Рашид Нуруллин: «Уходя, я оставил Зиганшина в долгу»
Оказавшийся на скамье подсудимых экс-начальник ГИСУ РТ намерен доказать, что в растрате виноват его преемник
Продолжился допрос свидетелей по делу экс-начальника Главного инвестиционно-строительного управления РТ и бывшего замглавы Минстроя РТ Рашида Нуруллина, которому инкриминируют 200-миллионную переплату за берегоукрепительные работы, проводившиеся ПСО «Казань» в преддверии Универсиады. Ранее Нуруллин заявил в суде, что переплаты не было, а ПСО добросовестно выполнило весь оплаченный объем работ. А сегодня в суд был вызван один из самых важных свидетелей — преемник Нуруллина, действующий руководитель ГИСУ РТ Марат Айзатуллин, и он явился, но у занятого чиновника не хватило времени, чтобы дождаться, когда у суда дойдет до него очередь. Несмотря на то, что Айзатуллин так и не был допрошен, прозвучавшего в судебном заседании было вполне достаточно, чтобы понять: подсудимый не намерен отвечать за перерасход бюджетных средств в одиночку. Подробности процесса — в материале «Реального времени».
Вся закавыка — в уведомительном порядке
Первой суд допросил главного специалиста сметного отдела казанского филиала ФАУ «Главгосэкспертиза» Татьяну Петрову, которая в 2012 году во время отпуска своей начальницы Марины Покшиной (ее суд допросил накануне) готовила замечания по определению сметной стоимости берегоукрепления на озере Средний Кабан и реке Казанке от моста Миллениум до третьей транспортной дамбы. Положительное заключение было выдано Покшиной 1 ноября 2013 года, когда Рашид Нуруллин уже не работал в ГИСУ РТ — он уволился в сентябре.
Поинтересовавшись у свидетельницы ее ролью в оценке качества сметной документации на объект, общая переплата за который, по версии обвинения, составляет 216,6 млн рублей, гособвинитель Степан Спиридонов стал выяснять, какие именно замечания по смете возникли у Петровой. Она пояснила, что были неправильно применены — завышены расценки на некоторые виды работ.
— Замечания были устранены? — уточнил Спиридонов.
— Частично… Они не отработали, потому что потом появились новые замечания…
— А когда были начаты работы по этому объекту, вы не знаете? — переключился на другой важный момент Спиридонов.
— Вы хотите сказать, что они уже в процессе работ передали проект на экспертизу? — поняла ход мыслей старшего помощника прокурора Вахитовского района свидетельница и постаралась побыстрее снять с себя ответственность, указав на то, что по закону заказчик не вправе начать работы до получения положительного заключения экспертизы и получения разрешения на строительство, и если работы уже идут, в его обязанности входит уведомить экспертов об этом — а не уведомил, значит, эксперты о нарушении и не знают.
И когда суд предоставил возможность задать вопросы свидетельнице подсудимому, Рашид Нуруллин обратил внимание именно на это:
— Вы в своих показаниях неоднократно делали ссылку на законодательство РФ — о том, что законодательство запрещает проводить экспертизу строящихся объектов. Если сейчас доподлинно известно, что в момент проведения экспертизы строительство уже велось, это заключение является законным.
Помявшись, Петрова согласилась:
— Незаконно.
Что делать, если превысили смету — вопрос не риторический
— Хорошо, — продолжил Рашид Нуруллин. — Весной 2012 года управление Главгосэкспертизы выпустило два отрицательных заключения — по проекту и по его сметной стоимости. Мог ли я как руководитель [учреждения-]заказчика пользоваться этими заключениями в работе?
— Как вы с ними пойдете [за разрешением на строительство]?.. — опешила свидетельница.
— Всегда ли в вашей практике смета, прошедшая экспертизу, тождественно равняется стоимости выполненных по факту работ? — продолжил Нуруллин наступление в подчеркнуто-математическом стиле, намекая, что по ходу строительства зачастую возникают непредвиденные расходы и в смету приходится вносить коррективы.
Петрова попыталась отбиться от неудобного вопроса, указав, что в своей работе руководствуется исключительно действующими нормативами, но Рашид Нуруллин не остановился:
— Скажите, что обычно делает заказчик, если вдруг при производстве работ они не умещаются в смету?.. Свидетельница пояснила, что заказчик вправе перераспределить утвержденную по смете сумму, либо обратиться за повторной экспертизой.
— И последний вопрос — имел ли право заказчик принимать акт выполненных работ на сумму большую, чем указано в заключении экспертизы? — аккуратно заложил в протокол судебного заседания мину замедленного действия подсудимый.
— Поясните, — не понял опытного строителя судья Алмаз Мухаметшин.
— В соответствии с законодательством, пределы суммы, которую может потратить заказчик, регламентируются как раз экспертизой. В нашем случае произошло следующее: объект находился в режиме строительства и уже практически под его завершение — 1 ноября 2012 года — вышло заключение экспертизы. И сумма в заключении получилась меньше, чем в контракте. Она уменьшилась!
— Заказчик, подавая проект на экспертизу, этого [информации о том, что строительство уже идет] не отразил, а должен был..., — ожидаемо ответила Татьяна Петрова и судья закончил допрос:
— Больше нет вопросов. Спасибо. До свидания.
Работы, которых не было
Следующим вызвали свидетеля Айдара Муртазина, директора казанского ООО «СТУ» («Современные технологии управления»), который в 2001—2013 гг. работал в ГИСУ РТ, и к 2013 году занимал должность начальника производственного отдела. Его подчиненные и курировали производство ПСО «Казань» берегоукрепительных работ.
При допросе Муртазина представитель гособвинения Степан Спиридонов сосредоточился на вопросах, касающихся разрешительных документов, — стал выяснять, когда и на основании чего они были получены на объекты берегоукрепления.
— Заключения экспертиз [на начало работ] положительные? — задал он вопрос с подвохом.
— Да, были, — не отступил Муртазин.
— Вы уверены? — намекнул Спиридонов на очевидное противоречие между показаниями свидетеля и тем, что ранее прозвучало в судебном заседании.
— Без положительной экспертизы разрешения на строительство не дадут, — ушел тот от прямого ответа.
— До вашего сведения доводилось, что по этим объектам имелись отрицательные заключения [Госэкспертизы]? — продолжал настаивать гособвинитель.
— Этого я не слышал, — упорствовал Муртазин.
И гособвинитель перешел к выяснению другого деликатного вопроса — об актах приемки работ по берегоукреплению, которые давал начальнику производственного отдела подписывать руководитель ГИСУ, о содержавшихся в них цифрах и обнаруженных Счетной палатой РТ в документации объектов, недостающих метрах берегоукрепительных сооружений и уплаченных за них лишних суммах.
— Я документы не видел, я только в прессе об этом читал, — поспешил дистанцироваться от проблемы перерасхода средств свидетель. Но Степанов попросил суд огласить показания, которые тот давал на следствии: «Нуруллин дал подписать акты КС-2 по объекту, хотя работы не были выполнены в тех объемах, которые были указаны в этих актах…».
Куда пропали «минусовые» акты
Казалось, что свидетельские показания Айдара Муртазина железно подкрепили выводы обвинения о совершенном Рашидом Нуруллиным преступлении, однако едва ему дали слово, как ситуация развернулась на 180 градусов. Подсудимый выяснил, что его экс-подчиненный уволился из ГИСУ в сентябре 2016 года и уточнил, что никакой претензионной работы по контракту, заключенному ГИСУ с ПСО «Казань» на берегоукрепительные работы, ни с той, ни с другой стороны не проводилось. Потом прояснил, что эти работы проводились в два этапа — до и после получения замечаний, но ГИСУ работы второго этапа не оплачивало. Единственная, итоговая приемка завершенных строительством объектов состоялась в 2015 году, и в ней участвовало БТИ. И в итоге подвел Муртазина к логическому выводу:
— Протяженность берегоукрепительных сооружений подтверждается БТИ. Я считаю, не было ущерба…
Уточнив, что ассигнования из федерального бюджета на берегоукрепление были перечислены сполна, Нуруллин задал наводящий вопрос:
— Может ли быть произведена оплата подрядчику по заявке, которая не подписана руководителем ГИСУ или его уполномоченным человеком?
— Нет, руководитель должен обязательно подписать заявку.
— В мою бытность руководителем ГИСУ по этому контракту заплатили 621,6 миллиона рублей, а через два с половиной месяца после моего ухода, в декабре 2012 года ГИСУ оплатило 267,8 миллиона рублей, то есть все сто процентов по контракту. Вам известно об этом?
— Да.…
— Скажите, пожалуйста, на каком основании — это была оплата за выполненные работы или аванс?
— За выполненные работы.
— А не могли бы вы расшифровать, что такое оплата за выполненные работы?
— Ну..., после выполнения подрядчиком определенных видов работ составляется по определенной форме акт КС-2, КС-3, который заказчиком должен быть проверен, и он направляется на оплату…
— Вот подрядчик в октябре — декабре 2012 года получил 600 миллионов. Правильно я понял, что он, получив эти 600 миллионов, сначала выполнил весь контракт, защитил [смету] в ГИСУ на 900 миллионов и только потом ему заплатили оставшиеся деньги? Это факт? То есть фактически подрядчик сделал выполнение — 889 миллионов рублей, — имея оплаченный 621 миллион — это так?
— Так.…
— Теперь по Миллениуму (работы по берегоукреплению берега Казанки от моста Миллениум до третьей транспортной дамбы, — прим. ред.). Сумма, оплаченная мной, составляет 298 миллионов рублей при общей сумме оплаты 530, — продолжил подводить базу под утверждение, что не на нем лежит ответственность за переплату ПСО Рашид Нуруллин. — То есть я заплатил округленно 300 миллионов рублей, а по заключению экспертизы, которая вышла уже после моего увольнения с 1 ноября 2013 года, стоимость этого объекта составляла 410 миллионов рублей. То есть я по этому объекту заплатил на 110 миллионов рублей меньше, чем утверждалось по заключению экспертизы. Объясните мне, пожалуйста, на каком основании ГИСУ, имея вот это заключение экспертизы по этим объектам, в конце 2013 года заплатило оставшиеся 232 миллиона подрядчику? Объясните, пожалуйста!..
Потом подсудимый напомнил, что в эксплуатацию благоустроенные берега Кабана и Казанки принимались гораздо позже — в 2016 году. К тому времени картина благоустройства кардинально изменилась, благодаря выросшим на берегах за три с половиной года, прошедшие с 2013-го:
— Скажите, пожалуйста, имея заключение на 4 776 метров [берега], с которого все начиналось, можно было сдать в эксплуатацию 4 061 метр. Вот тогда заказчику и понадобилось новое заключение экспертизы.…
А в заключение Рашид Нуруллин взорвал заготовленную заранее бомбу — сообщил суду, что осенью 2012 года, когда надо было сделать все, чтобы успеть к следующему лету благоустроить берег Кабана и Казанки и не опростоволоситься перед участниками и гостями Универсиады, его подчиненный Айдар Муртазин подписал не только акты о приемке всего объема работ у ПСО «Казань», но и другие акты на те же работы — за минусом невыполненных на тот момент объемов. Именно вторые, «минусовые» акты подписал Равиль Зиганшин. И их, уходя с руководящей должности, Нуруллин подшил в соответствующие папки. В результате ПСО получило деньги сполна, но значительная часть суммы не была «закрыта» актами — за нее еще предстояло отчитаться, без этого объекты в эксплуатацию никто бы не принял, а деньги потребовали бы вернуть в казначейство.
— Таким образом, в деле должны быть «минусовые» акты, подписанные вами, Айрат Гумерович, — обратился экс-начальник ГИСУ к бывшему подчиненному. — Уходя, я оставил Зиганшина в долгу… А сегодня в деле все акты подписаны Хайруллиным (преемник Муртазина). — Скажите, пожалуйста, что это означает?
А затем он обратился к суду и почти открыто указал на то, что если и следует кого-то судить за перерасход бюджетных средств, то не его. А его преемника, которого суду еще только предстоит допросить:
— Значит, получается, что эти мои акты изъяли и подписали заново, вот что получается! Понимаете, я уже больше не мог контролировать ситуацию.
Однако к этому моменту суд уже не мог приступить к допросу Марата Айзатуллина, поскольку тот уехал.