Зона для Мышкина и Рогожина
На форуме «Науруз» показали «Чернобыльского идиота»
На Международном образовательном форуме «Науруз», проходящем в эти дни в Казани, накануне дважды был показан спектакль колумбийского режиссера Алехандро Гонзалеса Пуче «Чернобыльский идиот», ставший хедлайнером форума. Подробности в материале «Реального времени».
В сочетании
Алехандро Гонзалес Пуче не чужд русской культуре, он получил образование в Москве, в одном из лучших театральных ВУЗов Европы — в ГИТИСе, окончив режиссерский факультет. Затем работал актером в «Школе драматического искусства под руководством Анатолия Васильева», отдав дань театральным практикам последнего. Алехандро живет в Колумбии, сейчас он, одновременно с постановками, занимается педагогической деятельностью, являясь профессором университета в колумбийском городе Кали. Казанцы знакомы с творчеством Алехандро Гонзалеса Пуче — несколько лет назад он поставил на сцене Камаловского театра спектакль по пьесе Кальдерона «Жизнь есть сон», и труппа Камаловского театра даже возила его на фестиваль в Колумбию.
Литературная основа «Чернобыльского идиота» — роман Федора Достоевского, фильм «Голос Чернобыля» по «Чернобыльской молитве» Светланы Алексиевич и бессмертный «Сталкер» Андрея Тарковского. Кроме этого, в текст вплетены реальные воспоминания очевидцев аварии на атомной станции в Чернобыле.
Если же говорить о сквозной ассоциативной драматургической линии «Чернобыльского идиота», она восходит к библейскому тексту — к Откровению Иоанна Богослова. Что может объединить пронизанный христианской символикой роман Достоевского и Чернобыль? Только цитата из восьмой главы Откровения Иоанна Богослова: «Третий Ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть реки и на источники вод. Имя сей звезде «полынь», и третья часть воды сделалась полынью, и много людей умерло от вод, потому что они стали горьки».
Когда на атомном реакторе Чернобыля случилась авария, как-то сразу вспомнилось это предсказание Иоанна Богослова, тут же перевели «полынь» на украинский, получился «Чернобыль». По сути, эта цитата, которая все же всплывает в финале спектакля, могла бы стать эпиграфом к нему.
Красота не спасет мир?
Спектакль Алехандро Гонзалеса Пуче — фантасмагория хотя бы уже потому, что, даже если мы абстрагируемся от фабулы, фантасмагорично «прорастание» текста Достоевского сквозь все словесные напластования прошлого и нынешнего веков. Первое появление князя Мышкина и Рогожина на дрезине, едущей в зону, это действительно не из романа Федора Михайловича, а скорее из «Сталкера» с некоторой долей примеси первой сцены из «Идиота» Някрошюса. Стоит напомнить: спектакль литовского режиссера казанцы посмотрели тоже благодаря «Наурузу».
Впрочем, сравнение со спектаклем Някрошюса — отнюдь не намек на заимствование, это всего лишь ассоциативный ряд, который делает глубже любое художественное произведение. Радетели за чистоту творчества Достоевского, конечно же, сделают режиссеру немало упреков. Действительно, он основательно внедрился в текст романа, изменив и некоторые сюжетные линии, и характеристики героев, все это сделано ради того, чтобы из Петербурга переселить их в чернобыльскую зону, в новые «предлагаемые обстоятельства».
Но Алехандро Гонзалес Пуче, и это очевидно, не ставил своей задачи точное воплощение романа Достоевского, персонажи великого русского писателя и сюжетные коллизии книги — это всего лишь повод. Поэтому, если принять правила игры, предложенные режиссером, переселение героев романа в чернобыльскую зону, где ходят двухголовые волки и растет метровая морковь, не будет восприниматься трагично.
Повод, чтобы напомнить о страшной трагедии прошлого века, когда атомная энергия, которую человек поставил на службу себе, неожиданно вырвалась из-под контроля и стала убийцей. Может ли при этом красота спасти мир? Не будем наивными.
«Чернобыльский идиот» идет без перерыва два с половиной часа, лаконизм сценографии (несколько вращающихся плоскостей) искупается видеоинсталляцией. Персонажи Достоевского перемешаны с персонажами фантастическими — жителями зоны. Впрочем, люди, живущие на зараженной радиацией земле, хотя и не о двух головах пока еще, но уже по определению фантастичны. И это рождает в спектакле некий саркастический пласт.
Для Мышкина, как и в романе, так и в спектакле, все происходящее нереально, реальны лишь его нравственные проблемы, для решения которых он, кажется, и пришел в этот мир. Рогожин так же одержим страстью, инфернальность Настасьи Филипповны, помноженная на темперамент красавицы-мулатки, исполняющей эту роль, зашкаливает, как и дозиметры в зоне. Правда, трудно разгадать, почему в первой части романа она разговаривает жестами. Когда над телом убитой Барашковой возникает ее голограмма, это не воспринимается мистически, а напоминает еще один научный эксперимент.
Чернобыль, эта павшая на Землю полынная звезда, схожая авария в Японии — одно неверное движение, и мир может превратиться в одну большую радиоактивную зону. И все это будет существовать рядом с рассуждениями о Боге, об истине, о красоте, которая спасет мир. Спасет ли? Теперь в это, похоже, уже никто не верит.
