Ольга Фахрутдинова: «Душа большая, ее на всех хватит»

От романтических надежд — к белому халату

С детства Ольга не мечтала о медицине. Как рассказывает сама, ее тянуло к романтическим профессиям — геологии, литературе, рисованию, иностранным языкам. Девочка даже одно время мечтала о карьере дизайнера одежды. Но ближе к окончанию школы отец, военный медик, хирург и преподаватель в медицинском институте, все-таки настроил дочь на нужную волну. В 1974 году Ольга Юрьевна поступила на санитарный факультет.

— Все-таки я не горела желанием быть медиком с самого начала, робела, получится ли. Поэтому и думала: «Может быть, я меньше вреда принесу на санитарном факультете», — улыбается сегодня доктор.

Из института наша героиня должна была выйти врачом гигиены детей и подростков. Но учиться было очень интересно, и к шестому курсу она хотела быть только «лечебником» — в итоге стала терапевтом. Сразу же после распределения Ольга Юрьевна устроилась работать в горбольницу №12. В начале восьмидесятых это была большая городская многопрофильная больница, а в терапевтическом отделении на 60 коек лечились пациенты кардиологического, пульмонологического, гастроэнтерологического профилей.

Это сейчас я порой могу взглянуть на больного и чуть ли не на глаз правильно поставить диагноз, ведь прошлый опыт накапливается, и количество с годами переходит в качество. А тогда, в самом начале пути, так не получалось

«Там было чему и у кого поучиться!»

Сегодня, вспоминая своих наставников из 12-й горбольницы, она говорит:

— Там было чему и у кого поучиться. Моя первая заведующая, Лариса Ивановна, научила меня, как надо работать. Она была практикующим врачом с огромным опытом — работала и фтизиатром, и терапевтом, и даже вскрытия сама проводила в начале карьеры. У нее я училась, как правильно подходить к пациенту, на что обращать внимание, досконально собирать анамнез, выделять ведущие и второстепенные синдромы. Это сейчас я порой могу взглянуть на больного и чуть ли не на глаз правильно поставить диагноз, ведь прошлый опыт накапливается, и количество с годами переходит в качество. А тогда, в самом начале пути, так не получалось. Я около часа проводила у постели каждого больного, подолгу задерживалась на работе. А ведь уже была семья, мне нужно было бежать домой, к ребенку… Врач часто работает в ущерб своему личному времени. Но тогда я об этом не думала, нужно было успевать везде.

Первыми пациентами Ольги Юрьевны были люди с заболеваниями сердца, в том числе с тяжелыми ревматическими пороками, язвенной болезнью, циррозом печени, бронхиальной астмой и очень редко — с болезнями почек. Через пять лет молодого доктора поставили на заведование — она начала руководить вновь открывшимся гастроэнтерологическим отделением, а через пару лет после очередной реорганизации ее перевели в приемное отделение, тоже руководить.

— Там мы, конечно, видели все. Каждого пациента, который госпитализировался в любое отделение клиники, должен был осмотреть врач-терапевт. Я в течение своего рабочего дня должна была принять каждого неотложного и планового пациента, кратко оформить документацию, назначить лечение и передать дальше. Неотложным больным оказывали помощь прямо в приемном отделении: снимали ЭКГ, купировали гипертонические кризы, восстанавливали ритм сердца при аритмии. Это была интересная, разнообразная и живая работа, — рассказывает наша героиня.

В 12-й горбольнице она проработала 10 лет, там и прошла становление как терапевт. Из того периода ей запомнилось общение с участниками Великой Отечественной войны, которые частенько попадали в клинику. Доктор слушала их рассказы о войне, о пребывании в плену, о ранениях и гонениях — и до сих пор вспоминает эти беседы. Среди стариков в отделениях часто были одинокие, неухоженные, малообеспеченные люди. Она говорит, что таким пациентов хотелось помочь, согреть их словом, принести что-то вкусненькое…

Врач часто работает в ущерб своему личному времени. Но тогда я об этом не думала, нужно было успевать везде

Отравление карбофосом и смерть после субботника

Начало карьеры, как правило, оставляет неизгладимые воспоминания в памяти врачей. Есть такие и у нашей героини. Например, она вспоминает, как пожилой пациент однажды умер прямо в палате отделения, Ольга Юрьевна бросилась его реанимировать — и человек «воскрес».

В те годы 12-я горбольница работала на постоянную неотложку по трем районам Казани. Привозили и токсикологических пациентов. Незабываемым выдалось первое дежурство Ольги Юрьевны:

— К нам поступили двое пациентов с отравлением карбофосом. Мы спасали их как могли. Нужен был атропин, его не хватало, бегали в аптеку, покупали препарат и продолжали лечение… Эти люди были зависимы от алкоголя, из тех, что пьют все, что стоит рядом. Вот по ошибке и выпили карбофос. Их состояние было очень тяжелым. Мужчина выжил, а вот женщину спасти не смогли. Конечно, в те годы возможности отделения были ограничены, а в реанимации коек не было...

Не удалось спасти и тридцатилетнего парня, которого как-то раз привезли в 12-ю больницу прямо с субботника — он поступил с резкими болями в области эпигастрия и сообщил медикам, что у него язвенная болезнь. Его госпитализировали по хирургическому профилю, но хирурги никакой язвы желудка не увидели — зато на ЭКГ были признаки трансмурального инфаркта миокарда. Экстренный перевод в палату интенсивной терапии уже не помог: пациент умер на руках у докторов. На дворе стояла середина восьмидесятых, и в области псевдомедицинского шарлатанства расцветали все цветы. Эту самую язвенную болезнь «диагностировал» парню иридиодиагност — были в то время «специалисты», которые с чемоданчиком гастролировали по городам и «ставили диагнозы» по радужной оболочке глаз…

Запомнился и экзотический случай: как-то довелось диагностировать тропическую малярию у стажера-инженера из Индии.

Работа в приемном отделении, «неотложка», множество больных сердечно-сосудистого профиля — все это автоматически означает, что со смертью Ольга Юрьевна начала сталкиваться с самого начала своей работы. Но говорит, что за сорок лет своей врачебной деятельности так и не привыкла к этому явлению:

— Наверное, я должна была бы уже сформировать вокруг себя защитную «стеклянную сферу». Но до сих пор тяжело переживаю смерть пациентов, особенно молодых и в безысходных ситуациях. Каждый раз после происшедшего начинаешь заниматься самоедством, спрашиваешь себя: «А если бы я поступила по-другому, действовала иным образом, исход был бы другой?» Наверное, такой подход не всегда оправдан, ведь бывают случаи, когда человека нельзя спасти по объективным причинам.

Примета «вчерашней» нефрологии: болезни почек — болезни молодых

Когда Ольга Юрьевна пришла в профессию, пациентов с хронической почечной недостаточностью в клинику попадало мало — человек двадцать в год. Пожилые люди практически не обращались за помощью, умирали в районах. В основном в больнице оказывались молодые люди с разными диагнозами: хроническим или острым гломерулонефритом, волчанкой, инфекциями с вовлечением почек — пиелонефритом, геморрагической лихорадкой с почечным синдромом (ГЛПС)… Первый учитель-нефролог Ольги Юрьевны и первая заведующая нефрологическим отделением РКБ Раушан Загидулловна Давлетшина учила молодую Ольгу Юрьевну: болезни почек — болезни молодых, все болезни почек ведут к их сморщиванию и потере функции. И это было очень драматично. Доктор рассказывает:

— В ту пору мы не могли в полном объеме оказать диагностическую и своевременную лечебную помощь при почечной недостаточности — провести пациенту гемодиализ. Потому что диализ проводился в реанимации, и в основном острым больным. Для хронических больных мест не всегда хватало. Конечно, мы старались перевести их в диализные отделения, но их в республике было всего два — в горбольнице №6 Казани и в Набережных Челнах. И зачастую пациенты просто не успевали получить эту помощь — не дождавшись своей очереди, умирали. Ведь консервативная терапия в их случаях уже не работала. Нужно было срочно подключать их к аппарату «искусственная почка» и выводить высокий калий, креатинин, жидкость, которую свои почки не выделяли…

Сейчас ситуация изменилась — в Татарстане достаточно и диализных центров, и специалистов по гемодиализу. Хотя и количество пациентов с почечной недостаточностью неуклонно растет с каждым годом. Об этом в своем портрете нам уже рассказывал Наиль Гатиятуллин, заведующий отделением гемодиализа РКБ.

Сегодня, как говорит Ольга Юрьевна, в отделение нефрологии РКБ регулярно поступают пациенты с нарушением функции почек. Они погибли бы, если бы им вовремя не начали делать гемодиализ. Иногда это острое повреждение почки, и тогда у человека есть шанс выздороветь. Но чаще ситуация хроническая. Тогда вариантов остается только три: гемодиализ, перитонеальный диализ до конца жизни или пересадка почки. Конечно, при таком лечении жизнь становится другой, все резко меняется, качество жизни сильно падает. Но жизнь, даже отягощенная зависимостью от гемодиализа, лучше, чем смерть.

Да, можно сориентироваться в патологии, оказать помощь и перевести пациента дальше, соответственно профилю его заболевания. Но что с ним будет потом — ты уже не всегда знаешь

«Мне хотелось лечить пациентов и видеть результат своего труда»

В 1992 году доктор пришла работать в нефрологическое отделение РКБ. Объясняет, почему все-таки ушла из приемного отделения двенадцатой городской больницы: в прежней работе, несмотря на динамичность и разнообразие задач, не было чувства завершенности.

— Там узкие рамки, работа не очень творческая, — рассказывает Ольга Юрьевна. — Да, можно сориентироваться в патологии, оказать помощь и перевести пациента дальше, соответственно профилю его заболевания. Но что с ним будет потом — ты уже не всегда знаешь и не участвуешь в процессе. А хотелось бы взять пациента и довести ситуацию до какого-то логического завершения. Вылечить, выписать, получить удовлетворение от результата. И конечно, хотелось работать в стационаре лучшей клиники в республике.

В отделении нефрологии РКБ в 1992 году как раз не хватало врачей, здесь очень ждали грамотного терапевта. Ольга Юрьевна со своим десятилетним опытом работы в терапии пришлась ко двору: ей сразу же начали доверять практически все сектора работы. Буквально через неделю после ее прихода все нефрологи отделения уехали на конференцию в Москву. Наша героиня осталась одна с двумя ординаторами, и пришлось новоиспеченному нефрологу разбираться и с непрерывным потоком поступающих пациентов, и даже лечить острый инфаркт у одного из них. «Ничего, справились, никого не потеряли», — улыбается доктор.

Нефрологов в республике и сейчас не так много, а в 1990-х годах было и того меньше. Часть пациентов с почечной патологией попадала к терапевтам и врачам общей практики, часть — к урологам. Их задачей было вовремя отправить пациента к нефрологу. Сейчас ситуация меняется к лучшему — нефрология развивается, специалистов становится больше (а значит, и очередь к ним — меньше).

Сегодня в отделении, которым заведует Ольга Юрьевна, лечатся пациенты с гломерулонефритом, интерстициальным нефритом, амилоидозом, системными заболеваниями (волчанкой, васкулитами), ревматоидным артритом (который тоже дает осложнение на почки), сахарным диабетом, ишемическими поражениями почек… По «неотложке» обращаются больные с острым пиелонефритом, ГЛПС (мышиной лихорадкой, как ее называют в народе), приходят в приемно-диагностическое отделение с отеками, температурой, неконтролируемым артериальным давлением, отсутствием мочи... А еще переводятся по линии санавиации с неотложной почечной ситуацией. Заведующая нефрологией РКБ добавляет, что многопрофильный характер РКБ диктует необходимость тесной работы нефролога с другими отделениями:

— Очень часто у пациентов любого профиля возникают проблемы с почками. Это могут быть острые повреждения, требующие подключения гемодиализа. Это может быть плановый пациент с тяжелыми поражениями сердца, легких, ревматическим заболеванием или с диабетом — при этих диагнозах почти всегда есть почечная проблема и порой возникает необходимость вызвать нефролога. Создается определенный нефрологический кластер: отделение нефрологии, отделение гемодиализа, отделение реанимации и интенсивной терапии, отделение пересадки почки и сердечно-сосудистая хирургия. Работаем в содружестве, кипение-бурление продолжается.

Этот поток сдерживать нелегко. Хотелось бы понимания со стороны пациентов и более четкой организации оказания неотложной помощи

«Была какая-то сермяжная правда в жесткой маршрутизации»

Ольга Юрьевна радуется тому, что в республике появились отделения и центры гемодиализа, которые оказывают неотложную помощь. А ведь раньше, чтобы провести гемодиализ пациенту из Альметьевска или Бугульмы, его привозили в РКБ. Терялось много времени, эффективность лечения падала.

Но некоторые вопросы к маршрутизации пациентов все же остаются. Например, наша героиня рассказывает, что до сих пор не решен вопрос о ночных и воскресных пациентах из Казани, которые зачастую могут получить специализированную помощь только в РКБ, потому что другие клиники ее не оказывают.

Люди с самыми разными заболеваниями сами все чаще обращаются в приемно-диагностическое отделение РКБ. Да, некоторые из них не смогли получить медицинскую помощь в больницах по своему месту жительства, и РКБ остается последней инстанцией. Но все чаще человек просто едет именно сюда, просто потому что хочет получить помощь в клинике с наилучшим рейтингом. Но насколько это оправдано? Ольга Юрьевна рассказывает:

— Иногда доходит до абсурда: пациенты хирургического профиля терпят и ждут неотложку, при этом больные ОРВИ едут в приемно-диагностическое отделение РКБ, чтобы получить больничный... Или едут к терапевту через весь город, минуя несколько ближайших клиник, где могли бы получить необходимую помощь. Или приходят, чтобы пройти плановое обследование по совету знакомого. Этот поток сдерживать нелегко. Хотелось бы понимания со стороны пациентов и более четкой организации оказания неотложной помощи. Здесь поневоле вспомнишь 80-е, когда неотложная помощь оказывалась скорой помощью, госпитализация имела территориальный или ведомственный характер, а в поликлиниках проводилась диспансеризация хронических пациентов. Конечно, времена меняются, но была какая-то сермяжная правда в жесткой маршрутизации.

На этой стадии надо помогать беде пациента: разговаривать с ним, объяснять, решать совместные задачи

«Заболевания почек очень коварны»

Ольга Юрьевна констатирует: часто нефрологи сталкиваются с заболеванием, запущенным до терминальной стадии. И не всегда дело в том, что пациента «запустили» в районе. А в том, что люди, живущие в селе, не сдают вовремя анализы, невнимательны к своему здоровью. Они идут к врачу только в случае острой необходимости, когда терпеть уже невмоготу. Между тем болезни почек очень коварны: они могут развиваться годами и без симптомов. А когда появляются жалобы, точка невозврата зачастую уже пройдена, функция почек утрачена.

Так потом и получается: человек упал дома, его нашел сосед, вызвал скорую помощь. В ЦРБ берут анализы и выясняется, что у пациента терминальная стадия почечной недостаточности и отныне ему до конца жизни нужен программный диализ. Случаев таких много, и они все разные. Ольга Юрьевна перечисляет целый список причин: это и коварство течения болезни, и невнимание пациентов к собственному здоровью, и невнимание близких к нему. Часто у людей нет элементарных знаний, болезни почек развиваются из-за вредных привычек, людям вредит страсть к самолечению. Диспансеризация — тоже не пустой звук, будь она проведена вовремя, изменения в крови можно заметить довольно быстро. А порой медики в районах невнимательно относятся к потенциальным факторам риска прогрессирования болезней почек у пациентов. К таким факторам относятся сахарный диабет, ожирение, гипертоническая болезнь, подагра и другие заболевания.

Так что прогноз течения болезни почек сильно зависит от того, насколько своевременно обратился пациент к врачу, и от грамотной профилактики. К примеру, если вы перенесли ангину или вирусную инфекцию — нужно обязательно сдать анализы крови и мочи, чтобы не пропустить признаки осложнения на почки. Если у вас есть хронические длительные заболевания и вы принимаете много лекарств — следите за почками. Не занимайтесь самолечением, не увлекайтесь приемом БАДов. Обратитесь к специалисту, если у вас часто болит голова, а не пейте десятилетиями обезболивающие препараты. Измеряйте артериальное давление. Появились отеки — срочно идите к врачу, сдайте анализы и не назначайте себе сами мочегонные препараты. Чем раньше пациент пришел к специалисту, тем больше у него шансов вылечиться и продлить жизнь почек. А уж если вы знаете, что у вас есть заболевание почек — следите за анализами, ежегодно делайте УЗИ и навещайте нефролога.

— Вот пример. Передо мной 38-летний мужчина. Он уже лет двенадцать болеет хроническим гломерулонефритом, в последние 3 года к врачу не ходил, анализы не сдавал. Обратился в ЦРБ своего района с ухудшением. И мы видим результаты его анализов: гемоглобин — 55 г/л при норме не менее 130 г/л, креатинин — 1500 мкм/л при норме 110 мкм/л. Ты ему говоришь: «Нужен гемодиализ, другое лечение на данном этапе невозможно». А он не понимает: «Как же? Я же молодой здоровый человек, мне надо работать, кормить семью, вчера только на работу ходил. Хотите из меня инвалида сделать?» Но если бы он наблюдался, доктора вовремя бы заметили признаки возможного обострения, пролечили или подготовили бы его к диализу заранее, сформировав сосудистый доступ. Но ничего этого не происходило. Он не обращался к докторам, функция почек снижалась без каких-либо выраженных жалоб, пока не осталось от нее 5-10 %. Вот и появились признаки уремии: тошнота, рвота, слабость, сухость во рту, высокое артериальное давление. Но в таких случаях виноватых искать уже поздно. На этой стадии надо помогать беде пациента: разговаривать с ним, объяснять, решать совместные задачи.

Гораздо более оптимистичный сценарий, как рассказывает нам врач, — когда тот же гломерулонефрит проявляется более ярко — например, отеками. В идеале еще и пациент оказывается ответственным и сразу обращается к врачу. Он сдает анализ мочи, ему быстро диагностируют его состояние, вовремя начинают лечение. И тогда есть шанс на то, что он выздоровеет или достигнет ремиссии.

Доктор еще раз перечисляет группы риска: гипертония, сахарный диабет, ожирение, подагра, атеросклероз… Если у вас есть эти заболевания, обратите внимание на почки, призывает Ольга Юрьевна. Люди с таким анамнезом — самые частые пациенты нефрологического отделения в последние годы.

Ты должен пациенту помогать, а он — тебе своей приверженностью к лечению. И когда он понимает, что с ним, когда ты ему объяснила причинно-следственные связи, а главное — пути выхода из ситуации, у него уже нет страха или паники

«Наши больные для нас — как родные»

Большая часть пациентов отделения Ольги Юрьевны — хронические больные:

— Сначала человек попадает к нам с дебютом или с обострением болезни, и наша задача — добиться ремиссии, помочь ему. А потом мы берем его под наблюдение. Например, если у него волчанка с поражением почек, назначается иммуносупрессивная терапия. И если все идет хорошо, то пациентки с волчанкой в неактивной стадии болезни и замуж выходят, и детей рожают. Схемы лечения бывают разные. Кто-то приходит к нам раз в две недели, кто-то реже. Для каждого разработана своя схема лечения, на основании которой пациентов госпитализируем и лечим. Препараты могут меняться в зависимости от ответа на лечение, но в любом случае мы должны добиться ремиссии. Дальше пациента наблюдают нефрологи поликлиники. Но если пациента не удается вылечить или стабилизировать, тогда мы его планомерно ведем к диализу или к пересадке почки.

Доктор подтверждает слова большинства своих коллег: пациент и медик должны работать в тандеме. Врач — это всегда в какой-то мере еще и психолог, потому что, только установив контакт, можно добиться хорошего результата.

— Ты должен пациенту помогать, а он — тебе своей приверженностью к лечению. И когда он понимает, что с ним, когда ты ему объяснила причинно-следственные связи, а главное — пути выхода из ситуации, у него уже нет страха или паники. Сначала человек боится, начитавшись сомнительной информации в интернете или получив ее от соседа по больничной койке. Он должен тебе поверить, довериться, захотеть жить — и это самое главное. Тогда бывает легче работать. Просто надо понимать страхи и сомнения человека, чувствовать себя на его месте, вкладываться душой. А душа большая, ее на всех хватит…

Ольга Юрьевна разговаривает тихо, речь ее звучит с успокаивающими интонациями. При разговоре о своих пациентах она то мрачнеет, то улыбается. И на вопрос о том, сочувствует ли она больным — ведь финалы болезни почек очень драматичны — утвердительно кивает. Но с оговоркой: да, иногда нужно и поговорить по душам, и даже всплакнуть с пациентом. Но лучше сочувствовать активно и конструктивно, с пользой для общего дела. Жалость должна идти в здравое русло. Доктор должен искать пути, как помочь.

— Наши пациенты для нас становятся как бы родными, почти членами семьи. Мы ведь их ведем на протяжении многих лет. Пациенты знают всех врачей, медсестер, приходят в отделение, как в родной дом. Иногда даже помогают медсестрам что-то делать — хозяйство-то в отделении большое. Мы знаем много о том, что происходит у них в семье или на работе, что их беспокоит. Бывают, конечно, у нас и пациенты, которых мы выписываем со значительным улучшением, и после выписки они продолжают выздоравливать. Это, как правило, острые больные: с острой почечной недостаточностью, острым пиелонефритом, ГЛПС. Кстати, за это мы, нефрологи, и «любим» ГЛПС (конечно, не тяжелые формы) — она в большинстве случаев заканчивается выздоровлением.

Но встретиться с мышиной лихорадкой доктора все равно никому не советуют, лучше ею не болеть. Заразиться можно элементарно, подметая дорожку во дворе, вдохнув пыль во время уборки на даче, взяв в рот травинку на лугу…

— Слишком много ГЛПС каждый год бывает, регион-то наш эндемичный, — предупреждает доктор. — Да и хотелось, чтобы эпидслужба начеку была, с грызунами боролась активнее. Бывают и тяжелые формы, с летальным исходом. А бывают и редкие формы: например, не так давно мы описали в медицинском журнале интересный случай ГЛПС с поражением легких и почек. Пациент выздоровел.

Уговорить пациента: миссия невыполнима?

Как и многие другие врачи, Ольга Юрьевна замечает некоторое изменение поведения части пациентов сегодня, по сравнению с прежними временами:

— Допустим, двадцать лет назад прихожу я на обход, говорю с пациентом, подробно спрашиваю обо всем. И оказывается, что с ним до сих пор никто и никогда так внимательно о нем не разговаривал! Он говорит: «Ну надо же, я простой человек, а со мной врач целый час ласково, по-доброму, уважительно беседует!» И к нам относились очень уважительно. А сейчас часто имеет место потребительский экстремизм. Причин для него много. Но и выражается он по-разному, вплоть до угроз, открытого хамства и рукоприкладства в отношении медперсонала. Мы, конечно, стараемся пациентов не провоцировать, «сглаживать углы». Используем и речевые модули, и юмор. Ведь лучше худой мир, чем добрая ссора. Наверное, в таких ситуациях нужно понять, почему пациент так агрессивен, воздействовать на причину его недовольства, постараться что-то исправить...

Но доктор рассуждает, что терпеть до бесконечности невозможно. Иногда приходится найти в себе смелость защитить себя, поставить грубияна на место, при этом не опускаясь до перепалки с ним. Часто в таких случаях бывает нужен и медицинский психолог.

Но, кроме хамского отношения части пациентов к докторам, есть и другие проблемы. Ольга Юрьевна снова повторяет: работа с пациентом должна быть партнерской. От того, насколько пациент привержен к лечению, зависит половина успеха, в одиночку врач ничего не добьется. И бывает особенно обидно, когда пациент или его родственники не понимают этого и вредят, мешают процессу лечения.

Врач рассказывает: несмотря на всю тяжесть состояния, многие пациенты нарушают диету, водный режим, сокращают время диализа или даже пропускают его сеансы. А ведь от этого зависит их жизнь. Вполне закономерно, им становится очень плохо, они попадают в клинику в неотложном состоянии и ждут очередного чуда от врачей. Но чудеса в жизни просто так не происходят, они всегда результат серьезной работы. В том числе и с родственниками пациентов. От них нужна серьезная поддержка, контроль за тем, как их родной человек соблюдает рекомендации врача, а часто им приходится и ухаживать за тяжелыми пациентами.

— Есть люди, которые приходят к нам крайне тяжелыми, с гипергидратацией, с одышкой, с десатурацией, с огромными отеками, нарушением работы сердца. Это следствие позднего начала гемодиализа — когда пациент не хочет переходить на это лечение. Еще вариант — недодиализ, когда вместо четырех часов на аппарате человек лежит только два. Но, к сожалению, это путь в один конец, — сетует доктор.

Правда, наша героиня не склонна винить в этом самих пациентов или их тяжелый характер. Порой не самое адекватное поведение человека может быть связано с энцефалопатией на фоне хронической уремии. После начала лечения часто наступает просветление. Да, упрямство пациента часто раздражает врача, но пар он должен выпускать где-нибудь в кулуарах, убеждена Ольга Юрьевна. Врач не может себе позволить сорваться в своем кабинете, ведь он владеет профессиональными знаниями и должен контролировать ситуацию.

Надо объяснять пациенту и его родственникам все детали ситуации, и выбор должен быть за ними...

«Разве ты бог, чтобы решать, кому жить, а кому умереть?»

Часто в последнее время возникают ситуации, когда сложно бывает принять решение о том, чтобы начинать гемодиализ. Болезни почек сильно «постарели». Часто перед врачами оказывается пациент глубоко преклонных лет с множеством хронических болезней. При этом у него стойко нарушена работа почек. Начинать гемодиализ? Но ему далеко за 80 лет, и доктор понимает, что он может умереть в любой момент и во время первого сеанса, и в ближайшие 1-3 месяца от сердечно-сосудистых осложнений. И очень вероятно, что на медикаментах, без диализа, он проживет дольше. Что делать в таких случаях?

Еще примеры подобных этически сложных случаев — пациенты с тяжелыми психическими отклонениями или онкологическими заболеваниями в терминальной стадии. Нужен им диализ? Ольга Юрьевна признается, что не знает, как ответить:

— Правовые аспекты в этой сфере не разработаны. Абсолютных противопоказаний для диализа практически нет. Принимать решение крайне сложно, ведь от твоего решения напрямую зависит жизнь человека. Но разве ты бог, чтобы решать, кому жить, а кому умереть? Надо объяснять пациенту и его родственникам все детали ситуации, и выбор должен быть за ними...

«Не люблю воспитывать и читать нравоучения»

Руководить нефрологическим отделением Ольга Юрьевна начала в 2009 году. Говорит, что к этому совершенно не стремилась — ее вполне устраивала работа рядового доктора:

— Я не хотела быть заведующей, потому что не люблю воспитывать и читать нравоучения. Просто настал такой момент, когда это потребовалось. Но спасибо коллективу, он у нас был сплоченный и очень дружный, коллеги помогли.

Но свою тяжесть должность заведующего отделением все-таки на человека налагает. Ответственность у Ольги Юрьевны — не только за «своих» пациентов, но вообще за всех, кто находится здесь сейчас на лечении. Она не может отключить телефон даже в выходные дни: необходимость в ее консультации или личном присутствии может возникнуть в любое время. Постоянно задерживается в отделении и в субботу — говорит, что все дела переделать невозможно. Проблемы с пациентами возникают регулярно, но и заполнение бесконечных бумаг отнимает уйму времени. Да, доктор согласна с тем, что без документации и регламентов сегодня не обойтись: современная медицина сильно зарегулирована, это нужно в том числе и для юридической чистоты процесса. Но вот больше логики и меньше бюрократии — этого, конечно, хотелось бы...

Есть еще одна примета: стоит тебе только собраться домой или даже уже переступить порог квартиры — в этот момент с большой вероятностью прозвучит звонок

Наша героиня — перфекционистка, она не уходит домой, пока не доделает всех дел. Оставлять их на завтра она категорически не любит — просто завтра одна за другой будут возникать новые задачи, и каждую из них нужно будет решать. Вдумчиво и внимательно — как она привыкла с самой молодости. Ольга Юрьевна улыбается:

— Есть еще одна примета: стоит тебе только собраться домой или даже уже переступить порог квартиры — в этот момент с большой вероятностью прозвучит звонок: или в приемно-диагностическом отделении пациент с почечными проблемами, или санавиация звонит из ЦРБ с сообщением о таком больном. Нужно решать вопрос, ничего не поделаешь...

Учить молодых докторов или ординаторов, как рассказывает наша героиня, — дело сложное, не очень благодарное. У них должно быть желание учиться, понимание, зачем ты в медицине. Призвание, если угодно. Да, есть еще жадная до знаний молодежь, которая хватает знания на лету, понимает опытных врачей с полуслова и самостоятельно мыслит. С ней работать интересно.

— А вообще, я считаю, что научить можно только собственным служением и примером, а не словами. Иногда в молодых врачах меня раздражает потребительское отношение к профессии: «мне все должны, я хочу меньше работы, но больше денег». Очень волнует текучка в сестринских кадрах, у нас дефицит хороших медицинских сестер. Многие ищут легкие пути, и я считаю, нужно искать новые мотивации для них. Я сама, когда начинала работать, даже не знала, какой у меня оклад. Было просто интересно жить работой и приносить пользу. И так были воспитаны многие. Сейчас приоритеты другие. Конечно, и жизнь стала другой, и люди, это закономерно, и я не хочу никого судить. Но в медицине должны оставаться только верные и надежные. И еще: чем больше ты вложил — тем больше отдачи получил. Это работает, причем во всех смыслах — и в материальном, и в эмоциональном. Хочется и это передать молодым коллегам. Хорошо, что в основном они все понимающие. В нашем отделении уже год работает новая доктор с очень большим потенциалом. Очень ответственная, работоспособная, такая же фанатичная в работе, как я в ее возрасте. Я ее наставник, и со всей ответственностью заявляю: побольше бы таких в медицине! Своей молодежи я всегда рада помочь, чем могу.

Ведь терапия — это долгий путь проб и ошибок, не всегда успешный результат. И хотя мы себя уважали, жили своей интересной внутренней жизнью, нам хотелось всеобщего признания

«Только недавно терапия заняла то место, которое ей положено»

Ольга Юрьевна делится с нами интересными размышлениями о роли хирурга и терапевта в процессе лечения пациентов. Она говорит, что работа хирурга тяжела, а результат чаще виден сразу. Поэтому и все лавры почета до недавнего времени и доставались им одним — как «белой кости» медицины. Врачи терапевтических специальностей были, конечно, необходимы, без них хирурги не всегда могут обойтись, но они никогда не стояли на переднем плане.

— Терапевтов считали своеобразным приложением, которое как-то само по себе возится, работает, много рассуждает и пишет…. Ведь терапия — это долгий путь проб и ошибок, не всегда успешный результат. И хотя мы себя уважали, жили своей интересной внутренней жизнью, нам хотелось всеобщего признания. Сейчас терапия в клинике не на последних ролях, активно участвует в жизни больницы, инициативна, без нее сложно обойтись. Думаю, главную роль в этом сыграли наши заместитель главврача по медицинской части Раиса Петровна Гуслякова, заместитель главврача по клинико-экспертной работе и наш непосредственный шеф, Елена Владимировна Демьянова. И, конечно, наш главный врач Рафаэль Фирнаялович Шавалиев. Как руководитель службы Елена Владимировна очень поддерживает нас, понимает насколько сложна работа терапевта, любого узкого специалиста, в том числе и нефролога. Она ставит перед нами новые дерзкие задачи и помогает их решать. Долгое время мы занимались рутинным лечением почечных осложнений системных заболеваний, хотя теоретически знали о новых схемах лечения. Но в течение последнего года появилась возможность применения новых генно-инженерных препаратов в нефрологии. Открылись новые практические горизонты — и уже виден результат.

Ольга Юрьевна с радостью говорит об одной своей пациентке, которая не отвечала на классическую иммуносупрессивную терапию, а на генно-инженерную — ответила! Ее состояние разительно улучшилось всего лишь после двух инфузий препарата.

— Это очень радует! — говорит доктор. — К нефрологии наконец-то повернулись лицом. Появляются новые диагностические исследования, препараты для лечения нефритов, анемии при заболеваниях почек. Недавно впервые был проведен плазмообмен при АНЦА-ассоциированном васкулите... Теперь не стыдно участвовать в общероссийских конференциях!

Елена Демьянова: «Есть у нее еще такая особенность, которая есть не у всех докторов с большим опытом: она очень хороший наставник и активно делится, обучает и растит тех специалистов, которые приходят за ней»

«От добрых слов вырастают крылья»

Во время нашего разговора в кабинет заходит та самая Елена Владимировна Демьянова и рассказывает:

— Ольга Юрьевна — скромнейший, умнейший, воспитаннейший человек! Настоящий доктор, который живет для больницы и для пациента. Есть у нее еще такая особенность, которая есть не у всех докторов с большим опытом: она очень хороший наставник и активно делится, обучает и растит тех специалистов, которые приходят за ней. Она большой специалист: таких нефрологов в Татарстане больше нет. К ней стремятся и хотят попасть пациенты. Она одинаково относится к каждому: и к пациенту, которого привезли из далекого района, и к человеку высокого уровня. А еще она красивая и харизматичная женщина!

— Елена Владимировна, конечно, все преувеличила, — тихо возражает героиня этой тирады.

— Ничего я не преувеличила, а даже преуменьшила. Есть люди, которые работают не за золотого тельца — вот наша Ольга Юрьевна такая!

Чуть позже в разговоре с нами доктор признается, что искренне любит свою работу, несмотря на все ее сложности. Рассказывает, что трудиться помогает здоровый перфекционизм — Ольга Юрьевна старается сделать все по максимуму и по возможности лучше других. Конечно, у нее есть здоровые амбиции: хочется ставить сложные диагнозы, разбираться в тонкостях течения и лечения заболевания, добиваться положительного результата.

— Конечно, я честолюбива. Мне хочется, чтобы красивые клинические случаи были замечены и отмечены, ведь от добрых слов вырастают крылья и тянет на новые подвиги. Я люблю в своей работе драйв, движение, общение с коллегами, возможность учиться новому. А избежать профессионального выгорания мне помогают путешествия, книги, музыка, хорошие фильмы, отдых, встречи с друзьями и теплые воспоминания. Но я редко полностью отключаюсь от своего отделения: даже в отпуске продолжаю следить за жизнью в больнице...