Валерий Афанасьев: «Раз в два-три года я «Войну и мир» перечитываю»
Интервью с российским актером Валерием Афанасьевым в рамках гастролей Малого театра в Казани
В Казани завершились гастроли Малого театра. Один из старейших театров России уже посетил челнинские «Мастеровые» и альметьевский ДК «Нефтьче», в Камаловском показал «Пиковую даму» Пушкина и «На всякого мудреца довольно простоты» Островского. Роль Крутицкого в этой постановке исполняет советский и российский актер театра и кино Валерий Афанасьев, который служит здесь с 2017 года. Звезда кинематографа, один из главных экранных генералов, артист в первую очередь остается верным театру, о чем он поведал в интервью «Реальному времени».
«Для меня Малый театр как Мекка!»
— Валерий Алексеевич, расскажите, как вы попали в Малый театр?
— После «Театра на Юго-Западе» я ушел в театр Станиславского, где также работал с моим любимым режиссером Валерием Беляковичем, который пришел туда за мной. Мы поработали два года, потом пришел другой режиссер — мне было уже тесно в этих рамках. Это было совсем не мое. И так случилось, что мной заинтересовались… Видимо, за мной следили, в хорошем смысле. Юрий Мефодьевич Соломин видел меня на сцене или в кино. Хотя я никак о таком не думал. Мой брат родной, он «щепкинец», а я «щукинец».
Но для меня Малый театр — это как Мекка какая-то! Хотя я обожал и театр Вахтангова, хотел работать в нем. Но так получилось, что начал с театра имени Гоголя. Вдруг звонит заведующий труппой и говорит: «Мы хотели бы рассмотреть вопрос о вашем приходе в наш театр на встрече с Юрием Мефодьевичем». Я появился перед его очами. Мы с ним долго разговаривали, наверное, целый час. Он сказал: «Хорошо бы вы вошли в театр с ролью». Был спектакль «Царь Борис». Годунова там играл когда-то Виктор Иванович Коршунов, потом Василий Иванович Бочкарев. И я потихонечку начал учить, репетировать. Где-то в июне 2017 года мы показали это Юрию Мефодьевичу, он одобрил: «Все, работаем». А потом пошли и другие роли.
Так, в 2017 году я появился в стенах великого Малого театра. Для меня это было — не могу сказать, что сказка, понимаете? Но тем не менее, конечно, было много волнения, ответственности.
— А роль Крутицкого? Это ваша вторая роль в театре.
— Получилось, что Борис Владимирович Клюев заболел. Мне нужно было войти в спектакль. Эта роль — такой потрясающий кладезь! Крутицкого играл Игорь Ильинский, в театре Вахтангова его играл Николай Плотников. Словом, многие замечательные актеры. Я, в общем-то, выполнял рисунок, который уже был создан до меня, но что-то привнес свое. Например, все стихи произношу наизусть. Словно эти стихи в самом герое живут. Он же говорит: «Мы, бывало, все трагедии наизусть знали», — и так далее. При этом я немножко другой, конечно, нежели Виктор Иванович Коршунов или Борис Владимирович Клюев.
— Спектакль идет более 20 лет.
— Вы знаете, он ничего, держится, и зритель все время ходит. На Исторической сцене — полный аншлаг. У нас 2-3 состава, и все равно он держится. Сейчас пришел еще один новый исполнитель, женские роли обновились. Бывает и такое.
«Я, конечно, абсолютно не похож на Александра Николаевича»
— Островский, конечно, писал очень хорошо для актеров, его тексты удобны, чтобы произносить речи.
— Нет, понимаете, в чем дело. Просто надо немножко напрячься, по-актерски и по-человечески, и запомнить его речь, мелодичность. В этом есть что-то старорусское, Замоскворечье. Допустим, в «Последней жертве». Там купчики подгуляли и решают пойти к «источнику», так они называют кабак. «Уж что ж от него уклоняться? Тепло, покойно, учтивость необыкновенная. Потому и тянет, что я учтивость люблю. Как бы не было учтивости, меня туда калачом не заманишь». И продолжает: «Время к ночи, надо против сырости какие-нибудь меры принять аль нет-с?»
Грубо говоря, если вызубрить до запятой, то вы уловите мелодику этой речи. Она течет плавно, она действенна. Александр Николаевич как будто сам был актером. Да, он не был на сцене, но он это чувствовал, понимаете, у него по-актерски все очень выписано, все характеры, как будто сам находится на сцене.
— И вы сами его играли в фильме, который снимал театр.
— Мы ездили в Кинешму, я впервые был в его музее в Щелыково. Театр поручил мне его изобразить. Я, конечно, абсолютно не похож на Александра Николаевича. Ну что-то было в бороде, усах. Я в музее многое узнал. Он ведь был переводчиком, владел многими языками, много работал, его личная жизнь не была простой. Ему надо было постоянно сдавать новые пьесы, потому что была большая семья, которую надо было содержать.
Все не так просто, как у Маяковского: «Разжал уста, и сразу запел вдохновенный простак». Нет, сюжеты брались из жизни. Мы снимали куски из этих пьес. В Щелыково создавались «Снегурочка», «Волки и овцы», «На бойком месте». К примеру, снимали распутье, где встретились Счастливцев и Несчастливцев из «Леса». Здесь Снегурочка растаяла, и образовалось маленькое озерцо. Это для меня была очень «человеческая» работа.
— Говоря о классике, сейчас театры буквально молятся на Пушкинскую карту и одновременно проклинают ее. Но идет безумная гонка по продажам билетов.
— Честно, эту технику я не очень хорошо знаю, я слышал про это. Если это помогает школьнику ходить в театр — это же прекрасно. Другое дело, что люди на этом могут мошенничать. Вот это надо исключить. Когда я играю в «Горе от ума», в зале, по «Пушкинской карте» или нет, все время есть дети из старших классов. Сейчас молодежь мало читает, у них есть интернет и так далее, книжку не берут. Мои внуки тоже говорят: дедушка, я пойду «Игроков» у вас посмотрю, мы проходим. Или гоголевские «Женитьбу», «Ревизора», «Мертвые души».
— «Дедушка, перескажи»?
— Да, получается такая хрестоматия на сцене. Как в школе раньше были хрестоматии. А потом ты начинаешь читать книгу — а там все абсолютно другое. Но они говорят: лучше я посмотрю «Горе от ума» в театре, чем буду читать. Я сейчас преподаю, своим студентам дал для работы над образами «Тихий Дон» и «Войну и мир». И мне говорят: «Правильно сделал, хоть прочтут, хотя бы для работы». Я не раз в год, но раз в два-три года «Войну и мир» перечитываю. «Тихий дон» вообще моя любимая книга — потрясающая, великая!
Внезапная история про Казахстан
— В кино вы часто играете генералов. Но мне показалось, что также часто вы исполняете роли чиновников, больших государственных мужей.
— Что-то я и не помню такого. Может быть, каких-то крутых бизнесменов играю, как было в сериале «Нити судьбы». Но я сам к ним никакого отношения не имею.
— Получается, от противного играете.
— Получается. Мы же этих людей видим, сталкиваемся на бытовом уровне. Идешь куда-то за бумажкой, видишь чиновника мелкого масштаба. Или по телевизору. Мы можем наблюдать за ними, брать какие-то их черты. Но и чиновники разные бывают. Недавно я пришел к человеку, который занимается регистрацией. У меня студентка просрочила регистрацию, она из Казахстана, попала в больницу, сломала ногу, и она поэтому просрочила. Надо было спасать ситуацию. Я пришел в эту организацию, чтобы помочь ей зарегистрироваться, ко мне прекрасно отнеслись. Может быть, узнали, но тем не менее. Сказали: «Какие проблемы, заполните документы, и все». Ей сейчас надо домой ехать, скоро каникулы, надо сессию сдать. Я тому человеку благодарен.
— Что у вас происходит в сфере кино, в каких проектах участвуете?
— Только что прошел большой сериал «Свет в окне». Были какие-то пилоты, когда снимаешься и ждешь. Это проект на полный метр — история, связанная с оккупацией. Но пока в кино пауза. Я актер театра, прежде всего. Для меня театр — святое. Вот сейчас я отказался от того, чтобы ехать осенью на Кубань. Хорошая, большая роль, но не могу. Потому что начало сезона, а там выпуск нового спектакля, приходится жертвовать. Сейчас в театр очень сложно попасть. Я вот преподаю, а куда выпускников девать? Я их люблю, они мои любимые, но надо их устроить. А сейчас худруки своих студентов сами выпускают в разных вузах. Это сложно. Вы из Казани? Приходите за кулисы, увидимся, поздороваемся.