«Когда сотрудники аэропорта видят четыре черепа в ящике, это заставляет их немного напрячься»

«Может быть, лет через пять мы начнем заниматься промышленным шпионажем, но сейчас конкуренции нет»

— Михаил, расскажите, пожалуйста, о цели своего визита в Казань. Вы расширяете свой проект?

— Да, наши интерактивные программы по разным естественным наукам для детей и их родителей начинались в Москве, но со временем мы стали «расползаться» по стране. Сейчас мы работаем в 13 городах России, Латвии и Белоруссии: у нас есть собственные филиалы — это Москва и Петербург плюс 11 городов-франчайзи.

В свое время мы считали, что франшиза для нас — это оптимальный путь развития, но недавно было принято решение вернуться к идее открытия филиалов — как раз в таком формате мы и заходим в Казань. Я на три месяца перебрался в ваш город для того, чтобы здесь все подготовить.

«В Казани, например, есть компания «Естественная наука», которая давно работает на местном рынке, и у нас не было даже мысли о том, чтобы с ними конкурировать». Фото kudago.com

— А чем объясняется выбор такого формата в Казани? Почему не франшиза, как в других городах?

— Мы смотрели по очень разным параметрам. Казань, на мой взгляд, может считаться третьим городом в России по возможному объему рынка и по ряду других показателей. Мы также обратили внимание на транспортную доступность. Те же Екатеринбург и Новосибирск по количеству населения побольше Казани, но это далеко от Москвы, а у нас формат мероприятия такой, что все оборудование для проведения программ (а это довольно много всего) гастролирует по городам. В этом случае то, что Казань находится в прямой транспортной доступности от Москвы — большой плюс. Казань — прекрасный город во всех отношениях. Мы видим здесь большой интерес к естественным наукам. Конечно, здесь есть местные компании, которые занимаются тем же, но мы видим, что интерес именно к нашему формату большой.

— Кстати, высока ли конкуренция в вашем сегменте?

— На данном этапе развития рынка естественнонаучного досуга сложно говорить о конкуренции между разными проектами. В Казани, например, есть компания «Естественная наука», которая давно работает на местном рынке, и у нас не было даже мысли о том, чтобы с ними конкурировать. Я недавно выступал на их мероприятии, они тоже приходили к нам и смотрели, как мы работаем.

Наши соображения следующие: сейчас, например, как вариант досуга естественнонаучные программы рассматривают 5% казанцев (эта цифра взята с потолка, и я говорю примерно), и если мы совместными усилиями ее увеличим с 5% до 12% — нам всем от этого будет лучше. Сейчас между собой мы не боремся никак, наоборот, вместе прививаем привычку к дополнительным видам образования для детей. Может быть, лет через 5 ситуация изменится и мы начнем конкурировать, заниматься промышленным шпионажем, но сейчас я не вижу борьбы между естественнонаучными проектами. Мы вместе продвигаем науку.

— Не могли бы вы рассказать о цели своего проекта?

— Смотрите, так исторически сложилось, что в России (если отойти к истокам, то в Советском Союзе) придавалось огромное значение популяризации науки. Были дворцы пионеров, кружки по авиамоделированию, углубленные занятия в школах и так далее. В данный момент что-то выжило на энтузиастах, но прямой, целенаправленной господдержки стало меньше. Но, в соответствии с законами рынка, свято место пусто не бывает, и туда теперь приходит частный капитал, который занимает эту нишу.

«Мы занимаемся популяризацией науки и показываем детям, что физика и химия не менее интересны, чем блокбастеры в кино или современные мультфильмы». Фото timeout.ru

Так сложилось, если говорить про традиционные научные программы, что очень много компаний делают так: дети могут прийти и посмотреть, как ведущий с чемоданчиком делает опыты, но ребенок сам ничего руками не делает. У нас же подход совсем иной — мы вовлекаем детей в процесс, они проводят опыты самостоятельно. Так что мы занимаемся популяризацией науки и показываем детям, что физика и химия не менее интересны, чем блокбастеры в кино или современные мультфильмы.

«Когда на рентгене высвечивается четыре набора костей, это вызывает очень яркие эмоции у сотрудников аэропорта»

— Каковы стартовые инвестиции в проект и его прибыльность?

— Стартовые инвестиции составили 10 тыс. рублей из которых 5 тыс. пошли на аренду площадки, а другие 5 тыс. на гонорар лектора. Большой плюс ивент-рынка в том, что большие инвестиции нам не потребовались. На рекламу мы тратили совсем крохи — нам в основном помогало сарафанное радио. Сейчас наш оборот составляет порядка 100 млн рублей в год при рентабельности порядка 15%.

— Многие говорят о том, что у вас довольно высокий ценник, если не ошибаюсь, около 2 тыс. рублей за одну программу. Скажите, из чего складывается такая стоимость?

— Во-первых, довольно большие затраты идут на разработку программы. У других проектов часто подход следующий: один раз разработали программу и «гоняют» ее, условно, 10 лет. У нас другая ситуация: раз в месяц наш отдел разработки выкатывает совершенно новую программу. Плюс у нас очень высокие требования к качеству программы: опыты должны быть воспроизводимыми, чтобы каждый ребенок смог их сделать, они должны быть абсолютно безопасными, а также транспортируемыми, потому что наш реквизит колесит по всей России. И это только некоторые из ограничений, которые на нас накладываются. Спасет то, что наш проект представлен в 13 городах, и стоимость разработки, соответственно, «размазывается» на них.

Второй большой раздел трат — это зарплаты ведущим, потому что мы отбираем лучших на рынке и платим им значительно больше, чем они могут получить где-то еще. Например, в Казани мы платим за два выходных дня 9 тыс. рублей. Понятно, что для наших ведущих это не основная работа, но для студента четвертого курса — это вполне неплохой заработок. Сложно найти место, где он заработает больше денег за два дня законным способом.

«Всегда очень весело перевозить скелеты. Когда, например, в Грузии на рентгене высвечивается четыре набора костей, это всегда вызывает очень яркие эмоции у сотрудников аэропорта». Фото smartmsk.com

Третий пункт — это аренда площадки. В разных городах она может быть больше или меньше. В Казани, в рамках партнерства с КФУ, у нас площадка бесплатная — здесь вуз, скорее, извлекает для себя имиджевую выгоду, но в некоторых городах стоимость аренды может доходить до 100 тыс. рублей за выходные.

Вообще, речь о нашем высоком ценнике обычно идет до того момента, когда посетитель к нам придет. До того, как человек у нас побывает, я слышу отзывы о том, что у нас дороговато, а после того, как человек приходит к нам, появляется другой взгляд: да, это недешево, но стоит этих денег. В Казани билет стоит 1390 рублей, но в то же время, выйти с ребенком в «Макдоналдс» субботним утром или сходить в кино с попкорном и «Кока-Колой» будет стоить примерно столько же.

— Вы сейчас затронули любопытную тему реквизита. Думаю, для ваших программ иногда требуются немного странные или редкие вещи — как вы их достаете и тяжело ли приходится вашим менеджерам по закупкам?

— Закупка инвентаря — это, как ни странно, один из самых творческих процессов. Нам как-то нужно было купить прессы, с помощью которых дети могли бы прессовать таблетки (мы показываем, как делать шипучий аспирин). Выяснилось, что, к сожалению, в России прессы купить практически невозможно, а везти их из Китая очень дорого. Поэтому мы по каким-то заводам искали людей, у которых сохранились эти прессы, выкупали их, потом под заказ делали пресс-формы, которые уже вообще не производятся, и вот таким образом нашли инвентарь, на котором сейчас дети по всей России прессуют таблетки и осваивают азы химической технологии.

Для других программ нам нужны были ископаемые, и их также было невозможно купить промышленным путем. Приходилось договариваться с энтузиастами, у которых такое хобби — они выезжают на природу и копают разные окаменелости. В Казань нам нужно было привезти тысячу полулитровых бутылок «Кока-Колы», а это довольно объемный груз, и везти его из Москвы — это отдельная радость. Но с этим мы справились и все же нашли их в Казани.

Еще всегда очень весело перевозить скелеты. Когда, например, в Грузии на рентгене высвечивается четыре набора костей, это всегда вызывает очень яркие эмоции у сотрудников аэропорта. Мы объясняем, что это учебное пособие, они все смеются в итоге, но поначалу, когда они видят четыре черепа в ящике, это, наверное, заставляет их немного напрячься.

«Относительно других вузов Казани у нас нет какой-то принципиальной позиции, просто мы занимаемся физикой, химией, математикой и в этом отношении КФУ полностью обеспечил нам входящий поток заинтересованных студентов. Ну, объективно, где в Казани лучше учат, например, химии, чем в КФУ?». Фото kpfu.ru

«Чтобы отобрать шесть ведущих в Казани, нам пришлось отсмотреть 140 анкет»

— Насколько мне известно, к вам можно приводить даже первоклашек, что замечательно, но не рано ли им изучать химию и физику?

— К нам можно ходить с 7 лет, и здесь у нас очень простой подход: если ребенок уже ходит в школу, значит, он способен воспринимать наш формат. Естественно, программы адаптированы для разных возрастов — для ребенка 13 лет и для ребенка 7 лет информация и эксперименты готовятся разные.

— Михаил, скажите, кто работает с детьми — что это за специалисты и где вы их берете?

— Мы считаем, что в нашем деле люди — это 80% успеха. У нас нет каких-то «основных фондов» — станков или земель. Наш капитал интеллектуальный. Поэтому мы очень тщательно подходим к отбору персонала. Например, в Казани для того, чтобы отобрать шесть ведущих для детских программ, нам пришлось отсмотреть 140 анкет, и это не потому, что некого было брать — проблема была лишь в том, что почти все эти 140 анкет были отличными. 70 ребят мы пригласили на кастинг, потом еще 30 отсеялись на теоретическом тесте, затем был еще один тур, где ребята показывали свои презентационные навыки, и после этих небольших выступлений из 40 человек мы взяли шестерых. Все они — студенты Казанского университета.

Относительно других вузов Казани у нас нет какой-то принципиальной позиции, просто мы занимаемся физикой, химией, математикой и в этом отношении КФУ полностью обеспечил нам входящий поток заинтересованных студентов. Ну, объективно, где в Казани лучше учат, например, химии, чем в КФУ? Это, может быть, дискуссионный вопрос, но максимальное количество студентов, хорошо знающих химию, совершенно точно находится в Казанском университете, поэтому мы не стали распыляться и плодить сущности. Вообще, в некоторых городах, например, в курортных, нет объективно классических университетов и там нам намного сложнее найти ведущих.

— Как я понимаю, родителям вы тоже уделяете внимание?

— На самом деле, я удивляюсь, почему этого не делают другие проекты для детей — они часто рассматривают родителей, как некий придаток для ребенка. Задача родителя — привести свое чадо и оплатить программу, и больше ни в какой роли взрослые этим проектам не интересны. У нас другая позиция: если ребенок у нас заинтересовался химией, биологией или астрономией, а родителям, в то же время, это абсолютно не интересно, то весь наш эффект скорее всего сойдет на нет. Ребенок в любом случае проводит много времени в семье, и если мы реально хотим, чтобы он что-то узнал, мы должны заботиться о формировании какой-то атмосферы интереса к знаниям в его ближайшем окружении.

«Мы отошли от формата классических лекций — они у нас проходят в очень свободной атмосфере. Я бы назвал это научным стендапом». Фото elementy.ru

Так что у нас всегда идет параллельная программа для родителей и по теме она всегда совпадает с программой для детей: если дети занимаются химией, то и родители будут слушать программу по химии. Естественно, классическая лекция может быть интересна не всем, поэтому мы проводим лекцию-викторину. Сначала родителям озвучиваются какие-то утверждения, которые могут оказаться как правдивыми, так и ложными, и их задача разобраться и угадать, что является правдой, а что — нет. Например, мы спрашиваем: «Правда ли, что Всемирная организация здравоохранения рекомендует людям старше 30 лет ходить не более 3 тыс. шагов в день?». Родители должны дать свои ответы, записать их, а затем мы озвучиваем правильный ответ: «Нет, это неправда. Малоподвижный образ жизни ВОЗ считает одной из главных бед человечества и рекомендует ходить не менее 8 тыс. шагов в день». Как следствие, вовлеченность и удовлетворенность становится намного больше.

Плюс мы отошли от формата классических лекций — они у нас проходят в очень свободной атмосфере. Я бы назвал это научным стендапом. В принципе, любой наш ведущий взрослой программы, будучи выпущенным в условный Comedy Club, не растеряется. При этом он доносит очень глубокие знания до родителей.

«Выживали более осторожные особи, которые с недоверием относились ко всем новшествам»

— Основываясь на вашем опыте, можете ли вы согласиться с тем, что у современных россиян действительно есть тяга к знаниям?

— В России традиционно была высокая тяга к знаниям — я уже говорил в начале про различные кружки и лектории, которые удовлетворяли эту потребность. В 90-е годы, к сожалению, эта система была во многом разрушена. Образовался некий вакуум, который заняли проекты, похожие на наш. И мы со своей стороны можем сказать, что в настоящий момент наши люди активно стремятся к знаниям.

Очень часто говорят, что нынешние дети — это потерянное поколение, которому ничего не интересно, кроме гаджетов. Я с этим в корне не согласен — у нас сейчас абсолютно прекрасные дети. Когда 8-летний ребенок говорит мне, что у нас на картинке спираль ДНК закручена не в ту сторону, я понимаю, что у меня в этом возрасте в принципе не было таких знаний. Они другие — они лучше пользуются информацией, они лучше ее ищут и обрабатывают. Так что я с оптимизмом смотрю в будущее.

«Очень часто говорят, что нынешние дети — это потерянное поколение, которому ничего не интересно, кроме гаджетов. Я с этим в корне не согласен –— у нас сейчас абсолютно прекрасные дети». Фото smartmsk.com

— А что вы можете сказать об огромном количестве псевдонаучных мифов, которые до сих пор гуляют в нашем обществе?

— Количество таких мифов и в России, и во всех других странах действительно очень высоко, и я здесь вижу две основные причины. Во-первых, человек по своей природе боится всего нового и это совершенно нормально. Какой-нибудь условный бесстрашный питекантроп просто не выжил бы. Он бы увидел новый гриб, съел его и отравился или увидел бы неизвестную пещеру, полез бы туда и был бы съеден. Выживали более осторожные особи, которые с недоверием относились ко всем новшествам — это осталось и в наших генах, поэтому человек по умолчанию ко всему новому относится сдержанно. Умом мы, например, можем понимать, что ГМО нам не может навредить, но все равно мы продолжаем думать: «Для детей я лучше куплю овощи с рынка — без ГМО».

Во-вторых, любая система образования неидеальна, поэтому из школы люди зачастую не выносят правильного естественнонаучного базиса, они не выносят умения пользоваться научным методом. На стыке незнания и страха как раз и рождаются мифы, страшилки, какие-то ужасные истории и так далее. Со страхами людей мы ничего сделать не можем, однако мы можем показать людям, как работают рациональные доводы и научный метод.