Рафаэль Хакимов: «Историки обслуживали тех, кто платил»

Российская историография: между наукой и фантазией. Историография в эпоху комиксов

В XVIII—XIX веках историю изучали, расположившись в удобном кресле у камина, неспешно перечитывая толстые фолианты. Сама история излагалась высоким стилем на уровне художественного произведения, вызывающего благоговение перед эпическими персонажами с неземными страстями.

В наше время смена формата изложения истории представляется неизбежной. Конечно, история состоит из переплетения сложных сюжетов и ярких персонажей. Она не терпит суеты. Тем не менее приходится искать компромисс, ведь новое поколение читателей любит краткость и легкость изложения.

История Татарии настолько сложна, что даже самое краткое ее изложение покажется длинным, а если каждое слово подтверждать ссылками на источники и авторитеты, то она станет многотомной и отпугнет многих современных почитателей истории, привыкших к телеграфному стилю изложения.

Историография никогда не станет столь же объективной наукой, как физика или химия, ее не изложить в виде системы уравнений, имеющих однозначное решение. Симпатии и антипатии к народам, событиям, персонажам влияют на авторскую позицию, пусть даже в выборе эпитетов. Для меня татары не могут быть отпетыми негодяями, а татарские войска — вовсе не «полчища», а организованная армия, причем на то время лучшая в мире.

Все бы ничего, но в какой-то момент на историков начинает давить идеология — татары должны быть захватчиками, поработителями и причиной отсталости России. И тогда рождаются мифы, которые закрепляются художественными фильмами, литературой, публицистикой.

Татары как внешняя среда

Русская историческая школа отягощена идеологическими штампами, выработанными за столетия школьного обучения и интенсивной пропаганды. Для русских историков татары были всего лишь внешней средой, случайностью, аномалией, бифуркацией, якобы искажающей логику развития русских по европейскому образцу.

Основы русской историографии закладывали немцы Г.З. Байер, Г.Ф. Миллер, А.Л. Шлецер. Они писали по заказу царского двора. Историки обслуживали тех, кто платил. К тому же русские императоры и их двор опять-таки были немцами по происхождению. Для них объективность не стояла на первом месте. Важно было забыть, что Русь строилась на осколках Великой Татарии и привязать ее к Европе в качестве аппендикса.

Следующее поколение историков в лице С.Ф. Платонова, В.О. Ключевского, С.М. Соловьева, Н.М. Карамзина продолжило эту традицию, превратив исторические сюжеты в железобетонную схему.

В то время историография еще не была наукой в полном смысле этого слова. Следуя традициям, Карамзин писал литературное произведение, а не научное исследование. Он и не скрывал этого. Тем не менее первопроходцы стали классиками, и сегодня любой историк соизмеряет свою позицию с их взглядами.

Основоположники русской историографии считали, что нельзя нарушать историческую логику и вплетать в историю России татарские страницы. Однако сохранившиеся русские источники говорят о другом. В Ипатьевской летописи (1274) записано: «Тогда бо бяху вси князи в воли тотарьскои». Более того, русская историография, отрицая татарский период, одновременно демонизировала татарское иго и татарскую дань. С чего бы русским платить дань татарам, если в истории России татары были всего лишь внешней средой?

После появления Татарской республики в 1920 году стало трудно игнорировать роль татар в русской истории, тогда появилась новая версия — казанские татары якобы произошли от булгар, и они хорошие, а плохие татары во главе с монголами пришли из Монголии и установили «ИГО».

Политика России за последние десятилетия поменялась кардинально, а отношение к татарам осталось прежним. Не только царская, но и советская, а также «демократическая» власть оказались едины в своей патологической ненависти к ордынскому прошлому.

Разрушать исторические сюжеты, заученные со школьной скамьи, дело неблагодарное — можно нарваться на всеобщее осуждение. Но когда за плечами Института истории Академии наук Татарстана многотомные исследования, причем написанные международным коллективом, можно увереннее, а главное аргументированно говорить о реальной истории.

Достоверность официальной историографии

Историки не перестают обсуждать вопрос достоверности источников по русской истории. Татарские источники не сохранились. Они, видимо, сгорели при взятии Казани, а оставшиеся были изъяты и сожжены вместе с русскими летописями и документами при Екатерине II. Сохранились своды древнерусских летописей, но их подлинность ученые подвергают сомнению. После долгих поисков в некоторых монастырях все же нашли подлинные летописи, их эксперты насчитали около пяти, но некоторые из них противоречат друг другу. Правду об истории России выяснить оказалось непросто. Более того, даже само обсуждение достоверности сведений о татаро-русских отношениях раздражает российскую элиту. Якобы надо верить в то, что уже написано классиками.

Однако для сомнений по многим важным событиям есть веские основания. Так, в источниках некоторые судьбоносные события не упомянуты или описаны весьма приблизительно, в то же время другие события примерно тех же лет известны детально. Например, о нашествии татар пишут весьма определенно с указанием конкретного места и времени:

«Великий князь Владимирский Юрий собрал новое войско, которое было разбито на реке Сити 4 марта 1238 года, в бою вместе с войском погиб и сам князь. Дальше путь татарского воинства Батыя лежал на северо-запад Руси. Взяв Торжок, который героически оборонялся целых две недели, и, не дойдя 100 км до Новгорода, монгольское войско повернуло назад».

И дальше в том же духе. Однако о «судьбоносной» Куликовской битве или Стоянии на Угре пишут в самых общих чертах. Ученые ищут свидетельства в архивах, ведут раскопки, но результаты не впечатляют. Там, где стоит памятник в честь победы на Куликовом поле, никогда, ни в какие времена никакой битвы не происходило. Чему же поставили памятник?

Идеология пронизала всю русскую историографию. Написаны сотни учебников, тысячи статей и книг, сняты десятки талантливых фильмов, как документальных, так и художественных. И все это порой основано на фантазиях. Написать правду — значит подорвать доверие к армии историков прошлого и настоящего.

Продолжение следует