обноски постмодернизма, говорят, что не надо «театров с колоннами». Я думаю, что нужно все. Но сам я исповедую театр-праздник.

Театр должен быть красивым, подлинным, праздничным. Я — вахтанговец и за то, чтобы театр был праздником

«У нас нет ни одной комедии в чистом виде»

— Вот, кстати, вопрос, который касается театра-праздника. Он звучит так: «В прошлом и этом сезоне в театре появились только комедии. Это теперь генеральная линия театра?».

— Хороший вопрос. В чистом виде ни одной комедии не появилось. Давайте по порядку. «Женитьба Фигаро» — это очень грустная комедия, она о неприятии человеком обстоятельств и о трагикомической необходимости к ним приспосабливаться. Это философская пьеса, она о нашей жизни. «Вишневый сад» — тоже комедия у Чехова, например, но у нас после нее зрители выходят со слезами на глазах. «Дон Жуан» — какая это комедия? Это философское произведение Мольера. «Брак по–итальянски» — это, скорее, мелодрама. «Укрощение строптивой» — да, это комедия. Но комедия Шекспира. «Женитьба» Гоголя — это очень грустная комедия. У меня в театре нет комедий в чистом виде, я люблю, когда у спектакля жанр смешанный. Комедия — это серия маленьких трагедий, выпавших на долю одного человека. Мне за наш репертуар не стыдно. Сейчас мы репетирует булгаковский «Бег». Это трагикомедия

— Если мы возьмем линию генерала Чарноты и Корзухина — это трагикомедия в чистом виде.

— Но после последних слов Чарноты, когда он говорит «Я — человек без Родины», должны быть слезы. Комедия в чистом виде — это когда по сцене бегают и прыгают идиоты. У нас такого в спектаклях нет. Комедия — это не наш фирменный стиль, наш фирменный стиль — это настоящая, достойная драматургия, то есть хороший фундамент.

— Следующий читательский вопрос касается экономики. Читатель интересуется, на что расходуется грант, который президент дает театру?

— Грант дается на развитие и на повышение зарплаты творческому составу. Сейчас есть новое распоряжение от президента, что внебюджетные средства в размере 75 процентов тратить на зарплату работникам. Единственный театр, который это уже делает, это наш. У нас среди нашего театрального цеха одна из самых высоких зарплат, средняя зарплата наших актеров 42 тысячи. Средняя зарплата по театру 28 тысяч рублей. Единственно, чтобы я хотел, чтобы это не стало для нас обязательным, потому что неизвестно, как сложится жизнь. Тем не менее, мы справляемся, заработали достаточно хорошо. И это произошло благодаря любви зрителей к нашему театру.

— Вы своих зрителей воспитали.

— Те, кто приходили малышами на наши сказки, теперь уже приводят своих детей.

Главный режиссер все время думает, как занять труппу, как поставить спектакль, который будет восприниматься зрителем. Как сделать, чтобы в театре была нормальная творческая атмосфера

«Мы думаем о Качаловском фестивале»

— Больная тема для казанцев: будет ли у нас когда-нибудь фестиваль имени Качалова?

— Я давно об этом думаю. Согласен, такой фестиваль нужен. Мы уже составляли программу, но началась реконструкция театра, все приостановилось. Думаю, надо такой фестиваль проводить, потому что после реконструкции у нас есть возможность принимать коллег сразу на нескольких площадках. Вот здесь, кстати, можно задействовать и площадку репетиционного зала как сцену. К нам приезжают коллеги, например, приезжал «Июль-ансамбль», это ученики Виктора Рыжакова. Они летом приезжали к нам студентами шкоды-судии МХАТ, а во второй раз они уже прибыли как новый коллектив на базе центра им. Мейерхольда. В этом году нас посетит театр «Мастерская» Григория Козлова из Санкт-Петербурга, они будут у нас неделю работать. Это будет в июне, перед тем, как мы уедем на гастроли в Киров.

— Следующий вопрос тоже касается работы ваших коллег. Очевидно, его авторы — актеры казанского ТЮЗа. Вот как он звучит: «Некоторое время назад мы обратились в комиссию по культуре с просьбой помочь нам. Нас не устраивал и не устраивает наш главный режиссер и его репертуарная политика. Нам не помогли. Почему?»

— При мне на комиссии эта жалоба не разбиралась. И эта ситуация — она в компетенции министерства культуры РТ. Вообще тут сложная история, меня в ней разбираться никто не звал. Сейчас в ТЮЗе новый директор, мы с ней дружим, она все время приходит к нам в театр. Главный режиссер — это не простая профессия. Режиссер и главный режиссер — это две разные профессии. Прежде, чем стать главным режиссером, я достаточно много лет работал очередным, потом учился на Высших режиссерских курсах. Чему там учили? Не спектакли ставить, а руководить театром. Процесс жизни театра организовать. Главный режиссер все время думает, как занять труппу, как поставить спектакль, который будет восприниматься зрителем. Как сделать, чтобы в театре была нормальная творческая атмосфера. Хорошая атмосфера складывается из того, как заняты актеры, как работает театр. Если театр не успешен, то и нормальной атмосферы в нем не будет. И тогда устраивает главный режиссер или нет, театр будет умирать. Первое, что должен делать главный режиссер, — это, придя в театр, поставить спектакли. Когда я пришел в Качаловский, я сразу же поставил три спектакля. Это были «Плутни Скапена», замечательный спектакль, я бы с удовольствием его возобновил, это был «Ревизор» и «Семейный портрет с посторонним», он идет до сих пор, уже третье поколение артистов в нем играет. Это говорит о том, что этот спектакль востребован сегодня. Играли последний раз «Семейный портрет» — был полный зал. Это хорошая комедия, это к вопросу о комедиях. Я вообще комедии люблю, но хорошие комедии — Гоголя, Зощенко, Булгакова. Разве это комедии в чистом виде? А что, комедия не имеет права на существование?

Наш, например, театр трезвый, работоспособный, мы живем по внутреннему нравственному закону. Если надо для спектакля, будем работать столько, сколько нам надо. Никто не смотрит на часы

— Конечно, имеет.

— Главный режиссер, безусловно, должен быть озабочен репертуаром, он этот репертуар должен сделать. В детском театре, приди я туда, для начала я бы поставил несколько детских спектаклей. У нас в театре в свое время были прекрасные «Любовь к трем апельсинам», «Том Сойер», у меня до сих пор просят заново поставить эти спектакли. Что касается Туфана Имамутдинова, главного режиссера ТЮЗа, то есть люди, которые его назначали, пусть и разбираются в этом вопросе. В ТЮЗе, например, рассказывал кто-то пару лет назад, спектакль могли сыграть быстрее на полчаса — актерам надо идти на другую работу. А в театре важна дисциплина. Наш, например, театр трезвый, работоспособный, мы живем по внутреннему нравственному закону. Если надо для спектакля, будем работать столько, сколько нам надо. Никто не смотрит на часы. Но после спектакля, например, у нас артистов развозит автобус, я считаю, если артисты работают, их надо холить и лелеять. У нас два автобуса их развозят, с автобусами помог наш президент, я ему благодарен. В искусство надо вкладывать, вклад в искусство — это вклад в генофонд народа. Это понимает правительство в Татарстане. Вообще сейчас такая правильная тенденция, что надо вкладывать в успешных. У нас в России всегда любят убогих, у нас если едет пьяныйв автобусе, ему место будут уступать. Но многие директора российских театров сейчас говорят о том, что если театр зарабатывает, то к его одной трети две трети должно вложить государство. Так у нас в Татарстане, и хотя наш грант меньше, чем у коллег из оперного, Камаловского театров, из ГСО РТ, нам хватает, мы не просим. Мы вообще мало просим.

— По Булгакову — «сами придут и все отдадут сами»?

— Главное, чтобы не мешали. В России всегда была проблема компетентности власти, все знать трудно, важно доверять художникам. Вот наш министр культуры Айрат Сибагатуллин нам доверяет и прислушивается.