Центральная Азия: от империй к независимости. История, которую стоит знать

«Я был неудовлетворен советологической литературой»

Адиб Халид — один из ведущих специалистов по Центральной Азии, чьи работы раскрывают тонкие и порой малоизвестные аспекты исторического и культурного развития региона. С 1993 года он преподавал в Карлетон-колледже, стал автором ряда значительных исследований, и вот теперь выпустил новую книгу «Центральная Азия. От века империй до наших дней».

Его путь в эту тему был не таким очевидным. В начале 1980-х, когда Халид поступал в аспирантуру, никто не мог бы предположить, что скоро Советский Союз развалится, а архивы откроются. История региона тогда была малоизученной, особенно в западных научных кругах. Советологическая литература, которая существовала на тот момент, представляла Центральную Азию лишь как жертвенную территорию, чьи народы были просто под давлением империй и коммунистов. Халид же чувствовал, что этого недостаточно, чтобы понять регион. В интервью изданию Political Reflection он вспоминает:

Я был неудовлетворен советологической литературой. Она описывала мусульман Центральной Азии как жертв той же империи и тех же коммунистов, но не имела представления о самой сути ислама и не пыталась проводить сравнительный анализ.

В это время, в конце 1980-х, Халид начал работать над диссертацией по мусульманскому модернизму. Это было мировое явление, которое возникло в ответ на европейскую экспансию и колониализм. В Центральной Азии этот процесс был совсем другим, и Халид решил исследовать его глубже. Для него стало очевидным, что мусульманский модернизм в России и Центральной Азии был мало изучен. Это открытие стало основой его первой книги.

После распада Советского Союза и вскоре после событий 11 сентября Халид переключился на более современные исследования, а именно на последствия исламской политики в Центральной Азии. Его второй большой проект был связан с тем, чтобы разобраться, как Центральная Азия пережила переход от советской секулярности к исламскому возрождению. В тот момент, когда на экранах телевизоров начали регулярно показывать новости о потенциальной угрозе превращения Узбекистана в следующий Афганистан, Халид понял, что необходимо скорректировать свое внимание.

Это реальный мир событий 11 сентября заставил меня выйти из зоны комфорта исследователя, работающего с материалами 1865–1930 годов, и погрузиться в более современную историю.

Широкий взгляд на Центральную Азию

Книга «Центральная Азия. От века империй до наших дней» не просто синтезирует все его предыдущие исследования, но и пытается взглянуть на Центральную Азию более широко. Это своего рода культурный и исторический обзор региона, который проливает свет на то, как Центральная Азия прошла путь от имперской эпохи до сегодняшних дней. В своем подходе Халид отказывается от привычных и часто упрощенных взглядов, утверждая, что для региона характерна не просто цепь империй и революций, а более сложные культурные трансформации и движения идентичности.

Однако, несмотря на все важные исторические перемены, Халид не перестает обращать внимание на постоянное влияние Советского Союза и его структур в Центральной Азии. После перестройки, когда в публичной сфере вновь появляется религия, ислам возвращается в общественное сознание. Но, как отмечает ученый, это не просто возврат к прошлому.

Во многом ислам в Центральной Азии стал важным маркером национальной идентичности.

Книга Адиба Халида «Центральная Азия. От века империй до наших дней» — это не только исторический труд, но и настоящий путеводитель по трагическим и важным событиям, которые сформировали современную реальность региона. Халид создает картину, где история этой части мира выходит далеко за пределы привычных стереотипов. Центральная Азия, представляемая как степи с кочевниками и древними минаретами, в понимании автора становится объектом сложнейших геополитических изменений, в центре которых стоят не только местные народности, но и мировые державы.

Первый сюрприз, который ждет читателя в книге Халида, — это его трактовка центральноазиатской истории. Книга не начинается с романтизированных образов Великого Шелкового пути, как это часто бывает в популярной литературе. Халид категорически отвергает миф об «удаленности» и «неподвластности» Центральной Азии мировой истории. Он утверждает, что региона не существует как такового вне связи с внешними империями — Россией, Китаем, Британией и позже Советским Союзом. Его подход к трактовке завоеваний — не как к случайным эпизодам, а как к катализатору политических и культурных трансформаций, которые кардинально изменили судьбу этих народов.

Влияние России и Китая

Особое внимание автор уделяет роли двух великих держав — России и Китая, которые до конца XIX века разделили Центральную Азию. Россия, сначала через Казахские степи, затем через Среднюю Азию, принесла в регион свои экономические и политические модели. Халид описывает, как русский империализм не только не вытеснил местные традиции, но и адаптировал их, став частью культурного контекста. В свою очередь, Китай, расширяя свою власть в Синьцзяне, изменил политический ландшафт, установив тесные связи с Центральной Азией, в частности через торговлю и миграцию. Интересно, что до 1962 года, когда границы были закрыты, происходил интенсивный обмен людьми и идеями между Китаем и Советской Средней Азией. Политические интеллигенты из Синьцзяна учились в Ташкенте, и наоборот, сотни людей переходили границу, чтобы получить экономические выгоды от более либеральных условий в одной из империй.

После распада СССР, по мнению Халида, Центральная Азия столкнулась с проблемами, которые прежде казались невозможными. На фоне экономического кризиса и политической нестабильности в бывших советских республиках возникли новые вызовы: нестабильность, авторитаризм, а также попытки интеграции в международную систему. Однако, несмотря на эти трудности, Халид утверждает, что советское наследие было скорее благом, чем проклятием для независимых республик. Внешнеэкономическая инфраструктура и образовательная система, оставшаяся после распада Союза, помогла новым государствам адаптироваться к изменившимся условиям. Это наследие, по мнению Халида, стало важным стабилизирующим фактором в политике постсоветских стран.

Однако автор не ограничивается только политическим анализом. Он уделяет внимание тому, как ислам в Центральной Азии стал важной частью местной идентичности, иногда становясь объектом репрессий со стороны властей. Халид поднимает серьезные вопросы безопасности, которые касаются борьбы с исламским экстремизмом, например, действиями Исламского движения Узбекистана (ИДУ, деятельность этой организации запрещена на территории РФ), которое пыталось свергнуть светский режим Ислама Каримова. В свете таких угроз страны региона приняли участие в «Глобальной войне с терроризмом» после событий 11 сентября 2001 года, что еще больше усложнило местную геополитику.

Один из самых тревожных моментов книги — это обсуждение политики Китая в отношении уйгуров в Синьцзяне, которая, по мнению Халида, представляет собой современный «культурный геноцид». Он приводит данные о массовых репрессиях, насильственной ассимиляции и создании политических лагерей для уйгуров, что делает ситуацию в Синьцзяне все более похожей на сталинские депортации. Халид замечает, что Китай использует «высокие технологии» не только для контроля, но и как средство давления на инакомыслящих. Это ставит Китай в ряды стран, где «высокотехнологичный тоталитаризм» превращается в реальную угрозу свободам человека.

Бурхан Шахиди — последний губернатор Синьцзяна

История Восточно-Туркестанской республики (ВТР) — это история противоречий, надежд и падений. В ее эпицентре — имя Бурхана Шахиди, фигуры, которая сыграла ключевую роль в переходный момент для Синьцзяна, когда эта территория оказалась на перепутье между Китайской Республикой и советской моделью социализма. Адиб Халид в своей книге «Центральная Азия» подробно описывает судьбу Шахиди, начиная с его татарского происхождения и заканчивая назначением на пост губернатора Синьцзяна в 1949 году, накануне «мирного освобождения» провинции китайскими коммунистами.

Шахиди был неординарной личностью. Он родился в татарской деревне Аксу в 1912 году. С ранних лет Шахиди оказался в центре событий, определивших судьбу не только его собственной жизни, но и целого региона. В 18 лет он приехал в Синьцзян, устроившись на работу бухгалтером в татарской фирме. Затем начал карьеру на государственной службе, стал переводчиком у местного чиновника и позже работал в дипломатической сфере. Даже был в должности торгового агента в Германии. За годы работы в правительстве Синьцзяна Шахиди сталкивался с политическими репрессиями, попадал в тюрьму, но снова возвращался в политическую жизнь.

«Шахиди был фигурой иного рода», — отмечает Халид, подчеркивая, что его карьера, хотя и связана со многими правительственными интригами и манипуляциями, позволила ему обрести гибкость и стратегическую мудрость, необходимую для управления такой проблемной территорией, как Синьцзян в 1949 году. Это был человек, который умел лавировать между интересами разных политических игроков, от китайцев до советских.

Момент, когда Шахиди был назначен губернатором Синьцзяна, оказался решающим не только для него лично, но и для всей Восточно-Туркестанской республики. В 1949 году, когда Китай переживал политическую катастрофу — Гоминьдан отступал, а коммунисты готовились к победе, положение ВТР стало крайне шатким. Сталин, который ранее поддерживал Восточный Туркестан в надежде на заключение соглашений с Гоминьданом, теперь уже не видел в республике особой ценности.

Вопрос о судьбе Синьцзяна решался в Москве и Пекине, и именно в этих играх Бурхан Шахиди стал фигурой, через которую Китай попытался наладить отношения с местными силами, которые еще не перешли под влияние Коммунистической партии Китая (КПК). По словам Халида, назначение Шахиди было последней, отчаянной попыткой Гоминьдана наладить отношения с Советами. Но Шахиди был назначен не только для того, чтобы урегулировать внутренние конфликты, но и для того, чтобы оттянуть момент, когда Синьцзян окажется под контролем китайских коммунистов.

Под руководством Бурхана Шахиди начались «мирные» преобразования, которые, как выяснилось, оказались не такими уж мирными. Синьцзян был в числе последних провинций, где еще до того, как коммунисты взяли власть в Пекине, началась реорганизация местного управления. Шахиди, как последний губернатор Синьцзяна в составе Гоминьдана, пытался удержать старую структуру, хотя и осознавал, что шансов у него мало.

Решение вопроса с ВТР приобрело трагический оборот, когда в 1949 году делегация Восточного Туркестана, которая отправилась в Пекин на встречу с представителями КПК, загадочным образом исчезла. Шахиди и другие лидеры ВТР должны были участвовать в консультировании, но их самолет потерпел крушение недалеко от Иркутска, и все члены делегации погибли. Это исчезновение, как утверждает Халид, «стало слишком удобным для всех сторон». Тайна катастрофы до сих пор не раскрыта, и вопрос о том, кто стоял за этим трагическим инцидентом, остается открытым.

«Некоторые авторы утверждают, что делегация была арестована и заключена под стражу», — пишет Халид, добавляя, что ученые недавно стали высказывать предположения о возможной причастности Сталина. Это был момент, когда Советский Союз уже не видел ВТР в качестве полезного партнера, и катастрофа стала не только личной трагедией, но и символом утраты независимости для всего региона.

После гибели большинства лидеров ВТР Шахиди оказался единственным, кто смог сохранить свою политическую карьеру в новых условиях. Он стал председателем провинциального народного правительства, которое в 1950 году уже было под контролем китайских коммунистов. Однако его роль осталась в значительной степени номинальной — он оставался в тени ханьских чиновников, которые доминировали в партийной и государственной структуре. Халид подчеркивает, что, несмотря на высокие посты, Шахиди и другие мусульманские лидеры ВТР не имели реальной власти в своем регионе. Ханьцы, которые составили большинство в КПК, контролировали местные органы власти и военные структуры. Политика, проводимая в Синьцзяне после «мирного освобождения», заключалась в интеграции региона в Китай при ослаблении влияния Советского Союза.

После того как Мао и Сталин договорились о судьбе Синьцзяна, ВТР официально прекратила свое существование. Противостояние между китайскими и советскими интересами в регионе завершилось победой КПК. В 1950 году началась реорганизация территории, включая заселение ханьцами, которые, по задумке центральной власти, должны были стать основой для укрепления китайского контроля над Синьцзяном. Для Шахиди это был конец его политической карьеры: он ушел в тень, а новый порядок становился все более жестким и интегрированным в структуру Китая. Синьцзян, который когда-то был центром национальной автономии и борьбы за независимость, теперь стал неотъемлемой частью коммунистического Китая.

От исторических уроков к современности

В заключении своей работы Халид рассматривает вопросы, которые сегодня стоят перед Центральной Азией. Как будут развиваться отношения между Россией, Китаем и США? Что ждет государства региона, если они не смогут решить проблемы с коррупцией и авторитаризмом? И, наконец, как быть с продолжающимся угнетением мусульманских меньшинств в Китае? Эти вопросы лежат в основе политической динамики региона, и Халид, несмотря на свою глубокую привязанность к истории, не оставляет их без внимания.

«Центральная Азия. От века империй до наших дней» — это не просто история региона, это анализ глобальных процессов, которые находят свое отражение в жизни каждого его жителя. Книга Халида — ценный ресурс для всех, кто стремится понять, как история и политика могут формировать судьбы целых народов.

Издательство: «Альпина нон-фикшн»
Перевод: Анна Попова
Количество страниц: 560
Год: 2024
Возрастное ограничение: 12+

Екатерина Петрова — литературный обозреватель интернет-газеты «Реальное время», автор телеграм-канала «Булочки с маком» и основательница первого книжного онлайн-клуба по подписке «Макулатура».