Повесть о «железном» Минтимере: признание Бати, поддержка опальному Лужкову и шахматы с Захаровым

Позволительно ли дружить инженеру? Или геологу? Или, например, врачу? Странные вопросы. Какая, казалось бы, разница, кто человек по профессии? Ведь дружба, как и любовь, это Божий дар человеку, независимый от его рода деятельности. Но вот что любопытно. Применительно к политику, крупному руководителю эти вопросы звучат вовсе не так уж странно. А сумеет ли человек на высоком посту не оказаться заложником приятельских отношений?

С другой стороны — известно, что вслед за новым начальником часто приходят к власти его друзья, земляки, а то и родственники. Объяснение вроде бы логичное: нужно опираться на тех, кому доверяешь, кого хорошо знаешь. И не во вред ли в конечном счете общему делу, если предпочтение отдается тому, кто лично предан, а не тому, кто лучше работает?

Рассказывает Минтимер Шаймиев: «Думаю, что проблема совсем не в этом. Если человек отступает от закона, нарушает свой долг, он может искать разные оправдания для этого. Ради дружеских отношений или ради любимой женщины, или ради еще чего-то совершить преступление или просто подлый поступок — это значит бросить в грязь то, ради чего это якобы совершается. Настоящая дружба обязательно выше какого-либо меркантилизма и нечистых помыслов. Если не так, то это уже не дружба, а что-то другое. Например, отношения по принципу «ты — мне, я — тебе»…

И тут уж не так важно, кем работает человек, на каком посту. Ведь использовать служебное положение в личных, корыстных целях, для обслуживания ложно понимаемой «дружбы» способен, в конце концов, и врач, и кладовщик, и даже учитель. Нет, не в должности, не в профессии дело. В понятии «дар дружбы» есть некая многозначность. А она никогда не бывает случайной. С одной стороны, дар — это то, что нам преподносят в подарок. То есть нужно быть благодарным за встречу, знакомство с тем, кто стал нашим другом. Нужно ценить эту дружбу и беречь ее.

А с другой стороны, дар — это определенное умение, искусство, талант, которым мы обладаем. И это значит, что дружить надо уметь. Дружить — это искусство. Нельзя разменивать дружбу на мелочный прагматизм. Нельзя ее использовать в корыстных целях. Это очень высокий и ценный дар!»

Минтимер Шарипович поведал нам о своих «друзьях-закадыках», какими они бывают и какими должны быть друзья по жизни.

Рассказывает Минтимер Шаймиев: «Самым близким другом был Анвар Шакирович Иванов, к сожалению, он рано ушел из жизни. Мы познакомились с Анваром в 1954 году, когда поступали на механический факультет сельхозинститута. Он на десять лет старше меня. Окончил вечернюю школу в Донбассе и приехал в Казань. Мечтал выбиться «в люди» — стать дипломированным специалистом. Как я уже рассказывал, конкурс у нас был немаленький, сдавать все экзамены необходимо было практически на «пятерки». Людям, более старшим по возрасту, так называемым «стажникам», было некоторое послабление. Анвар имел солидный стаж работы, и этот фактор, наверное, сыграл свою роль при его зачислении в институт. Предки Анвара в свое время из-за тяжелой жизни уехали из Татарстана в Донбасс, как и многие татары, которые в голодные годы устремились на угольные шахты. Не случайно на всех угольных разработках Донбасса, Кузбасса, Пермской области очень много татар из Поволжья.

У Анвара фамилия — Иванов, но это не связано с его национальностью. Происхождение этой фамилии совершенно случайное. Его дед, татарин по фамилии Ибнеев, служил еще в царской армии. Командир, делая перекличку в строю, громко выкрикивая фамилию солдата, почему-то никак не мог правильно произнести «Ибнеев». Эта фамилия давалась ему тяжело, и тогда он попросил деда Анвара: «Можно я буду тебя называть Ивановым?». Тот согласился. Так фамилия Иванов закрепилась за ним навсегда. Анвар Иванов — немножко смешно, конечно, звучало… Как он гордился и дорожил тем, что сумел поступить в институт! С тех студенческих пор мы жили как одна семья. И впоследствии, когда мы уже обзавелись своими семьями, подружились и наши жены. Это очень важно для поддержания дружбы. Между нами было такое взаимопонимание, которое практически не всегда бывает даже между самыми близкими родственниками.

Анвар всегда был готов отдать за людей последнюю рубашку, что и делал по жизни. Он вообще жил, как я теперь понимаю, не для себя. Студентами мы жили на частной квартире на одном дворе, ели из одной тарелки — с посудой тогда было негусто, да и с едой тоже. Анвар, как более старший по возрасту, взял на себя хозяйство. Вел его экономно, покупал продукты на базаре, готовил еду. Нас поддерживал всем, чем только мог, а мы помогали ему в учебе. И во время практики, и учебного процесса он считался у нас за старшего.

В казанский период жизни нас стало трое друзей: я, Анвар и Геннадий Захаров. Мы с Геннадием познакомились в то время, когда меня перевели из Муслюмовского района управляющим межрайонной «Сельхозтехники» в Мензелинск. Тогда Геннадия взяли из совхоза Воровского главным инженером в Управление сельского хозяйства. Затем его пригласили в обком — на работу. А потом и меня. Тогда я и познакомил Захарова с Анваром. С тех пор мы уже надолго не расставались и, можно смело сказать, всю свою сознательную жизнь поддерживали самые прочные дружеские отношения. И все тяготы вместе преодолевали, любые проблемы решали.

Самое интересное: мы, молодые, но уже женатые, по воскресеньям собирались и играли в шахматы. Специально устраивали турниры втроем, игра шла очень серьезная. И всегда — с особым значением. Например, провозглашалось, что тот, кто побеждал на турнире, скажем, посвященном 8 Марта, больше всех любит свою жену. Победа этот факт как бы и подтверждала. В этом была своя гордость. В то же время победитель наказывался: он должен был, как «самый любящий свою жену», пригласить всех нас, со своими супругами, разумеется, в ресторан и закатить там праздничный ужин. Очень интересная форма! И в другие праздники поступали подобным же образом. Готовили подарки, призы друг другу и потом в семейном кругу это все разыгрывали. Очень яркие для меня эпизоды жизни.

Так получилось, что в семье Анвара не было детей. Наши сыновья ходили за ним буквально по пятам, он общался с ними всегда охотно. Много шутил. Впрочем, острословом он был всегда, некоторые опасались попасть ему на язык. Но если над кем и подшучивал, то всегда не со зла, а по-доброму. Потому что был человеком с широкой душой, у него хватало внимания на всех. Для наших детей он и его поступки часто служили примером, школой воспитания. А повлиял он положительно, как теперь понимаю, не только на детей, но и на всех нас.

Анвар заболел вдруг, и очень тяжело. Чем только можно, я пытался облегчить страдания. Но, увы, оказалось, что далеко не все в наших силах… Если бы он только знал, как нам всем его теперь не хватает… Мы скучаем по нему, словно по очень близкому, родному человеку. «Истинная дружба точно избранное родство», — утверждал французский драматург Эрнест Легуве. В моей жизни это действительно так.

Кроме Анвара Шакировича и Геннадия Николаевича, были у меня, конечно, и друзья молодости. Самый тесный круг сложился еще в Муслюмовском районе, когда я начал работать там инженером, об этом я рассказывал. А вот еще был у меня друг-закадыка с самого раннего детства — Гайнулла Гиздуллин, о нем я немного уже рассказывал. Это иная история, хотя и не менее грустная. Мы из одной деревни, вместе росли. С первого класса сидели за одной партой, все десять классов проучились вместе. Поехали в Казань, пробились в институт. Жили в одной квартире, получили одинаковые дипломы о высшем — таком для обоих заветном — образовании. Всегда всем делились друг с другом, никаких секретов между нами не было сроду, все абсолютно прозрачно — и это как бы само собой.

И как-то так получилось, что мы отдалились друг от друга. Замотала текучка, и я что-то очень важное для себя и для друга сделать так и не успел. Он женился, но мне казалось, что семейные отношения у них складывались не очень. Дружбы семьями, к сожалению, тоже не получилось. Гайнулла скончался в 41 год — подвело сердце. Потеря огромная для меня… Когда я время от времени возлагаю цветы на его могилу, эта мысль меня остро гложет…

Но есть еще в моей жизни и несколько другая дружба. Не та, которая с детства, юности, а та, что связана с дальнейшим развитием человека, так сказать, «по работе». Как-то само собой получается так, что вот встречаюсь с кем-то, знакомлюсь поближе, и вдруг начинаем понимать и уважать друг друга. И ведь никто не объясняется друг перед другом — все происходит без напряга, совершенно естественно. Вот такие отношения я ценю высоко. Когда никто никому ничем не обязан — раз речь о дружбе, об обязательствах вообще-то даже не говорят...».

В то время когда работал министром, Шаймиеву посчастливилось познакомиться с Евгением Никаноровичем Батенчуком. Он возглавлял «Камгэсэнергострой», его предприятие возводило производственную базу для отрасли мелиорации. Батенчук прославился на строительстве КамАЗа и города Набережные Челны. В Татарстан он приехал из Сибири уже зрелым специалистом, маститым руководителем. К тому времени Батенчук успел поучаствовать в строительстве пяти городов, нескольких гидроэлектростанций и единственного в своем роде комплекса предприятий по добыче и обработке алмазов в Якутии.

Рассказывает Минтимер Шаймиев: «Я был значительно моложе его, но когда познакомились, быстро стал для него «своим парнем» — высшая степень доверия этого незаурядного человека. Уникальный человек. Непреодолимых препятствий для него просто не существовало. Былая сибирская слава позволяла Батенчуку, например, открывать двери многих кабинетов московских министерств и ведомств. Порой одним телефонным звонком он решал то, на что другим, наверное, потребовались бы долгие месяцы, если не годы. К нему и в Москве относились с явным почтением, и у нас, на Каме, очень быстро начали называть уважительно Батей. Он действительно был героем — Героем Социалистического Труда!..

Не скрою — я горжусь до сих пор, что дружил с таким человеком. Он научил меня умению понимать и ценить людей, их знания, опыт. А также преодолевать, казалось бы, непреодолимое и всегда добиваться поставленной цели, какой бы несбыточной она ни казалась. Как это в жизни мне пригодилось!..».

Дружить по работе получилось у Минтимера Шаймиева с Борисом Ельциным, Ремом Вяхиревым, Евгением Примаковым, Сергеем Степашиным, Юрием Лужковым… К слову, в сентябре 2010 года, когда Юрий Михайлович, при известных неблагоприятных для него обстоятельствах, ушел с поста мэра Москвы, Минтимер Шаймиев был в числе тех немногих, кто публично заявил о своей поддержке опального мэра. В тот день Шаймиев специально дал интервью агентству «Интерфакс» и призвал не приуменьшать заслуги Лужкова на посту мэра Москвы. «Решение по отставке мэра Москвы Юрия Лужкова оставляет при любой его мотивации неоднозначное восприятие. В ответ на оценки деятельности Юрия Михайловича со стороны отдельных СМИ могу сказать, что попытки приуменьшить или принизить все, что сделано командой Лужкова в сложные перестроечные годы по обеспечению социально- экономической и политической стабильности в Москве, это значит в очередной раз наступать на наши российские грабли крайности», — заявил он.

У Шаймиева немало настоящих друзей, обретенных во время деятельности Президентом республики, понятно, что всех не перечислишь.

Рассказывает Минтимер Шаймиев: «Взаимопонимание появляется само по себе. А не при лоббировании каких-то совместных проектов. Нет, не об этом речь. Просто если есть взаимопонимание — оно есть, если его нет — то уж нет, и ни при каких общих делах оно не появится. Такая вот дружба получается — как бы на расстоянии — и со многими федеральными министрами. Не хочу брать совсем высоко и называть своим другом Президента Российской Федерации… Но между нами сложилось именно взаимоуважение, а не подчиненность, и я это чувствую хорошо. Такое взаимопонимание людей в зрелом возрасте меня радует, я этим очень дорожу. Я настолько ценю это, что иногда задумываюсь: за что же они так хорошо ко мне относятся? Такие люди есть и среди журналистов, и среди редакторов СМИ, среди певцов и художников, писателей и композиторов, ученых — в любой сфере. Это очень важная составляющая моей жизни. И не дай Бог, чтобы я этим в какой-то форме злоупотреблял.

Если я дружу, то по-настоящему, и уж кого назвал своим другом, то в нем уверен. По крайней мере никогда не заблуждался: есть друзья, а есть люди, желающие быть другом Президента республики, известного политика.

Уходя с поста Президента республики, мне было интересно наблюдать, кто и как себя поведет в моем окружении. И по правде сказать, никаких сюрпризов не случилось: друзья остались друзьями, я в них и не сомневался».

Книга «Минтимер Шаймиев» из серии «ЖЗЛ: Биография продолжается»