Рафаэль Хакимов: «Москва была истинным порождением Золотой Орды»

Метаморфозы Ордынской Руси

Москва собирала русские княжества не в борьбе с Золотой Ордой, а в борьбе за политическое влияние в Золотой Орде. Москва была истинным порождением Золотой Орды и продолжала не киевские традиции, а татарский опыт государственного строительства, но в московско-православной упаковке — она стала Московской Ордой в полном смысле этого слова. Появление служивых татар в Москве — носителей великодержавных настроений — подталкивало общественные настроения к установлению своей гегемонии.

Москва была очарована идеей государственности чингизидов. В отличие от примитивных представлений, господствовавших в удельной Руси, чингизхановская государственная идея была грандиозной и притягательной. Но ее нужно было сделать своей собственной. Русская мысль обратилась к византийским традициям, близким по вере, соединила державность с православием, после чего идеи Чингизхана приобрели совершенно новую, христианско-византийскую оболочку. Эти идеи уже не были чисто татарскими, но и не имели живой связи с полузабытой Византией, они стали русскими.

Византия, по мнению Ключевского, была старой учительницей России в делах религии и придворной интриги, «но ее уже не существовало в тот момент, когда началось устроение великорусского государства. Да и прежде Царьград в политическом отношении был для Руси дряхлым и хромым инвалидом, обучавшим правильной походке едва становившегося на ноги ребенка».

Другой авторитетный русский историк Платонов писал в том же духе: «Наши предки долго и пристально наблюдали процесс медленного умирания Византии. Это наблюдение могло давать уроки отрицательного значения, а не вызывать на подражание, могло возбуждать отвращение, а не увлечение». Весьма характерно, что в 1441 году рязанский епископ Иона был «наречен во митрополиты» не константинопольской патриархией, а собором русских епископов. Таким образом, византийские традиции задолго до начала московской экспансии прервались полностью, оставшись символическим воспоминанием.

Напротив, золотоордынские государственные порядки были обыденностью. «Первые цари смотрели на себя как на наследников монгольских ханов, — писал Ричард Пайпс. — Хотя под церковным влиянием они иногда ссылались на византийский образец, они не называли себя преемниками византийских императоров... Уже во время последнего наступления на Казань и Астрахань Иван называл их своей вотчиной; это утверждение могло значить лишь одно — что он смотрел на себя, как на наследника хана Золотой Орды». Отречение от золотоордынского наследия начинается при Петре I.

Сама идеология превращения русских княжеств в единую державу была сформулирована псковским монахом Филофеем в послании к великому князю Василию III: «Блюди и внемли, благочестивый царь, яко вся христианская царства снидошася в твое едино, яко два Рима падоша, а третий [Москва] стоит, а четвертому не быти». Такое мироощущение превращало Русь во вселенскую. Вместе с этим, по словам Николая Бердяева, «империалистический соблазн входит в мессианское сознание». Новое мировоззрение предопределило появление России, хотя и заложило все противоречия, присущие мессианской экспансии. По словам Бердяева, «духовный провал идеи Москвы, как Третьего Рима, был именно в том, что Третий Рим представлялся, как проявление царского могущества, мощи государства, сложился как Московское царство, потом как империя и, наконец, как Третий Интернационал. Царь был признан наместником Бога на земле».

Соловьев считал главным фактором превращения Московского княжества в российское государство «переход родовых отношений между князьями в государственные». Поэтому, по его мнению, следовало исключить татарский фактор из этих процессов. Но ведь сам переход не мог осуществиться без примера Золотой Орды, который и стал образцом для построения России. То, что сегодня преподносят как истинно русское, нередко имеет в своей основе татарское. Например, соборность считается чем-то отличительно русским. Бердяев писал: «Идея соборности, духовной коммюнотарности, есть русская идея». На самом деле этот принцип является исконно татарским, имеющим древнюю историю и впервые фиксируется уже у гуннов, как институт кочевой демократии.

В России первый земский собор был созван по инициативе Ивана Грозного в 1548 году. До этого не было принято собирать «всю землю Русскую», поскольку «каждая земщина знала только своего князя и органом своим для сношения с князем имела местное вече, на вече заявляла свои нужды князю, на вече и князь заявлял свои требования своей земщине. В голосе же всей Русской земли не было нужды ни для князей, ни для местных земщин».

Исконно русским явлением была вечевая удельная земщина, но не соборность. Потребность в соборности появляется вместе с объединением отдельных княжеств под московским началом. Иван Грозный, заимствуя и продолжая дело постзолотоордынских ханов, взял на вооружение и один из типичных политических инструментов — курултай.

В Казанском ханстве для избрания хана или для принятия важных решений созывался курултай, который в русских источниках назывался «вся земля Казанская».

О его составе можно судить по курултаю, созванному 14 мая 1551 года, где собрались:

1. духовенство во главе с Кул-Шарифом;
2. огланы во главе с Худай-Кулом;
3. князья и мурзы во главе с «улу карачи» Нур-Али Ширин.

Обычно курултай возглавлял сам хан, если предметом не было избрание хана. Таким образом, курултай был собранием трех сословий — духовенства, войска и земледельцев. Но иногда участвовали также «казаки», т.е. рядовые воины, «тарханы» (имеющие привилегии) и инородцы. Курултай мог смещать хана, так случилось в 1551 году с Сафа-Гиреем. При избрании Джан-Али русское правительство потребовало присяги со стороны «всех Казанских людей» в верности союзу с Россией. Русские не только хорошо представляли этот политический институт, но и активно пользовались им при заключении договоров или же при возведении на казанский престол своего ставленника.

Из приговорной грамоты второго земского собора видно, что представители Русской земли делились на следующие группы: группа духовенства, группа бояр, окольничьих и государевых дьяков, группа дворян первой статьи, группа торопецких помещиков, группа луцких помещиков, группа дьяков и приказных людей и группа гостей.

Собор 1613 года составляли:

1. духовные власти;
2. придворные чины;
3. дворяне московские;
4. выборные и уполномоченные от городов, как духовные, так и дворяне, казаки, посадские и уездные люди.

Аналогия с составом курултая бросается в глаза. И функции соборов были те же, что у курултая: соборы решали наиболее важные общие дела, связанные с законодательством, налогами, а также избранием царей.

Продолжение следует