Олег Гусев, «Эндомедиум»: «Мы, как и все российские производители, можем изготовить, но не продать, не научились»

Выезд в любую страну на выставку обходится в 1,5 млн рублей

— Олег Анатольевич, управляя компанией, которая производит оборудование и инструменты для малотравматичных операций, ощущаете ли вы в целом заинтересованность в развитии отечественного товаропроизводителя, или волна импортозамещения создается только на информационном поле?

— Нет, не только. Начиная с 2014 года, мы чувствуем реальную помощь через Центр поддержки экспорта Татарстана. Они предоставляют нам выставочные площади. А так выезд в любую страну на выставку обходится в 1,5 млн рублей, плюс командировочные расходы. В секции здравоохранения 1 кв. метр стоит 180 тыс. рублей, нам необходимо 8 кв. метров. Для нас это серьезные расходы, причем результат-то невозможно предвидеть. Центр же позволяет не только сэкономить существенные средства, но и почувствовать, нужно нам выходить на рынок именно этой страны или нет. Например, мы съездили в 2014 году в Узбекистан, и теперь поставки туда занимают около 10% нашего оборота. В прошлом году съездили в Азербайджан и в этом году планируем начать туда поставки. Медицинская техника – отрасль весьма специфическая. Выход любого медицинского изделия на рынок занимает больше года, а для дальнего зарубежья еще больше. В целом от идеи до реализации какого-то прибора уходит три года. Это очень длинные деньги.

Медицинская техника – отрасль весьма специфическая. Выход любого медицинского изделия на рынок занимает больше года, а для дальнего зарубежья еще больше. В целом от идеи до реализации какого-то прибора уходит три года. Это очень длинные деньги

— Из-за долгого периода сертификации?

— Во-первых, да, разрешительные документы. А, во-вторых, – врачи. Нельзя просто дать им какой-то аналогичный прибор или инструмент. Они не смогут на нем работать. Врачу нужно научиться им пользоваться, привыкнуть к нему. Для этого у нас есть учебный центр, через который проходит много специалистов.

А касательно реализации продукта на внутреннем рынке, в прошлом году объем вырос на 40% по отношению к 2014 году. В связи с изменениями курсов иностранных валют больницы начали чаще обращать внимание на отечественных производителей. Тогда как раньше они больше смотрели в сторону импортной продукции.

— А какая разница в цене по сравнению с импортными аналогами?

— Она значительна. Если раньше разница с иностранным аналогом была на 30-40%, сейчас она более 200%.

— Это, например, по какому изделию?

— Буквально недавно в Крыму был объявлен аукцион. Вместе с нами участвовала зарубежная компания. Их видеокамера, позволяющая выводить изображения из полости на экран, стоила 2,5 млн рублей, наша – 600 тыс. рублей. При этом мы даем гарантию три года, а они – один.

400 видов инструментов, 120 млн рублей оборота и рентабельность в 5%

— В чем специфика вашего производства?

— Мы до сих пор единственная компания в России, которая производит весь спектр приборов и инструментов для малоинвазивных операций. Есть ряд компаний, которые производят только инструменты, или только приборы, или часть каких-то инструментов. А если же больнице нужна новая операционная, то мы можем оборудовать ее полностью.

— У компании 26 патентов на изобретения. Какие технологии они позволили внедрить в медицинскую практику?

— Последний патент, который получила компания, на инструмент для промывания носа после риноскопических операций, это при хронических гайморитах. Новый инструмент позволил сократить период реабилитации в 2 раза, до 5 дней. В целом все новые методы и инструменты внедряются для более быстрой реабилитации и во вторую очередь для уменьшения травматизма операции, а соответственно, и снижения возможных осложнений.

У нас более 400 видов инструментов. Видов оборудования – около 11, а приборов – порядка 20. Нынешняя загруженность нашего производства составляет 110%

— Каковы ваши нынешние объемы производства? И сколько это видов инструментов и оборудования?

— У нас более 400 видов инструментов. Видов оборудования – около 11, а приборов – порядка 20. Нынешняя загруженность нашего производства составляет 110%. Мы работаем на максимальных мощностях. Буквально месяц назад купили еще два станка. Не знаем, какая ситуация будет в текущем году, но сейчас нам нужно дополнительно 12 человек в штат.

Если пойдем такими темпами, мы удвоим и объемы реализации и сможем внедрить новые разработки. Тогда как, начиная с 2010 года, вообще не вводились новые разработки, рентабельность низкая. Как надо мной друзья смеются, бизнес медицинской техники – это хобби. У многих владельцев подобных компаний есть дополнительный бизнес, который позволяет держать на плаву их основное дело.

— В итоге какова ваша рентабельность?

— Не более 5%. У нас производственный цикл порядка 4-5 месяцев, то есть мы должны понимать, какие будут объемы через 5 месяцев, чтобы сейчас начать производить. А прогнозировать в своей работе, которая связана с бюджетными средствами, мы не можем, потому что они выделяются волнами. И все производители медицинской техники страдают от этого.

— И при этом на какие финансовые показатели вы выходите?

— Наш оборот – порядка 120 млн рублей в год. Это немного, но для нашей отрасли это значительный результат, потому что у нас мелкосерийное производство. Приборы мы делаем десятками, не сотнями даже. В «Эндомедиуме» производится порядка 7-8 комплексов в месяц. В эти комплексы включается в среднем 7 приборов и порядка 60 инструментов.

— Из вашего объема сколько примерно уходит на экспорт?

— Наверное, порядка 7-8%. Это без Казахстана и Белоруссии, так как там таможенный союз. О поставках в Узбекистан я уже говорил. Есть еще поставки в Йемен, Иран. Экспортом, конечно, нужно заниматься вплотную. Мы же, как и все российские производители, можем изготовить, но не продать, не научились, а тем более осуществлять поставки на экспорт. Отсюда и 7%. А так к нам и из Израиля врачи приезжают с просьбами. Мы сделаем штучно, но дальше не продвигаем.

— Кто закупает стабильно и больше всех?

— Самые большие объемы уходят в Сибирь и остаются в Татарстане. В совокупности это 20% оборота. Москва в общем объеме дает хороший оборот, но на количество людей и больниц он ничтожен. Вообще Москва нас, производителей, в целом очень сильно беспокоит. До недавнего времени там все работали на импортном оборудовании. Все знают, что в 2012 году там проходила модернизация здравоохранения, на которую выделялись огромные средства. От этих денег весь рынок отечественных товаров получил менее 5%, а 95% этих денег ушли российским дистрибьютерам.

Российские медицинские приборы совершенно ничем не уступают, совершенно. Дороже не значит лучше. Я вот рассказывал про камеру, что мы даем гарантию на три года, а зарубежные производители – на год. Это уже о чем-то говорит

— Потому что отечественные производители уступают по качеству?

— Российские медицинские приборы совершенно ничем не уступают, совершенно. Дороже не значит лучше. Я вот рассказывал про камеру, что мы даем гарантию на три года, а зарубежные производители – на год. Это уже о чем-то говорит. У отечественных инструментов может иногда страдать эргономика, но не функционал. Их инструменты удобнее в руке держать, но мы тоже над этим работаем.

«Компания создавалась в смутное время»

— А вообще компания «Эндомедиум» была создана по инициативе казанских медиков и инженеров в 90-х годах из-за отсутствия перспектив на прежнем месте работы?

— Да, компания создавалась, скажем так, в смутное время. Врачи в тот период не имели вообще никакого оборудования. То, что производилось в 80-е, морально устарело. А когда границы открылись и врачи начали ездить на зарубежные выставки, стало ясно, что в клиниках Европы используются инструменты и оборудование совершенно иного уровня. Используя иностранные медицинские инструменты и приборы, наши инженеры адаптировали под нужды врачей и операционные возможности.

— Среди учредителей компании есть ваш отец, он стоял у истоков компании? Или Александр Морошек, чья доля в компании больше всех, был главным идеологом «Эндомедиум»?

— Мой отец подключился потом. А начинал все инженер Александр Морошек вместе с Виктором Одинцовым, который ныне президент общества производителей эндоскопического оборудования, и Марселем Самигуллиным, до сих пор работающим врачом в клиническом онкологическом диспансере.

Александр Морошек работал инженером на оптико-механическом заводе. И в период разрухи нашел себе применение в совершенно новом направлении. И к новому делу подключил своих друзей-врачей. Первые инструменты проектировались на пустующих площадях в институте стандартизации «Вектор» на Ямашева. Когда врачи положительно оценили первые инструменты, начались крупные поставки по всей России. И так возникло продвижение эндохирургической деятельности.

— То есть вы действительно первое в России предприятие, которое стало производить эндохирургическое оборудование и инструменты?

— Да, повторюсь, тогда в больницах вообще не было нужного оборудования. Представляете, если на бытовом уровне не было телевизоров, и появилась первая компания, производящая телевизоры. Конечно, все будет реализовываться. С 1991 по 1994 годы у компании была колоссальная динамика: свой транспортный цех с 60 большегрузами, 1200 человек в штате, которые за год изготавливали 500 стоек. Одна стойка состоит: монитор, прибор и плюс всевозможные инструменты.

«Пришел рядовым сотрудником»

— А как вы пришли в эту компанию?

— В «Эндомедиум» пришел рядовым сотрудником в 2002 году заниматься маркетингом. А вообще я программист и закончил КАИ. Когда был аспирантом, у меня родился сын, и нужно было зарабатывать деньги. Начал работать в газете «Из рук в руки» обычным сисадмином, потом стал программистом, написал для них программу, позволяющую систематизировать работу. А газета-то федеральная, и я начал ездить по всей России внедрять свою программу, плюс у меня был технический аудит всех филиалов. Я там очень долго работал и по тем временам зарабатывал хорошие деньги, потому что зарплата была московская. В дальнейшем учредители «Эндомедиума» позвали меня работать в их компанию.

Первые инструменты проектировались на пустующих площадях в институте стандартизации «Вектор» на Ямашева. Когда врачи положительно оценили первые инструменты, начались крупные поставки по всей России. И так возникло продвижение эндохирургической деятельности

— Они решили влить свежую кровь?

— Да, похоже. Признаться, я, когда сюда пришел, был в шоке: куда я попал, и зачем мне это надо. Бизнес, действительно, очень сложный. А мне медицина понравилась, я втянулся. Может, и неправильно получил свое техническое образование.

— Сейчас у компании 5 учредителей, какова роль каждого?

— Александр Морошек занимается крупными проектам, связанными с государственными программами, где тендеры на 10-15 млн рублей. Это в основном комплексные поставки, когда необходимо оснастить новую больницу.

Виктор Грачев занимается развитием компании – то есть это получение всевозможных государственных субсидий. В прошлом году мы получили от Фонда Бортникова финансирование из федерального бюджета на развитие. У нас есть прибор запатентованный, и вот для его производства у нас теперь есть финансирование.

Анатолий Гусев является моим заместителем по производству, а Нияз Халитов является начальником службы сервиса. Пятый учредитель – я.

— Получается, из тех троих, кто основывал компанию, остался в ней только Морошек.

— Да, только он. Разошлись интересы. С 1994 по 1998 год был кризис. И со сложностями сталкивались не только в экономике, но и медицине, и во внутреннем устройстве компании. Вообще из «Эндомедиума» еще вышли Павленко Павел Петрович, который создал компанию ППП, Аглиуллин Артур Факильевич – компания МФС. Он был инженером-службы сервиса, а сейчас является нашим партнером и конкурентом.

— С какого инструмента началось ваше производство?

— Трокар. Это самый первый инструмент. С его помощью происходит прокол брюшной стенки, туда подается воздух, живот надувается, образуется полость, в которой могут работать хирурги.

Все с российских металлургических заводов. Нержавеющая сталь, например, с магнитогорского завода. В основном у нас все местное, 10% только закупаем за рубежом

— А сейчас какие инструменты и оборудование пользуются наибольшим спросом?

— По-прежнему трокары, а также стилеты, инструменты для аспирации, ирригации, щипцы, зажимы, ножницы – это основные инструменты, которые применяются, а есть специфические, которые применяются только в высокотехнологических операциях. У нас есть и приборы, которые устанавливаются в ведущих областных центрах.

На отечественном рынке конкурентной войны нет

— Кто еще представлен на рынке, и с кем вы конкурируете?

— Сейчас на отечественном рынке конкурентной войны нет. У всех компаний партнерские взаимоотношения. Если требуется, берем друг у друга какие-то приборы. Но так было не всегда. В какой-то период времени российские производители начали конкурировать между собой, начали снижать цены. А что такое снижение себестоимости товара в медицине? Это снижение надежности.

— Ну, а с зарубежными-то конкурируете?

— Да, с немецкими компаниями Karl storz, Rudolf, американской Artex, японской компанией Olympus. Но в связи с ростом валюты и девальвации рубля они нам тоже не конкуренты. Цены на их оборудование даже для хорошо финансируемой больницы стали заоблачными.

— А на вас нестабильная ситуация вообще никак не сказалась, у вас и комплектующие все местного производства?

— У нас есть ряд комплектующих, которых в России сейчас, к сожалению, не производят. Это микросхемы. Насосы, двигатели раньше мы брали немецкие, а как поднялся курс, перешли на белорусские, которые ничем не уступают по качеству. То есть из-за кризиса себестоимость у нас выросла ненамного.

— Из каких материалов вы производите свои инструменты, и откуда они?

— Все с российских металлургических заводов. Нержавеющая сталь, например, с магнитогорского завода. В основном у нас все местное, 10% только закупаем за рубежом.

— А станки?

— Наши, отечественные. Сами производим отечественную продукцию и закупать тоже все стараемся внутри станы. Один станок мы вообще в Казани купили в Trace Magic. Отец с сыном производят, умные ребята. Их многие не знают, а делают отличные станки.

Годовой объем рынка – 2,5 млрд рублей, менее 10% – за российскими производителями

— В целом какова плотность рынка, и каков его объем?

— Плотность рынка, считаю, высокая. На отечественном рынке представлено более 30 компаний, из них российские – это «Эндомедиум», «Крыло», «Аксиома», ППП, МФС и «Элепс». Остальные компании иностранные. Годовой объем российского рынка мы оцениваем примерно в 2,5 млрд рублей. Из этой суммы менее 10% – за российскими производителями. Это очень мало.

Сейчас на все приборы и инструменты мы сделали голографические наклейки, позволяющие отличить оригинальную продукцию от контрафактной. От контрафакта мы очень страдаем. Наносится не только финансовый ущерб, но и репутационный

— На ваш взгляд, «Эндомедиум» какую долю рынка занимает в РТ и в РФ?

— В РТ – около 60% рынка. А на федеральном уровне, из тех 10% общего объема, мы занимаем, наверное, 3,5%. Основные игроки отечественного рынка – это мы, «Крыло» и «Аксиома» имеет примерно такие же объемы.

— Каков объем фальсификата на рынке, на ваш взгляд?

— Порядка 20%. Это Пакистан и Китай, последние именно по эндохирургическим инструментам. А Пакистан – электрохирургия.

К нам приезжали китайцы с предложением. Предлагали изготавливать часть инструментов для нас. Мы, конечно, ничего им не дали. А потом, смотрим, у них наши инструменты появляются, копируют. Они используют наши разрешающие документы, регистрационное удостоверение и производят контрафакт. На своих инструментах пишут «Эндомедиум» и реализовывают через посредников.

Сейчас на все приборы и инструменты мы сделали голографические наклейки, позволяющие отличить оригинальную продукцию от контрафактной. От контрафакта мы очень страдаем. Наносится не только финансовый ущерб, но и репутационный.

— Как обнаружилось, что вас подделывают?

— Ситуация была после присоединения Крыма к России. Поступил звонок в службу сервиса от доктора-уролога из Симферополя. Он сказал, что наша помпа, которая уже 4 раза ремонтировалась, очередной раз сломалась, и на этот раз пострадал пациент. А у нас помпы очень надежные, мы их и за рубеж поставляем, и качество гарантируем. Начали выяснять – нам прислали фото и номер – и пришли в ужас. Этот прибор непонятного производителя, без маркировки, сзади стоит наименование нашей компании. А поставила товар украинская компания, и мы знаем эту компанию. На Украине продукция у нас была зарегистрирована, и они использовали наши документы. Если бы Крым не присоединили к России, мы бы и знать не знали, а врач так и думал бы, что наша продукция плохая. Ну а сейчас не то время, чтобы с украинской компанией судиться. В Москве со специалистами встречались, проблему обсуждали. Китайским контрафактом обеспокоены все производители, и проблему нужно решать, а как, мы пока не знаем.

— Ваши инструменты попадают в больницы через цепочку посредников, или вы добиваетесь прямых поставок?

— Примерно 70% у нас – прямые поставки, остальное – через посредников. Но стараемся минимизировать их количество и работать напрямую.

«…а потом еще год мы ждем деньги за наше оборудование. Абсурд»

— За 20 лет работы сложилась дружба с известными врачами?

— Конечно. Одну из первых эндохирургических операций сделал профессор Владимир Юрьевич Муравьев, заведующий отделением эндоскопии в онкодиспансере РТ, ведущий хирург Татарстана Андрей Юрьевич Анисимов. Среди московских врачей, кто нашим оборудованием начинал пользоваться, уже ушли на пенсию. Это Юрий Иосифович Галлингер, в 1991 году выполнивший первую в СССР операцию по удалению желчного пузыря при холецистите, а также профессор Александр Шерцингер.

Я бы, наверное, увеличил контроль именно на первом этапе рассмотрения документов. То, что кто-то написал на бумаге, можно проверить только после поставки. Вот как проверить, есть ли у компании оборудование с такими характеристиками или нет?

Казанским врачам Владимиру Николаевичу Красножену, Дмитрию Михайловичу Красильникову, Чугунову Александру Николаевичу мы отдаем инструменты на апробацию. Получаем от них рекомендации, что нужно поменять. Мы с ними как с экспертами сотрудничаем. Очень часто они сами обращаются, потому что методика операций меняется, происходит модернизация оборудования.

— С какими рисками вы сталкиваетесь?

— Просрочка платежа от клиник. Наша схема связана с залогами. Вот сейчас я опишу вам всю цепочку: производим прибор в течение 5 месяцев, участвуем в аукционе. У аукциона есть обеспечение заявки и обеспечение контракта, последнее может быть до 30%. Объявляется аукцион, например, на 10 млн рублей. Следовательно, мы должны заплатить 3 млн и поставить бесплатно (!) оборудование. Потом наши же 3 млн также по контракту в течение 6 месяцев возвращаются, а потом еще год мы ждем деньги за наше оборудование. Абсурд.

— Что бы вы изменили в тендерном законодательстве?

— Я бы, наверное, увеличил контроль именно на первом этапе рассмотрения документов. То, что кто-то написал на бумаге, можно проверить только после поставки. Вот как проверить, есть ли у компании оборудование с такими характеристиками или нет? А когда оборудование привезено, там уже и контракт подписан. А по бумагам те же китайцы чего только не пишут. Специалисты читают, глазам своим не верят, встречается даже несуществующее оборудование или инструменты. Врачи, инженеры это понимают, а те, кто заявки смотрят, они же только на соответствие анализируют: есть такое слово – есть, код необходимый есть – есть. Достаточно все формально проходит.

А есть паспорта на приборы, которые никакой производитель вообще не имеет право менять. Ну да, можно и паспорта подделать, и надо проверять его соответствие оборудованию. Но это хоть какой-то контроль, я думаю.

Средний возраст – 60 лет, а средняя зарплата – 20 тыс. рублей

— Сколько человек у вас работает, и каков уровень средней зарплаты без учета руководящего состава?

— Всего у нас 90 человек. А средняя зарплата – 20 тыс. рублей.

— Вы пришли в компанию со сложившимся коллективом, причем ваши сотрудники были старше вас. Как они к вам отнеслись?

— Сначала воспринимали с недоверием. А сейчас, мне кажется, с благодарностью. Зарплату, самое главное, вовремя получают. И они со старой своей закалкой, методами работы – до сих пор я с этим борюсь. Раньше работали по принципу – и так сойдет. А сейчас рынок поменялся: нужно быстро принимать решения, быстро перестраиваться.

Средний возраст на нашем предприятии – чуть ли не 60 лет. Это те люди, которые стоят за станками. Раньше молодежи с рабочими специальностями не было вообще. Примерно год назад стали появляться молодые специалисты

Средний возраст на нашем предприятии – чуть ли не 60 лет. Это те люди, которые стоят за станками. Раньше молодежи с рабочими специальностями не было вообще. Примерно год назад стали появляться молодые специалисты. Набравшись опыта, молодежь уходит на государственные предприятия, потому что в настоящее время там больше стабильности. Но если тенденция на импортозамещение сохранится, эта ситуация выправится.

— В начале беседы вы сказали, что у компании есть учебный центр, он принадлежит «Эндомедиуму»?

— Учебно-клинический центр был создан нашей компанией, и раньше он входил в структуру «Эндомедиума», но сейчас это самостоятельная организация. Мы с ними сотрудничаем, снабжаем своими инструментами и оборудованием, работать на которых учат врачей.

Что считать временным?

— По оценкам экспертов, совокупные производственные мощности отечественных производителей медицинской техники загружены только лишь на 30%. Как, по-вашему, сегодня себя чувствует медицинская промышленность в целом? И что ее ожидает?

— У нас загрузка была в 2013-2014 годы на 30%, был неполный рабочий день, 2 дня в неделю люди работали, а сейчас загрузка 110%. Такой всплеск связан с курсом. И тут вопрос, что считать временным. Если бы не случилась ситуация с ростом курса валют, у нас была бы загрузка 30-20%, а потом 10%. Если мы не воспользуемся текущим моментом, не воспользуемся вот этими объемами, не будем развивать производство, то мы вернемся к тому же, что было. А до этого у всей медицинской промышленности не было денег на развитие. У нас рентабельность очень маленькая, деньги очень длинные, инвесторы сюда не идут.

— Уже пробовали привлекать инвесторов для вывода своего предприятия на новый уровень?

— Даже об IPO в 2011 году задумались. Но когда приезжали инвесторы со своей командой, их анализ показал, что по уровню развития, по рентабельности лучше в другую область деньги вложить. Все зарубежные инвесторы в шоке от состояния медицинской промышленности в России. Они просто не понимают нас и говорят: а зачем вы все это делаете, вы закройте и не мучайтесь. Я на полном серьезе это все говорю. И это не только у нас так, съездите в Воронеж, к Владимиру Полякову (директор компании «Крыло» — прим. ред.), он тоже самое вам расскажет. Никто не вкладывает деньги в медицинскую промышленность.

«Имплантаты – это узкий, специфический рынок»

— Вы отметили, что многие производители медтехники ведут еще один бизнес, и вы не исключение?

— Да, я еще занимаюсь поставками с 2005 года хирургических имплантатов чешской компании Ella-cs, предназначенных для пищевода и желчевыводящих путей. Это расширяющиеся трубки для онкологических больных, которым противопоказана операция. То есть человек либо умирает голодной смертью из-за непроходимости, либо ему делают отверстие через желудок, куда может поступать специальное питание, которое, кстати, очень дорогое, либо ставят имплантат, который способен расширяться и дает человеку возможность питаться самостоятельно.

Если мы не воспользуемся текущим моментом, не воспользуемся вот этими объемами, не будем развивать производство, то мы вернемся к тому же, что было. А до этого у всей медицинской промышленности не было денег на развитие

Была даже идея организовать в Татарстане производство таких имплантатов. Чешская сторона в этом заинтересована – они смогут закрывать потребности России, Казахстана и Белоруссии. В 2012 году мы начали делать разрешающие документы, но в связи с начавшимся кризисом приостановили деятельность. Для основания высокотехнологичного завода нам нужно пять лет. Инвестиции есть, но все равно нужна окупаемость. А материалы для производства этой продукции на 80% импортные.

И по импортной технике сейчас сложно работать. Например, у меня больницы сейчас просят дать им цены на второе полугодие 2016 года. Какие цены-то? По какому курсу считать? Некоторые компании, конечно, недолго думая, по 120 рублей считают, все риски закладывая. Но у меня не поднимается рука заложить такой курс евро в наши расчеты.

— По этому бизнесу у вас какой оборот?

— Около 50 млн рублей в год. Имплантаты – это узкий, специфический рынок. Лет через 5, да, это будет рутинная операция, но, когда все это начиналось, я знал всего несколько врачей в России, которые использовали подобные имплантаты. Это Владимир Муравьев из Казани и Галлингер Юрий из Москвы.

«Раз в год провериться – это не такие большие деньги»

— Вы руководите предприятием, которое имеет прямое отношение к здоровью людей. Как сами относитесь к своему здоровью? Как поддерживаете его?

— Фитнесом занимаюсь и очень часто проверяюсь, диспансеризацию прохожу, и сотрудники наши тоже проходят. Это очень важно. А иначе люди у нас идут к врачу, когда уже сил нет терпеть. Это связано с определенными факторами, и все мы это понимаем. Это в первую очередь отношение. Я был в европейских больницах, там совершенно другая обстановка, другой настрой врачей. И надо искать врачей. Почему-то репетитора для сына мы выбираем, а врача для себя нет, идем в любую поликлинику. Пришли в больницу – и нас априори должны вылечить. Но так не бывает: есть хорошие учителя, а есть не очень, и врачи также. Надо выбирать, надо знать, к кому идти. И я за платную медицину. Мы за нее в любом случае платим. А получается, что люди платят дважды: с зарплаты и потом еще идут в платную.

— А медосмотр проходит за счет компании?

— Да. Мы связаны с медициной, мы знаем, что это такое. И раз в год провериться – это не такие большие деньги.

Люди, которые основали «Эндомедиум». Я их уважаю как учителей. Это выдающиеся люди, на мой взгляд. Их энтузиазму, с каким они все это начали и столько лет продолжали, можно позавидовать

— Человек является суммой всех событий, оказавших на него влияние. Что оказало на вас наибольшее влияние?

— Наверное, знакомство с людьми, которые основали «Эндомедиум». Я их уважаю как учителей. Это выдающиеся люди, на мой взгляд. Их энтузиазму, с каким они все это начали и столько лет продолжали, можно позавидовать.