Юлия Бычкова: «Нас часто спрашивают, можно ли где-то повторить «Никола-Ленивца». Ответ — нельзя»

О парках, кадрах и сложностях становления «Никола-Ленивца»

— «Никола-Ленивец» создавался задолго до того, как на федеральном и региональном уровнях задумались о развитии туризма. С какими сложностями вы сталкивались в период становления и развития проекта?

— Были сложности организационного порядка — к нам приехали три тысячи человек, мы превысили антропогенную нагрузку нацпарка, и он подал на нас в суд. В итоге мы решили просто «не будить зверя» — перешли дорогу и вышли на новую территорию, тем самым расширив наш парк в два раза. Потом мы решили сделать что-то полезное для деревни Звизжи, организовали там фестиваль и построили арт-объект. Соответственно, нам потом пришлось соединять наш старый парк и деревню Звизжи, поэтому мы начали строить объекты на отрезке между ними, и это расширило территорию парка еще в три раза. Особых проблем не было, но удивительно, что когда мы его создавали, то вообще не думали о туризме. Мы вообще им не занимались и просто раз в год делали фестиваль. И еще раз в год художник Николай Полисский делал свой объект. А сейчас проект живет за счет туризма.

— Туризм и благоустроенность туристических мест притяжения — вещи взаимосвязанные. В Татарстане в последние годы серьезно занимаются общественными пространствами, и в итоге опыт республики был взят за основу федеральной программой по благоустройству в регионах. Как вы оцениваете эту тенденцию?

— У нас очень низкий уровень городской гигиены, и это факт. Мы не можем воротить нос и говорить, что нам этого не надо. Нам это надо, и я, как житель Москвы, например, могу сказать, что сейчас мне приятно пройтись по городским улицам, приятно смотреть на тот уровень строящихся детских площадок, мне приятно, что власти думают о той зоне, где человек проводит свое время.

«Удивительно, что когда мы его создавали, то вообще не думали о туризме. Мы вообще им не занимались и просто раз в год делали фестиваль. И еще раз в год художник Николай Полисский делал свой объект. А сейчас проект живет за счет туризма». Фото nikola-lenivets.ru

Но, к сожалению, эти программы, как и все правительственные программы, связаны с быстрым успеванием в срок к какому-нибудь празднику — выборам, чемпионату и так далее. За этой спешкой забываются очень важные процессы — постепенное проектирование, вовлечение местного сообщества, те же эксперименты, на которые тоже нужно время, потому что должен быть бюджет и зона, где можно проэкспериментировать над технологией и потом понять, внедрять ее или не внедрять. Это вещи, которые, например, в Европе считаются нормальными — программа внедряется 7—10 лет, а потом еще 20 лет ты оцениваешь ее эффективность. Но у нас нужно сделать за полгода и потом расхлебывать ошибки. Меня только это смущает. А в принципе, процесс очень хороший, и я рада, что над этим работают молодые современные эксперты. Конечно, это больше плюс, чем минус.

— К слову об экспертах. В России сейчас наблюдается проблема с кадрами — архитекторами, дизайнерами, ландшафтными дизайнерами?

— Да, и очень большая. К нам съезжаются на фестиваль, мы часто проводим конкурсы, делаем экспертные оценки, но главное же — создать среду. В России, хоть страна и большая, этой среды очень мало, поэтому кому повезло вырасти в правильной семье, получить хорошее образование, попасть в нужное время в нужное место, сделать свой собственный проект, получить миллион компетенций — тот является классным экспертом. А системной поддержки молодых художников, дизайнеров очень мало. Сейчас пытаются работать с молодыми учеными в разных технологиях, но это один из примеров. Как 10 лет назад поступил Берлин? Он просто начал сдавать всем муниципальные мастерские за копейки, и туда съехались творческие люди со всего мира. И началась совершенно другая жизнь — появились cквоты, среда, комьюнити, выставки, которые были интересны всем. Появилась среда, где само по себе все произрастало. Берлин тут же стал творческим центром мира.

Почему нельзя повторить опыт «Никола-Ленивца»

— Если вернуться к «Никола-Ленивцу», аналогов которого в России попросту нет. Что нужно для того, чтобы создать подобный проект? И почему, собственно, никто не может повторить ваш опыт, пусть даже и в других областях?

— Нам часто задают вопрос, можно ли где-то повторить «Никола-Ленивца». Ответ — нельзя, потому что это очень сильно персонифицированная история. Этот проект — это конкретные люди, которые его делают, это не универсальная модель. В этой модели важно, чтобы мы всегда ориентировались на то, чего ни у кого нет. Если мы в течение какого-то времени нащупали ту ценность, сущность бренда, как сейчас модно говорить, на которой все держится, то мы ни на шаг от нее не отступаем. Это постоянная внутренняя цензура, мы очень точно каждый раз оцениваем следующий шаг — речь идет о том искусстве, которому мы позволяем случиться на нашей территории. Наверно, это уровень вкуса, знаний и какого-то баланса, который мы чувствуем как творческие люди.

«Как раз Николай Полисский придумал, что будет контент из местных материалов, который способны сделать местные жители. Он, как куратор и художник, придумывает смыслы, а местные люди эти смыслы адаптируют и реализуют. Это тоже важный этап становления проекта, важный столп, на котором все держится». Фото nb-forum.ru

Это касается всего. Так было выбрано место, ведь его нашли для этого проекта. Полисский и Щетинин придумали его в своей голове (основатели проекта Василий Щетинин и Николай Полисский, — прим. ред.). Они нашли это место и поселились здесь. Потом был очень долгий период поиска непосредственно творческого контента. Как раз Николай Полисский придумал, что будет контент из местных материалов, который способны сделать местные жители. Он, как куратор и художник, придумывает смыслы, а местные люди эти смыслы адаптируют и реализуют. Это тоже важный этап становления проекта, важный столп, на котором все держится.

Как я уже говорила в своей презентации, устойчивость «Никола-Ленивца» в том числе обеспечивает лояльность местного населения. Мы могли привезти любую выставку в открытое поле, поставить любые тотемы, договориться с киностудией «Мосфильм» и вывести какие-нибудь декорации. Но нужно понимать, какой контент вырастает на этой территории. Соответственно, устойчивость обеспечивается именно тем, что интерес местных жителей не только в работе у нас в гостиничном секторе и заработке себе на жизнь, он и в созидании, сотворчестве. Здесь сработал педагогический навык Николая Полисского, потому что, помимо того, что он художник, он очень долго преподавал рисунок и композицию — он может держать аудиторию, долго говорить, убеждать людей, склонять их на свою сторону. Соответственно, в этом была его основная смысловая вакцинация на этой умирающей территории. Потому что деревня Никола-Ленивец в принципе особо ничем не интересна. По сути, Великое стояние на реке Угре — это большая территория, и непонятно, где в итоге стояли, просто Никола-Ленивец в эту зону входит.

Вдруг в какой-то момент эта технология стала нужна всем. Что это — тренд времени, так сошлись звезды? Все можно предположить. Но очевидно, что это место, эта идея с самого начала стала привлекать к себе деньги. Даже когда были кризисные годы, у нас всегда находились ресурсы продолжать проект. Ну и, конечно, важна наша увлеченность — мы все-таки остаемся зоной свободного эксперимента, стараемся быть вне политики, но позволяем себе достаточно острые высказывания, что привлекает внимание экспертов. Поэтому здесь комплекс совпадений. Но аналогов этому проекту нет, и это плохо, потому что существовать вне зоны конкуренции не очень хорошо. Это расслабляет, позволяет быть недальновидными. Мы, конечно, хотели бы, чтобы таких проектов было больше.

«Аналогов этому проекту нет, и это плохо, потому что существовать вне зоны конкуренции не очень хорошо. Это расслабляет, позволяет быть недальновидными». Фото nikola-lenivets.ru

— Тот факт, что их нет, — говорит ли он о том, что в России нет творческих личностей, способных на подобные проекты?

— Я не думаю, что это вопрос к личностям, это вопрос в целом ко времени. Сейчас поколение миллениалов думает о том, как освоить виртуальное пространство, и достаточно быстро в этом преуспевает. Это позволяет нам думать, что «Никола-Ленивец» и останется в одиночестве, по крайней мере, в России.

— К вам переезжают жить из городов?

— Да, несколько московских художников выкупили землю для своих будущих домов. Некоторые покупают старые деревенские дома. Они объясняют это тем, что здесь проходит «Архстояние», поэтому им интересно тут находиться, как в культурном контексте.

— То есть в недалеком будущем «Никола-Ленивец» может стать поселком для творческой интеллигенции?

— Он и есть поселок — мы в нем живем, там строятся в том числе и наши друзья. Но мы не за экстенсивное развитие — то, чем болеют многие туристические продукты и вообще бизнес в России. В России пытаются очень быстро нагнать наше отставание от успешных стран, хотя и так за 25 лет прошли достаточно быстрый путь эволюции. Но «Никола-Ленивец» такого развития не терпит, потому что это не девелоперский проект, не парк развлечений, нам не нужно показывать 200% прибыли каждый год, нам не перед кем отчитываться. Поэтому мы существуем в комфортном ритме — условно, если мы понимаем, что в этом году можем позволить себе построить еще несколько арт-объектов, то строим, и от этого отталкивается вся событийная программа и маркетинговые стратегии. А если понимаем, что не можем их построить, то все равно строим, но на привлеченные деньги. Например, как мы сработали с известной девелоперской фирмой RDI.

У нас была коллаборация с Павлом Пепперштейном, известным российским художником. Мы сделали проект «Грибы», который презентовали на детском «Архстоянии», и сейчас он будет установлен уже в Московской области, в новом районе этого застройщика. Он проект полностью спонсировал, и это его личная собственность. Такие коллаборации нам очень нравятся, потому что, по сути, от этого все выигрывают. И у нас нет задачи застроить все 650 га в ближайшие пять лет. Мы понимаем, что у природы должно быть свое место и большая зона влияния. Но есть амбиции выстроить устойчивую образовательную институцию — над этим мы сейчас работам. И сделать максимально комфортным пребывание детей, потому что это пока еще не очень освоено.

«Мы существуем в комфортном ритме — условно, если мы понимаем, что в этом году можем позволить себе построить еще несколько арт-объектов, то строим, и от этого отталкивается вся событийная программа и маркетинговые стратегии». Фото nikola-lenivets.ru

«Только сейчас проект начинает входить в какую-то адекватную экономику»

— Не могу не спросить об инвестициях в проект. Известно, что бывший совладелец «Связного» Максим Ноготков вложил в «Никола-Ленивца» 700 миллионов рублей. В какую сумму оцениваются общие вложения и какова окупаемость проекта?

— Думаю, за весь период существования «Никола-Ленивца» в него вложено около полутора миллиардов рублей. Никто никогда не считал окупаемости, и даже инвестор, который вложил 700 миллионов рублей, почему-то (что для нас показалось очень странным) тоже не считал эту окупаемость. На самом деле, только сейчас проект начинает входить в какую-то адекватную экономику.

— Сейчас — это за какой период?

— Два года мы существуем в режиме точного бизнес-плана, просчитывания расходных и доходных статей, соотнесения всех рисков и так далее. До этого был юношеский период, скажем так, максималистский. Мы действительно очень часто были не ограничены в ресурсах, и никто нам ни о каких возвратных инвестициях обычно не говорил. Но нам повезло, и слава богу, что этот период кончился, потому что испытание большими деньгами тоже очень непростое. Это сильно влияет на человеческий фактор и не дает реальной картины мира. Мы благодарны Максиму Ноготкову, который случился в нашей жизни, но больше такого мы не хотим.

— Поисками нового инвестора не занимаетесь?

— Мы считаем, что наш инвестор найдет нас сам. Глобальных бизнес-задач нет. Мы сейчас полностью обеспечиваем себя сами на том операционном обороте, который есть. Наша задача — просто не снижать этот темп: мы растем каждый год на 10—12%. Пока это нас устраивает.