Зульфат Закиров: «Почему, пройдя сложные этапы своей истории, они остаются верными Родине?»

«Теперь я предлагаю тебе. Или ты не хочешь?»

— Зульфат, тебя нечасто увидишь в кино. Ты ходишь в Казани на кастинги?

— Да, хожу. Честно, к результатам я очень спокойно отношусь, потому что у каждого режиссера есть свои образы, очертания лица определенных героев. Может, время еще не то, или черты лица не подходят, или есть другие факторы, почему это меня обходит стороной. Одной из крупных ролей был Ибн Фадлан в одноименной картине Хамзы Мухаметзянова и Рамиса Назмиева. Когда я учился в ГИТИСе, снимался в ситкомах — «СашаТаня», «Универ».

— Еще у тебя роль в комедии «Апипа».

— Да, эпизодическая роль, которую, как мне кажется, Ильшат Рахимбай придумал прямо на съемочной площадке, чтобы у героев появилась возможность узнать друг друга.

— Как ты попал на съемки «Кара урман»? Кажется, сначала был вариант с другим актером в главной роли?

— Радик абый вышел ко мне с предложением сыграть другую роль. Я согласился. Через несколько дней он звонит и застает меня врасплох новым предложением. Я не думал, что такой груз падет на мои плечи. Он предложил мне сыграть Мусу Джалиля! Я не стал даже думать и ответил, что, да! Хотел, конечно, узнать, почему я. И когда спросил, он сухо ответил: кому я предлагал, не смог. «Теперь я предлагаю тебе. Или ты не хочешь?».

— Когда проходили съемки?

— Прошлым летом, в июне 2023 года в течение 21 дня в Белоруссии. Из них 17 дней снимался я. Каждый день был для меня открытием. Я начал думать, погружаясь в съемочный процесс: если это увидит вся Россия, то у людей точно будет больше открытий о Мусе Джалиле. Многие, например, спрашивают, почему именно он получил звание Героя Советского Союза? Я думаю, после просмотра фильма они ответят на этот вопрос. Простой зритель смотрит на Джалиля как на героя, поэта. А почему он был именно таким? У него же были серьезные вопросы к родине, к властям. Но он не отвернулся от Родины, пошел на смерть с поднятой головой.

— Ты как-то вступал в дискуссии, споры с Кудояровым?

— Мы вели беседу. Первое, что спросил Радик абый: что я знаю об этом человеке. Я опирался на школьные, сузовские воспоминания, на постановки, которые видел ранее. А Радик абый окунул меня совершенно в другую историю, в документы, которые, судя по всему, хранились за рубежом. Он их сумел достать, изучить, на основе их написал сценарий. И у меня сложился пазл, почему Муса Джалиль надеялся, что люди, которых он спасает, осуществляя диверсии в легионе «Идель-Урал», вернутся на родину и восполнят пустоты в советской армии. Но, к сожалению, так не сложилось.

«Эта сцена очень необходима и важна»

— Как вы готовились к съемкам?

— В 10—15-х числах мая мы встретились, многое обсудили. Потом, примерно 20 мая, прошлись по нюансам, «хотелкам», кто как что видит. В конце месяца я поехал в Белоруссию на примерку костюмов, поскольку все шилось под меня. А 1 июня отыграл спектакль, сел в самолет и сразу попал на съемочную площадку. Никого не волновало, знаю ли я текст. Вводные есть, дальше — уже работа актера. Радик абый был на связи 24 часа в сутки, 7 дней в неделю. Всегда брал трубку и отвечал на все вопросы. Внутри съемочного процесса мы занимались поиском внутреннего мира, подтекста персонажа.

Самая долгая сцена в фильме — когда Мясник Фляйшман и Муса Гумеров (Джалиль) ведут борьбу двух философов. Одному нужно выгадать время. Другой хочет понять целеустремленность этого народа, почему они, пройдя сложные этапы своей истории, остаются верными Родине?

— Эта сцена вызывала, конечно, больше вопросов и протестов. Как будто мы больше узнаем о начальнике тюрьмы, а не о пленном татарине. Нужна ли эта сцена?

— Эта сцена очень необходима и важна. То, что проходил в жизни Муса, показывается до этой сцены. Нам, как татарам, понятно, что такое ураза, что такое голод в Поволжье, наши предки с этим сталкивались. Многие на этом не заостряют внимание. И нам кажется, что в самой сцене (Фляйшмана и Гумерова) показывается жизнь Фляйшмана. Но вспомните его разговоры в лагере, беседы с Курмашевым, когда он возвращается в свои воспоминания. В театре некоторые коллеги говорят, что в той сцене мы многое узнаем про нацизм. Но если посмотреть фильм внимательно и слушать, что говорят герои, то видны параллели и не только. Вот голод в Поволжье — а вот роскошь, в которой живет этот человек.

— В фильме Джалиль много говорит по-немецки. Насколько тяжело тебе дался этот язык?

— Я надеюсь, что у фильма будет большая фестивальная жизнь. Фильм перевели на несколько языков. Что касается немецкого — я работал с переводчиком, сначала на дистанте, а потом уже на съемочной площадке. Он объяснил мне и звуки, и смысловые паузы. Некоторые слоги, согласные мне дались нелегко. Мне язык показался очень кусачим.

«Он бросал меня из одного состояния в другое»

— А зачем в фильме немецкий язык?

— Мне кажется, Муса Джалиль знал немало языков. Он уходил на фронт из Казани, будучи руководителем литературного отдела Татарского оперного театра. Какие-то материалы он читал и в оригинале. При этом стихи в тюрьме писал арабскими буквами! У него явно была своя стратегия. Я думаю, это было сделано специально. Он думал на шаг вперед. Мол, если что-то произойдет, то стихи должны дойти до всего мира.

— Насколько этот фильм основан на документальных источниках?

— Во-первых, этим фильмом мы раскрываем лишь небольшую завесу тайны. Это поучительный материал, его надо показывать всем, объяснять суть героизма. Я вот спрашиваю у студентов в театральном училище: в чем героизм Джалиля? «Ну он написал такие-то стихотворения, он не сдал свою Родину». А из-за чего он так сделал? В «Википедиях» об этом не пишут. В фильме «Кара урман» есть ответы на эти и другие вопросы.

— Сокращался ли фильм?

— Немножко. За три недели было снято материала на три с лишним часа. Ушли какие-то переходные сцены. Но основной диалог Фляйшмана и Гумерова сохранился полностью.

— В фильме играют молодые артисты. Это твои ученики?

— Мои! Радик абый искал актеров на сайтах татарстанских театров, смотрел и моих коллег. А потом спросил: нет ли на примете актеров помоложе? Я отправил фотографии своих четырех студентов (выпуск 2020—2024 года), уточнив, что есть ребята и у других преподавателей. Радик абый сам отбирал.

— Тебя учили на театрального актера. К тому же ты известен яркой пластикой. На киноплощадке приходилось ставить себе другие задачи?

— Немножко было такое. «Не играй, не играй, будь, стоп, не играй, перерыв, побудь, поживи, поковыряйся, иди, окунись». Радик абый всячески давал мне множество возможностей впрыгнуть в эту роль. Он бросал меня из одного состояния в другое. Театр — это другая площадка, где надо и показать, и донести… А здесь я вспомнил, чему учили в Москве, пришлось вернуться на такую столичную стезю — сухость, скромность, взгляд. В нашей татарской ментальности этого мало. Даже если мы ставим что-то переводное, то и там мы добавляем герою татарские черты.

— Насколько ты «попал» в героя?

— Какую-то сухость и боль отразить получилось. Какую-то стратегию этого персонажа. Я опираюсь опять-таки на этот диалог — ведь как он здорово не ведется на провокации! И поддерживает разговор и выводит оппонента на откровение. Не противится и не убеждает.

— Что будет с фильмом дальше?

— Как артисту, мне хочется, чтобы он вышел в большой прокат, чтобы фильм увидела вся страна. Есть знакомые, которые буквально ищут грязь под ногтями, тут, мол, не так. А есть люди, которых я смог убедить. И они говорили: я не видел Зульфата, я видел Мусу Джалиля. Мне кажется, это дорогого стоит.