Я — татарин, но могу побыть и башкиром: о Ризаэтдине Фахретдине и не только

Уроженец татарской деревни Кичучат (современный Альметьевский район РТ) Ризаэтдин Фахретдин не нуждатеся в особом представлении. Это просветитель-энциклопедист, литератор, редактор, религиозный деятель. Родился и учился в татарских деревнях Самарской губернии, потом жил в Уфе, потом — в Оренбурге, потом опять в Уфе.

Самый главный итог жизни Ризы Фахретдина — это знаменитый свод «Асар» с биографическими сведениями о многих религиозных деятелях Волго-Уральского региона. Риза-казый не разделял их по этническому признаку. Для ученого были одинаково дороги биографии и имамов из Заказанья, и из далекого Зауралья. Как и «Асар», все произведения Фахретдина — повести и педагогические наставления — были адресованы широкой тюркской аудитории.

На долгие годы судьба связала бывшего татарского имама из Бугульминского уезда с Уфой — городским центром Уфимской губернии, а потом уже столицей Башкирской АССР. Ризаэтдин Фахретдин сначала служил судьей (казыем) Оренбургского магометанского духовного собрания, а в советские годы был назначен на должность муфтия этого же учреждения.

С конца 80-х годов XX века разгорелась нешуточная борьба за интеллектуальное наследие Р. Фахретдина, которого называют и татарским, и башкирским просветителем. В Уфе еще на закате советской эпохи наметилась тенденция по изменению национальности этого известного деятеля науки и литературы. Например, в 1988 году встречались вот такие конструкции: «В своей автобиографии ученый ясно указывает на то, что по своей национальности он — башкир». И тут же автор этого опуса Р.З. Шакуров спешил пояснить, что опирался он в своем смелом высказывании на паспорт 1906 года, выданный Р. Фахретдинову волостным старшиной Бугульминского уезда. Для неискушенного читателя нужно пояснить, что до революции в паспортах указывали не национальность, а вероисповедание и сословную принадлежность человека. Иными словами, какой он веры и какого он сословия. В Российской империи эти социальные признаки имели куда более важное значение, нежели этническое происхождение верноподданного.

В дореволюционном паспорте Р. Фахретдина в графе звание, действительно, было указано не крестьянин, а башкирец д. Кичучатовой. Кстати, исконно татарской деревни. Хотя в сословном отношении почти все татарские деревни Бугульминского уезда были очень пестрыми. Например, в 1900 году в Альметьево проживали государственные крестьяне, башкиры и тептяри. Аналогичной была ситуация и в родной деревне Р. Фахретдина в Кичучатово. Таким образом, подобные вольности, допускаемые при интерпретации документов, представляются лишь попыткой фальсификации истории. Например, в паспорте Р. Фахретдина, выданном в той же Варваринской волости 17 марта 1912 года, его звание так же указано как башкир д. Кичучатовой Бугульминского уезда. Но сословное звание мы никак не можем приравнять к национальности человека, так же как не может быть людей крестьянской или мещанской национальности.

Другое дело, что сам Р. Фахретдин, очевидно, не придавал большого значения национальному вопросу, он идентифицировал себя прежде всего как мусульманина. Как и многие дореволюционные татарские деятели литературы и науки, ученый отличался особым мировоззрением. В его картине мира центральное место занимала тюркская культура во всем ее многообразии.

Но, безусловно, Р. Фахретдин интересовался историей своей семьи, собственным происхождением, составил шэджере рода и выяснил, что его дальние предки прибыли в Бугульминский край из Горной стороны, из деревни Шырдан (современный Зеленодольский район РТ). Символично, что в соседней деревне Малый Шырдан родился другой татарский просветитель — Каюм Насыри.

Риза Фахретдин интересовался историей татар и других тюркских народов. Например, в редактируемом им оренбургском журнале «Шура» были опубликованы первые статьи об истории этнических башкир. Кстати, сделал это земляк Фахретдина — альметьевский мулла Хади Атласи. В 1913 году в нескольких номерах вышли две его статьи о башкирах. Стоит подчеркнуть, что рассуждал он не о сословии башкирцев, а об этнических башкирах. Любопытные размышления историка провоцировали дальнейшие научные поиски по истории и культуре башкир. Так, историк Заки Валиди, выпустивший в 1912 году в Казани свою первую книгу «История тюрков и татар», уже после публикаций Х. Атласи, также в журнале «Шура» в 1913 году представил статью об этнографии бурзянских башкир. Вообще в начале ХХ века журнал «Шура», редактируемый Р. Фахретдином, стал первой тюркоязычной научной площадкой, где стали публиковаться труды по истории и культуре башкирского народа.

Конечно, тогда никто не мог предположить, что таким образом формируется башкирское национальное самосознание и появляются новые культурные ориентиры, а вместе с тем и политические амбиции. Именно Заки Валиди, еще в 1912 году не решившийся вынести этноним «башкиры» даже в название своей книги и скромно обозначивший ее как «История тюрков и татар», впоследствии решил провозгласить Башкурдистан.

Впрочем, сам Ризаэтдин Фахретдин сохранил дореволюционные установки и в 1920—1930-е годы. Он остался в стороне от татаро-башкирского культурного размежевания, инициированного революционной властью.

Но новая национальная карта бывшей Российской империи, с советскими автономиями, актуализировала вопросы, связанные с титульными нациями. Вместе с административными границами необходимо было огородить новые области собственными историями, алфавитами и грамматиками, литературой и т. д.

Сын Р. Фахретдина — Габдрахман активно участвовал в создании советской башкирской культуры. В разные годы он работал в редакциях газеты «Башкурдистан хокумате теле», «Башкурдстан», в 1921—1922 годах был инспектором, членом правления Башкирского научного общества. Именно в этот период была опубликована его книга «Башкурт тарихы» («История башкир»), написанная в соавторстве с С. Мирясовым. Различные государственные органы власти Башкирии часто привлекали Г. Фахретдинова как переводчика. Кроме того, он был автором многих учебников для национальных школ БАССР (по географии, истории и др.). В какой-то степени Габдрахман Ризаэтдинович продолжал просветительское дело своего отца. Конечно, у приближенного к властям БАССР ученого в личном деле в графе национальность было указано «башкир». Впрочем, новая национальность все равно не спасла Габдрахмана от маховика репрессий.

Таким образом, несомненно то, что татарская семья Фахретдиновых внесла значительный вклад в развитие башкирской культуры. И это является закономерным следствием их уважительного отношения к соседнему народу. А когда в приоритете было звание «советский гражданин», некоторые из потомков Р. Фахретдина в зависиомости от обстоятельств записывались башкирами. Вероятно, определялось это исключительно их географическим местоположением (казанские были татарами, уфимские — башкирами). Но такое легковесное отношение к своему происхождению сегодня наводит тень на память знаменитого основателя династии и порождает различные спекуляции на этнические темы. И это самое грустное, ведь не к такому финалу стремился выдающийся просветитель Ризаэтдин Фахретдин.