«Науруз»: волшебные сказки или суровая реальность?

Ташкент или Якутск? Якутск!

«Науруз» стартовал, по сути, со спектакля Тимура Бекмамбетова «Ходжа Насретдин», о котором писали в связи с фестивалем театров малых городов в Набережных Челнах. В нем неожиданно для себя мы увидели тему взаимоотношений хитреца-поэта-трикстера с правителем, с которыми они в конце идут вместе. И если если попытаться найти лейтмотивы «Науруза» в череде спектаклей, то вскоре видишь несколько повторяющихся тем: это эпосы, сказки и легенды с одной стороны, а с другой — тоталитарное государство против маленького человека. В самых запоминающихся работах они переплетаются.

Нащупываешь это (а потом начинаешь искать схожее) с первого спектакля, начавшегося после пресс-конференции — «Сайдаш. Бессонница» театра им. Тинчурина, о котором мы писали: знаменитый композитор в лабиринте снов и воспоминаний проигрывает в борьбе с системой, теряя друзей, но не музыку.

С другой стороны, спектакли вроде «Лейлы и Меджнуна» Барзу Абдураззакова (Государственный академический казахский музыкально-драматический театр имени К. Куанышбаева) или «Чарующего курая» Ильсура Казакбаева (Сибайское концертно-театральное объединение) — это лишь несколько работ из обширного списка спектаклей на тему сказок и легенд.

Что из этого более актуально — сказки, эпосы, критика современности? Вот вам ответ. В середине фестиваля я оказался на видеопоказе Джизакского областного музыкально-драматического театра имени Ю. Раджаби (Узбекистан) «Путешествие в Ташкент». На сцене толпа весельчаков шутила над богачом, разговаривая забавными голосами. Спектакль шел с субтитрами, всего полтора часа, хотя казалось — три.

Вечером же, после вчерашней отмены из-за дождя, при свете дня, прямо на площади театра им. Камала, театр имени П.А. Ойунского (Республика Саха/Якутия) играет сокращенную версию спектакля «Кудангса Великий». Перевода нет, нет кулис, воет ветер, а отвлечься невозможно. Когда главный герой, схватив волшебный меч, начинает гоняться за назойливой мухой — все заканчивается печально и смешно.

А может, будущее и будет за уличными представлениями? Как шутили камаловцы во время показа альметьевского театра «Легкие крылья», им следует внимательнее изучить опыт коллег — вот начнется ремонт и придется играть на Кабане.

Якутия стала главным гостем на фестивале, который проходил параллельно с днями этой республики в Татарстане — в Казань приехали не только актеры, художники, музыканты, но и чиновники. Отчаянно, кстати, не хватало андеграундной культуры — про панк-рокеров из Саха пишут американские сайты вроде Pitchfork, но, вероятно, трудно представить их в череде событий между медиа-шоу на огромной урасе и речами о дружбе народов.

От Ходжи — к директору химкомбината

Нет, не хочется приторных сказок. Хочется широкоформатных битв, чтобы дух захватывало — и хочется разговора о современности. Как у вас живут? Как решают те же проблемы, что у нас? Обращаясь к реальности, театры выбирают либо суровое прошлое — либо прогорклое настоящее.

К примеру, выигравший только что гран-при на фестивале в Челнах спектакль Альметьевского драматического театра «Королевство кривых» — очень конкурсный проект. Антон Федоров берет классическое детское произведение послевоенной эпохи, в котором Виталий Губарев осуждает фашизм, переносит его в атмосферу советского университета 1929 года — и вот уже Оля ищет не Гурда, а Диму Варламова (практически Варлама Шаламова), который слишком громко говорил о своих открытиях.

У каждого актера — роль-оммаж персонажу из первоисточника, вроде профессора Йагупопа. В углу — фигура Сталина, зеркало показывает не просто правду, а суровое будущее. А Оля сгинет, так и не добившись справедливости. Просто пособие для учебника «Юный критик» — дети, разберите спектакль: тема, лейтмотивы, звук (музыка Софьи Губайдулиной), свет, костюм, цитаты… В этом пиршестве современной театральности немного не хватает эмоций и воздуха — поэтому актуальному, к сожалению, спектаклю об эпохе репрессий не получается сочувствовать в полной мере: реальность выглядит ужаснее и искуснее. А читали ли школьники Губарева? Смотрели ли фильм? Вероятно, они больше сидят в телеграм-каналах, о вреде которых им говорят в школах.

Башкирский академический театр драмы имени М. Гафури поступает схожим образом: берет пьесу о богатом нелюбимом женихе и бедной девушке, выстраивает на сцене химический комбинат, злодея превращает в директора, а работников наряжает в противогазы. Эпичность постановки несколько проигрывает тексту, но любопытен один момент: на свадьбе герои проходят через череду древних обрядов. Когда в борьбе на поясах выиграет возлюбленный девушки, директор с ходу меняет правила: он не показал в начале боя лицо — значит, не может стать победителем.

Неожиданно башкирская работа пересекается с туркменской. Треть спектаклей можно было просмотреть на компьютере, заплатив 50 рублей на сайте Камаловского. Я выбрал «Махтумкули» Национального драмтеатра Туркменистана имени А. Арслана. Это история поэта XVIII века Махтумкули Фраги. Он, кстати, хотел жениться на девушке по имени Менгли, но ее выдали замуж за другого человека, его семья смогла заплатить требуемый калым. Статус этого человека в Туркменистане велик — к примеру, в 2001 — 2009 годах месяц май назывался «Махтумкули».

Про подобное в спектакле не говорят. Это неспешное повествование, в котором все восхищаются талантом стихотворца, интересна эпизодом, когда он оказывается на приеме у местного шаха — и даже он принимает философские и дерзкие стихи Махтумкули лучше, чем приторные речи придворных рифмоплетов.

С другой стороны, изучая спектакль из закрытого Туркменистана, так и ищешь в этом хоть какие-то намеки на культ власти и общую нелегкую ситуацию в бывшей союзной республике. Не так много на «Наурузе» спектаклей, которые напрямую говорят о настоящем. Поэтому с таким восторгом критики принимают дилогию «Хуш, авылым» Айдара Заббарова в Камаловском, отмечая, что использование историй простых людей — это золотая жила.

Хочется простых вдохновляющих повестей о большой России.