Дмитрий Потапенко: «В Татарстане с предпринимателями обращаются удивительно: не «гасят» их»

Офшор — защита собственности

— Дмитрий, как скандал, связанный с офшорами в Панаме, по вашему мнению, повлиял на российские элиты?

— «Панамка» — это святое. Если по-честному, особого-то скандала не было. Какой это скандал? В моем понимании, многое обсуждаемое вторично. Доказательная база. Я посмотрел многие документы. По ним очень слабая «доказуха» есть — ну, если чисто технологически брать. «Панамка» показала главное: наши власти не верят самим себе. Это, в моем понимании, альфа и омега. Они при своей работе, имея «крышу» в высших эшелонах, выводили и будут выводить деньги, поскольку не верят сами в себя. Это потрясающе!

Впрочем, это для меня не особый секрет, я знал это по Кипру еще, когда там начало раскрываться. Так что никакого скандала, у нас все тихо, спокойно. Более того, основная часть народонаселения это не осуждают особо.

— Вообще, зачем стране нужны офшоры?

— Офшоры — это обычная юрисдикция, она не плохая и не хорошая. Эта юрисдикция позволяет защищать право собственности. В 80% случаев офшор — это именно защита прав собственности, по крайней мере для России. За рубежом в чем принципиальная разница — это какая-то налоговая оптимизация. Но наши используют это не столько для налоговой оптимизации — всего лишь в 20%, сколько для защиты права собственности, чтобы не отобрали.

Зачем офшорные юрисдикции существуют как таковые? Все очень просто: глобализация. У вас есть два варианта. Те страны, которые мы, условно говоря, называем офшорами, могут стать нищими, потому что у них нет никакой экономики. Это абсолютно осознанная политика всех стран. Они понимают, что, с одной стороны, они делают какие-то острова без офшоров, но там же и бизнеса не будет. Их придется с точки зрения нищеты поддерживать. Там будет бандитизм процветать. Сомали — это будущий офшор, в самом деле. Зачем нужно существование второго, десятого, двадцатого условного Сомали? Второй вариант: они делают из этого офшоры, страна привлекает к себе деньги и зарабатывает какую-то копеечку, а всем остальным странам не нужно их кормить. Вот почему существуют офшоры именно как юрисдикция.

А про страну здесь речи не идет. Здесь речь о безопасности людей при деньгах, которые понимают, что при деньгах и власти они не власть. Потому что есть другая власть.

Об офшорах: «За рубежом в чем принципиальная разница — это какая-то налоговая оптимизация. Но наши используют это не столько для налоговой оптимизации — всего лишь в 20%, сколько для защиты права собственности, чтобы не отобрали».

— Вы сами, Дмитрий, такими инструментами пользовались?

— Мы пользуемся как компания, безусловно, для обеспечения права собственности. Потому что неправосудность и отсутствие честного суда выталкивает. Где есть хоть какой-то имущественный комплекс, приходится это делать за рубежом.

Лайт-версия КНДР

— В прошлом году на Московском экономическом форуме вы выступили с гневной изобличительной речью. Имело ли это выступление положительные или отрицательные последствия для вас и вашего бизнеса?

— Мне, конечно, многие пожали ручку, потрясли, за что им благодарность. Но наезды-то у нас не прекращались. Дело в том, что если посмотрим, в чем было столкновение, то оно было по части: «А не охерели ли вы, собственно говоря, регулярно дрючить во все пихательные?» Я же не из кино насмотрелся, не на стакане чая прочитал. Как-то так получается, что даже в этой аудитории все обсуждаемое имеет очень сильно выстраданный и с избитой шкурой интерес, к сожалению, чего я бы хотел не иметь. Я хотел бы многое из этого не знать или знать только из книжек. Только книжек таких нет…

— Вы в свое время сравнивали Россию с феодальным государством…

— Я до сих пор сравниваю.

— Как вы думаете, может быть, феодализм естественен для нашей страны? Может, не стоит предпринимать каких-либо усилий, чтобы преодолеть это Средневековье?

— Назвать его естественным для страны не могу, вообще-то феодализм кончился во многих странах. Мне кажется, феодализм никогда не производил никакого экономического прорыва. Безусловно, в феодализме заинтересованы феодалы, и в целом они его сохраняют последние 25 лет, обоснованно и правильно. Все зависит от того, что хотим получить в конечном итоге.

— Вы еще в свое время сравнивали Россию с Северной Кореей...

— Ну, версия «лайт». Мы все-таки еще не Северная Корея. Я всегда говорил, что версия «лайт», она всегда имеет место.

— Мы можем стать КНДР?

— Нет. В этой части это никому не выгодно. Не выгодно феодалам. Мы останемся версией «лайт».

«Я так далек от политики, что просто локомотивы и драйверы — это точно не для меня»

— Что касается политической мульки, это не ко мне. Я просто вообще не отслеживаю. Я так далек от политики, что просто локомотивы и драйверы — это точно не для меня. Меня пригласил Борис Юрьевич Титов. Он такой говорит: «Дим, вот есть кусок…» По сути, для меня ничего принципиально не поменялось. Я и раньше занимался малым и средним бизнесом с помощью таких встреч, с помощью иных механизмов — юридической, бухгалтерской поддержки. А сейчас появился некий механизм, который называется «партия». У меня появилось некоторое количество соратников, какая-то поддержка в регионах, более масштабная. А уж кто там драйвер… Я и не всех там знаю, если честно. Я, кроме Бориса Юрьевича-то, больше никого не знаю.

О Партии роста: «Я и раньше занимался малым и средним бизнесом с помощью таких встреч, с помощью иных механизмов — юридической, бухгалтерской поддержки. А сейчас появился некий механизм, который называется «партия».

Я даже не отслеживаю эту фигню, если честно. Я там куда-то вхожу. Но я даже не помню своей должности, извините. Я помню, что там вхожу то ли в генеральный совет, то ли в политический совет. Поймите, для меня работа никак не меняется. Вот работал с малым, средним бизнесом — я так и буду с ним работать. А вот эта корона на башку, вот эти логотипчики, чтобы было понимание. Это еще со времен моей комсомольской юности: всегда важно, что ты делать будешь, а не как твоя должность называется.

«Здесь достаточно неплохой, как ни странно, предпринимательский климат»

— Вы уже неоднократно бывали в Казани. Изменилось ли, на ваш взгляд, что-нибудь в республике за последние годы с экономической точки зрения?

— Ситуация пока не улучшается, это точно могу сказать. Падение покупательного спроса происходит. Покупательный спрос очень галопирующе падает. То, что мы наблюдаем в регионах, в Татарстане: спрос просто садится на ж… у ровно, и количество клиентов сокращается. Это особенно часто происходит в деревнях, городах, поселках городского типа с населением 20 тысяч или 25 тысяч, там все очень жестко сейчас.

К сожалению, республика в этом плане никак не выбивается. Здесь достаточно неплохой, как ни странно, предпринимательский климат, зачастую я вижу достаточно лояльное отношение со стороны власти, что достаточно удивительно. Всегда от власти ждешь удара, а здесь с предпринимателями обращаются удивительно, не «гасят» их. Это уже такая шизофреническая идея, когда нас не «гасят», а мы это оцениваем уже как «хорошо». К сожалению, рынок падает.