Башкирия молодая: как Заки Валиди очертил границы новой республики со столицей в селе

Рождение

Стихли последние залпы, развеялся дым. Пришло время вплотную заняться созданием БАССР. На земле это оказалось куда сложнее.

Начнем с границ.

Уже говорилось о том, что список из волостей пяти губерний, составленный членами национального правительства во главе с Валидовым, вошедший в историю автономии как «Малая Башкирия», в точности до запятой оказался в Соглашении. Профессиональные революционеры даже не взглянули на него. Хотя стоило.

Документ весьма спорный и загадочный. Например, группа одних и тех же земель Стерлитамакского уезда повторяется в двух параграфах, что означает разный статус: по одному они входят в состав республики, а согласно другому — это допускается только после опроса населения. Дефект заметит любой школьник, но тогда, в марте, его не увидели ни Сталин (нарком по делам национальностей), ни Ленин…

Не на коленке же подписывали?

Невероятным образом в Соглашении оказалась мифическая Орловская волость, которую автономисты, судя по всему, внесли в список в самый последний момент, когда стало ясно, что большевикам сейчас не до границ. Когда начнется дележ, уфимцы не обнаружат у себя таковой и сильно удивятся, а Башревком невозмутимо ответит: «Орловская волость совершенно не существует и поэтому включена по ошибке».

Включить несуществующее по ошибке?

В перечне земель, отходящих БАССР, есть диковинные формулировки: «башкирские селения Иглинской волости», «башкирские селения Архангельской волости». Как прикажете делить территорию, если располагались населенные пункты вперемешку с русскими, татарскими и другими деревнями — как черные клетки на шахматной доске?

На месте это выглядело иной раз так: приезжает вооруженный отряд в тептярскую деревню Кляшево и объявляет ее входящей в республику башкирской деревней. Крестьяне молча покидают сход, а председатель Кляшевского сельсовета тайком пишет властям Уфимской губернии: «Вправе ли Кудейский кантон (автономия делилась на 12 кантонов (районов), — прим. ред.) распоряжаться на территории РСФСР и [просим] дать указание Башреспублике на неправильный ими захват нашего селения. Просим все это сделать срочно, т. к. могут быть вызваны отрядом нежелательные последствия».

Четырехмесячному жителю Кляшево Мустаю Кариму ничего не грозило, он мог спать спокойно, потому что родился он на другом конце Уфимского уезда, в деревне с таким же названием.

Не приняты интересы русских и татар

Очерчивая границы, сторонники независимости о хозяйственной целесообразности не задумывались. Главным мерилом являлся национальный принцип. Выбрав места наиболее компактного проживания башкир, они тем самым навредили не только себе. В результате на карте появилось нечто, похожее на чернильную кляксу, с островами и каплями на окружающих губерниях…

И это не случайная ошибка, и не зажатый в тисках времени экспромт. Так было задумано! Фраза из программного документа, составленного теоретиками мононациональной республики: «Местности с преобладающим башкирским населением, но географически разделенные, так называемые оазисы так же подчиняются власти правительства Башкирии, как колонии своей метрополии».

Маленькая сухопутная Великобритания?

Вопросы принадлежности тех или иных населенных пунктов станут предметом долгих споров и взаимных обвинений. В качестве примера — телеграмма из Оренбурга в Москву (февраль 1920-го): «Ежедневно поступают сведения с мест о правонарушениях и эксцессах, происходящих со стороны башкирского правительства, представители которого позволяют себе, пользуясь невыясненностью границ, расхищать имущество как отдельных граждан, так и принадлежащее губисполкому и даже угрожают вооруженной силой».

Для отечественных гуманитариев тема образования Башкирской республики — одна из сладких. За 85 лет на эту литературу извели немалую часть лесного фонда. Но вот парадокс: в объемных трудах нет и намека на реакцию большинства населения, вдруг оказавшегося в рамках национальной республики…

Возможно, автономисты лукавили в Москве, говоря о преобладающем числе башкир на указанных территориях. В любом случае оспорить это было некому. Сейчас же, когда дело дошло до установления границ, выяснилось, что целые районы были против вхождения в Башкортостан.

Из совещания Тептяро-Учалинского волостного ревкома: «Странным кажется то обстоятельство, что волости Тептяро-Учалинская и Ахуновская присоединены к Тамьян-Катайскому кантону совершенно без опроса и согласия на это населения, которое, как указывалось, определенно настроено против такого присоединения. Между башкирами и тептярями существует антагонизм с очень давних пор.… Население Тептяро-Учалинской и Ахуновской волостей малоземельно по сравнению с башкирами, но все старательно занимаются земледелием, в то время как население башкирское земледелием не занимается. Населению волостей кажется, что вследствие того, что эти волости несколько лучше обеспечены, то все тяжести расходов лягут главным образом на эти волости».

Из протокола Богоявленского волостного совета (Богоявленский завод, образовавший волость, сейчас райцентр Гафурийского района — Красноусольск): «Волость состоит из русского населения 5 082 души обоего пола, чувашского 324 души, татарского 612 душ. Что подавляющее большинство как русского населения, так и прочих народностей, населяющих названную волость, высказывается против включения их в Башкирскую советскую республику, о чем свидетельствуют прилагаемы материалы. Соглашение, опубликованное в «Известиях» ЦИК от 23 марта 1919 г., является результатом отсутствия у договаривающихся сторон вполне точных сведений и исчерпывающих данных, отвечающих современному положению Богоявленской волости».

Табынская волость также ходатайствовала о пересмотре Соглашения. Подобных обращений было много. Еще в 1918-м против территориальной автономии для одного народа высказалось все горнозаводское население Южного Урала. В архиве имеется соответствующее постановление делегатов от сел, волостей и заводов: Белорецкого, Тирлянского, Зигазинского, Кагинского, Узянского, Верхне-Авзяно-Петровского, Нижне-Авзяно-Петровского, Преображенского (Зилаир) и др.

Второй съезд Советов Оренбургской губернии в апреле 1920-го констатировал: «При решении вопроса о самостоятельной Башкирской республике не участвовали представители от Оренбурга и Уфы, вследствие чего само Соглашение отличается неполнотой, и интересы русского и татарского населения не были приняты во внимание».

Столица нашей родины — село

Теперь о столице.

Вопрос этот долгое время оставался открытым. И неспроста: если башкирские волости еще можно было найти, то башкирских городов не наблюдалось. А любой из ближайших: будь то Уфа либо Оренбург, сразу размыл бы весь этнический «фундамент» республики. Ведь нельзя же присоединить мегаполис без окружающих его районов?..

В итоге в Соглашении столицей Башкирии было названо известное нам зауральское село Темясово. Однако революционный комитет, вернувшись из-за Волги, в Темясово не поехал, а временно остановился в уездном городке Уфимской губернии — Стерлитамаке.

Петербургский литератор, заставший центр уезда на пике благополучия (до гражданской войны), запомнил его надолго: «Видел я всякие дыры и трущобы на Руси, но хуже Стерлитамака еще не встречал! Мостовых нет и в помине; колдобины и грязища страшные; где просохло — там седою тучей висит пыль. Во всем городе имеется с десяток фонарей, но и те, несмотря на темную ночь, не горели. Темень была эфиопская. Долго сидел у окна, размышляя, сколько дней я мог бы выдержать в этом городе, не подумав о крючке и веревке?».

Несколько лет спустя другая рука не без юмора писала: «На долю захолустного, гоголевского сонного города Стерлитамака, откуда 25 лет скачи, ни до какой политики не доскачешь, отрезанного от культурного мира, выпала честь быть столицей молодой Башкирской советской республики».

Но столицей он стал не сразу. Ни банка, ни почты, ни типографии, ни даже тюрьмы республика не имела. Все приходилось заимствовать. Руководство Башкирии ходатайствовало о передаче Стерлитамака. Гражданская война шла к завершению. Из центра ответили, что оставляют вопрос о присоединении на усмотрение местной власти.…

Город был перенаселен. К тому же он являлся административным узлом для 15 волостей. А теперь приходилось делить помещения, связь и многое другое с учреждениями Башреспублики. Случались открытые конфликты. Как ни соблазняли городских товарищей статусом столицы, но те все ровно отказали, постановив: «а) Города Стерлитамака во временное распоряжение не передавать. б) Постоянная передача г. Стерлитамака без уезда также немыслима. Передача же всего уезда с городом не может состояться в следствие категорического нежелания всего населения уезда».

В Кремле развели руками.…

Валидов негодовал: «Неужели центр не знает, что Башвоенкомат и Башревком являются органами полукочевого народа, что как резиденция Темясово может быть приведена в порядок только будущей весной. Теперь вся Башреспублика поставлена в зависимость от Стерлитамакского уездного ревкома: желают они — выделят полученные деньги через Уфу, не желают — задерживают, вот для этого необходимо немедленно организовать походный банк для Башреспублики, чтобы можно было этот банк перевезти весной в Темясово из Стерлитамака».

«Кирпич и цемент» на строительство нового государственного образования выделяла Российская Федерация — об этом и речь. Необходимость стоять у окошка уездной кассы смущала республиканцев, они просили федеральное казначейство отправлять наличку напрямую, по железной дороге, минуя, таким образом, губернские финансовые органы.

Мечты о собственной столице вскоре развеялись. Но «квартирный вопрос» так и не был решен, а жалобы с обеих сторон продолжались. Целый год Башкирией руководили с территории соседней губернии. В августе 1920-го Москва, идя навстречу братской республике, уступила Стерлитамак, а затем и весь примыкающий одноименный уезд. До передачи города на звание столицы БАССР мог претендовать только Белорецкий завод, уничтожавшийся однажды башкирами-пугачевцами.

Соглашение было зачатием, территориальное выделение — рождением Башкирской республики. Последнее наглядно показало, что военно-тактический плод оказался нежизнеспособным.

Уфимская губернская газета «Известия» от 14 августа 1920 года: «Башкирия — страна отсталая не только в области духовной культуры. В ней почти не существует промышленность, имеющиеся небольшие металлургические, стекольные заводы и другие мелкие предприятия по своему оборудованию настолько устарели, что при нормальных экономических условиях всякая затрата сил и средств в этих предприятиях совершенно нецелесообразна. В Башкирии почти полное отсутствие путей сообщения, совершенно нет железных дорог».

Продолжение следует