«Счастлива, что могу внести лепту в покаяние за то, что натворили с Казанью предыдущие поколения»

Активная работа: над Казанью и над собой

— На сегодняшний день вы единственный в Татарстане архитектор-реставратор высшей квалификационной категории. Как получают такое звание?

— Для того чтобы получить это звание, необходимо иметь колоссальный багаж — представить не менее пяти реализованных проектов реставрации памятников федерального значения или объектов Всемирного наследия, либо памятников международного уровня. Среди моих достижений, которыми я особенно горжусь, — реконструкция Казанского кремля, Национального музея РТ, Татарского государственного театра драмы и комедии им. К. Тинчурина, Дома печати, реставрационные работы на острове-граде Свияжске, в Раифском монастыре, Старо-Татарской слободе и многие другие проекты.

— Что помогло вам осуществить все эти проекты и возглавить рейтинг профессионалов?

— Я считаю, что объективно я — просто «первая ласточка» и далеко не единственный архитектор-реставратор такого уровня в республике. Например, Рания Ринатовна Раимова — она достойна такой же категории, как и многие другие коллеги по цеху. Просто процесс аттестации достаточно длительный и трудоемкий. А вообще, в высшей категории я работаю уже давно, ведь только обладая этим статусом, можно быть научным руководителем проектов.

— Какой совет вы бы дали тем, кто только встает на профессиональный путь архитектора-реставратора?

— Хорошенько подумать, действительно ли вы хотите заниматься памятниками архитектуры, ведь этой работе придется отдавать всего себя. Когда я только открывала свою мастерскую и занималась реконструкцией Гостиного двора и Кремля, мне нужно было набирать кадры. В итоге коллектив получился практически на 100% женский, хотя мы очень хотели разбавить его мужчинами, чтобы нам не скучно было работать. Как-то один из сотрудников-мужчин признался: «На такой работе хуже, чем в армии!» Действительно, в нашем деле нужно быть готовым к непредвиденным ситуациям днем и ночью. И в основном не выдерживают мужчины.

Звание «третьей столицы» требует благоразумия чиновников

— Что влияет на судьбу архитектурного наследия Казани?

— Основная сложность работы с историческими объектами и памятниками архитектуры в том, что это не частная собственность, они находятся на балансе у государства. Проекты по реконструкции финансируются властями, и, как правило, это всегда аврал, сжатые сроки, строжайший контроль. Второй момент — это скрупулезнейшая работа. Мало того что необходимо промониторить все архивы, изучить в деталях прошлое здания, необходимо также поставить ему точный диагноз.

— Опишите, пожалуйста, ваш стиль работы.

— Я стремлюсь с самого начала установить доверительные отношения с «душой» архитектурного памятника. Все начинается с осмотра объекта: нужно лично облазить все подвалы и чердаки, простучать все стены, расшифровать, где здесь наслоения и чужеродные вкрапления. Представить здание во всей былой красе, прочувствовать, что было с ним в разные периоды. Только так можно вернуть его уникальный характер. Это огромный объем работы, поэтому в нашей профессии невозможно совмещение с чем-то другим. Так что или ты любишь свое дело всей душой и с головой погружаешься в проекты, или же сразу отказываешься от этой стези.

— В чем заключается главное требование урбанистики исторических городов, на ваш взгляд?

— Конечно, существует законодательство, и оно правильное. Но закон исполняется не всегда, и это прискорбно. Порой сталкиваешься с категорическим нежеланием власть имущих видеть вокруг себя город, а не «колхоз». Как воспитать вкус и заставить трепетно относиться к истории тех, кто отвечает за исполнение закона и финансирование? Вот ключевой момент! Каждому, кто живет в историческом месте, нужно очень любить свой город, своих предков. Я счастлива, что выбрала эту профессию, ведь я могу внести хоть какую-то лепту в покаяние за то, что натворили с Казанью предыдущие поколения.

Казань зеркалит тех, кто в ней живет

— Казань в целом сегодня красивая или нет?

— Конечно, она становится лучше год от года, восстанавливаются уцелевшие исторические памятники, она уже не такая темная и мрачная, какой была. Но Казань застраивается очень хаотично, город теряет индивидуальность, и нет способов этому препятствовать, потому что до сих пор нет никакого общего видения и, следовательно, нет методического руководства для застройщиков. Каждый раз, когда на Градостроительном совете мы рассматриваем те или иные объекты в исторической среде, мы сталкиваемся с тем, что просто выполнения законодательных норм типа «этажность» или «расположение на красной линии» — совсем недостаточно для красоты города.

— Получается, что есть многочисленные инструкции и методички, есть бюджеты, но этого мало?

— Всесильные и всевластные имеют возможность вернуть Казани тот уникальный облик, который отличал ее от других городов, вместо вялых попыток разбавить новодел безыдейным креативом. Я могла бы принять ситуацию, что на месте снесенных исторических памятников строятся другие здания, если бы они были действительно эстетичными. Но то, что в основном возводят сегодня, — не могу удержаться от эмоций, — это кошмар, убожество!

— У вас есть собственное видение решения этой проблемы?

— Раньше был специальный Атлас гражданских и культовых сооружений, который предлагал несколько вариантов планировки и застройки. Административные и жилые здания, церкви — все располагалось логично, продуманно, и земельные участки на продажу выставлялись под определенные цели. Благодаря Атласу улицы получались как законченные архитектурные ансамбли, с гармонией каждого здания, каждого двора. Как, например, Кремлевская, которая начиналась 18-колонным портиком и заканчивалась им же. Я считаю, нужно вернуть эту практику.

Чистые краски жизни

— Вы так любите свое дело, что даже не ушли на пенсию в положенное время?

— Да, в 55 лет я села за руль и устроилась в «Татинвестгражданпроект», где продолжаю работать. И к настоящему моменту воспитала еще несколько поколений архитекторов, которые подтверждают свой профессионализм, получая высокие аттестации. При этом я мама и бабушка, а также жена и муза известного казанского художника А. Простова-Покровского. Сама построила дом на берегу Волги, параллельно помогая восстановить после пожара инфраструктуру целого садового товарищества. И при всей этой занятости и повседневной суете всегда нахожу время для собственного творческого самовыражения.

— Как вы открыли в себе художника?

— Я уже давно делала графику и в какой-то момент увлеклась маслом. Рисую все, что приходит в голову. Например, вот яблоко, в котором кто-то живет. А почему бы не жить в яблоке, разве можно найти место лучше? Не знаю, почему у меня все картины пока получаются «летящими». Наверное, потому что я сама такая же.

— Что для вас «красота»?

— Мое первое детское воспоминание очень раннее: лежу в коляске и смотрю в небо, с которого падают снежинки. И я вижу каждую из них — какая она неповторимо прекрасная, уникальная, необычная! Возможно, поэтому красота для меня — это гармония природы, в которой Бог все сделал грамотно. И, наверное, я потому и люблю свою профессию, что она позволяет сделать дом и его внутреннее пространство удобным, комфортным, чистым. Эта моя философия распространяется и на город, меня всегда тянет навести в нем порядок, чтобы каждый почувствовал эти три качества — удобство, комфорт и чистоту. И если вдобавок к этому городская среда гармонирует с природой, я с уверенностью скажу — это красиво!

— Если бы вы решили написать автобиографию, с чего бы вы начали?

— Конечно, с истории своего рода. Я дитя послевоенной эпохи, выросла в семье военного и актрисы, которые прожили вместе более 60 лет. Только после смерти отца я узнала, что являюсь продолжательницей старинного княжеского рода, когда мне неожиданно позвонили из Дворянского собрания, чтобы выдать соответствующий документ. Парадокс, но до самого окончания школы я и думать не думала о том, что есть архитектура как профессиональная сфера, и рисовала только на школьных уроках.

— Какое воспоминание юности у вас одно из самых ярких?

— В годы учебы в КИСИ ко мне на улице подошли мужчина с женщиной, которые оказались фотографом и модельером из мехового комбината «Мелита». Они искали манекенщицу для съемок и показов шуб на экспорт, и я им понравилась, ведь меня сравнивали с Брижит Бардо и Анастасией Вертинской. Посоветовавшись с мамой, я стала подрабатывать на показах, даже ездила в Москву, была на обложке польского журнала мод. Конечно, от отца приходилось это скрывать, ведь быть манекенщицей считалось крайне неприличным. Вместе с тем модельеры во время тотального дефицита шили мне потрясающие вещи, я была, выражаясь современным языком, трендсеттером. Благодаря этой работе я научилась шить сама. Вспоминаю свой шикарный вельветовый брючный костюм! Можно сказать, я ввела в Казани моду на брюки, начав носить их одной из первых, за что меня неоднократно отчитывал ректор института, не раз выгоняли из трамвая, а консервативные абийки даже плевались мне вслед.

— С высоты прожитых лет в чем вы видите секрет женской привлекательности и залог крепких отношений?

— Когда я была совсем молодая, я знала ответы на все вопросы. Ко мне постоянно приходили подружки советоваться по любому поводу. Но однажды я повзрослела и поняла: оказывается, я ничего не знаю про жизнь! Она настолько многогранна, что в ней не может быть ничего универсального. Мне кажется, самое главное, чтобы человеку — женщине или мужчине — было интересно с самим собой. И тогда к тебе естественным образом потянутся люди. И того, кого ты выберешь, надо принимать таким, какой он есть, и не пытаться переделывать. И чтобы тебя не пытались насильно изменить. Еще одно осознание: ощущение полноты жизни не зависит от времени, а люди, которые стремятся к знаниям и духовности, постоянно развиваются, живут дольше. Вот такая мудрость пришла ко мне с годами.