«Риторика начинает расходиться с практикой: мы поднялись с колен, а чего денег у нас мало?»

«При СССР тоже считалось, что мы впереди планеты всей, но граждане спрашивали: «А почему мы не обгоняем США?»

— Дмитрий Борисович, насколько, если люди не наедаются, то есть, если их холодильник не набит, их проблему как-то сгладит авторитетное положение страны на мировой арене, созданное их уважаемым президентом?

— Если люди уже не наедаются — в этом главная проблема Путина. Вертикаль легко производит «маленькие победоносные войны», легко производит в большом количестве пропаганду, она легко приводит к дисциплине людей, сосредоточенных на ключевых направлениях — Совет федерации, Госдума, крупный бизнес уже давно ходят на цыпочках. Но сейчас вертикали, Путину уже не хватает денег на пенсионеров. Ну, хорошо — бог с ними, с пенсионерами, когда денег начнет не хватать на рабочих — тоже Бог с ними. А вот когда их станет не хватать на элитных граждан — это уже экономическая беда.

— Но Путина поддерживает приличное количество граждан — на последних выборах за него проголосовало 76 процентов.

— А за Брежнева голосовало 99 процентов! Я, к слову, не думаю, что Путин получил 76 процентов. Реально он получил где-то 63 процента: просто на этих выборах все работало на него, и если бы Путин где-то не добрал бы, кто-то мог потерять свое начальственное место. Поэтому и людей загоняли на выборы, и все остальное. А если в стране была бы острая ситуация, как в конце 80-х, то никакие усилия поддержки Путину не дали бы.

— Но ведь 63 процента — это тоже немало. Может, это все-таки боязнь неких будущих серьезных экономических бед и доверие Путину в борьбе с ними как политику надежному?

— Тут целый комплекс причин — это и боязнь, и Крым, где мы кого-то «нагнули», хотя люди забывают, что Путин потерял Украину. К тому же хорошо работает пропаганда. Людям говорят, что если бы не Путин, то в Крыму была бы база НАТО, но это же бред — если государство не является членом НАТО, там его баз не будет, а корабли НАТО там могут быть не более трех недель, согласно конвенции Монтре. Путин сейчас — это отражение когнитивного диссонанса, то есть «Если не Путин, то кто?», «Без Путина нет России», «Путин — источник наших побед», «Если не Путин, то нас всех растопчут, поработят и лишат суверенитета», но ведь это же все из сферы разговорного жанра. При СССР тоже считалось, что мы впереди планеты всей, надежда передового человечества и так далее, но люди спрашивали: «А почему мы не обгоняем США?». И сейчас в России риторика начинает понемногу расходится с практикой — мы вроде поднялись с колен, Крым завоевали, американцев унизили, а чего денег-то у нас мало, почему цены высокие, почему бензин дорожает, почему пенсии низкие?

«Если люди уже не наедаются — в этом главная проблема Путина». Фото Максима Платонова

«Для понимания того, что нынешняя политическая и экономическая модель тупиковая, россиянам нужно еще 5-6 лет»

— Многие политологи, публицисты, блогеры, критически настроенные к президенту Путину, почему-то считают, что народу может быть невмоготу уже скоро и что нынешней власти осталось править немного. А когда все-таки граждане будут серьезно оценивать политику и экономический курс властей страны?

— Ох, если бы я знал ответ. Критики Путина в этом вопросе грешат одной слабостью. Они давно осознали этот когнитивный диссонанс, считают, что Путин — это неудачный менеджер, перегибает палку и так далее, и им кажется, что это ежу понятно. Они пишут, что Путину на последних выборах приписали 10 миллионов голосов, но извините — остальные-то 40 миллионов у него честные! Экономист Михаил Дмитриев после первого митинга в Москве на Болотной площади писал, что режим Путина рухнет в 2012 году, Андрей Пионтковский ожидал крушения власти Путина в 2013 году — они сейчас очень не любят вспоминать эти свои прогнозы, но это говорилось с пафосом. Мне и тогда уже казалось, что это все издержки московской интеллигентской тусовки, а я — географ, я больше ездил по стране и лучше понимаю, как на самом деле все устроено.

Для понимания того, что нынешняя политическая и экономическая модель тупиковая, россиянам и в Москве, и в регионах нужно еще где-то пять-шесть лет. Обратите внимание на рейтинг Владимира Путина — он идет вниз очень быстро; люди не понимают, почему власть именно так решила поступить с будущим их пенсионных дел, когда еще начали расти налоги, цены, бензин, а качество продукции не улучшается. Так как сейчас информационная прозрачность большая, люди обмениваются друг с другом на уровне простых, человеческих наблюдений. Они говорят друг другу, что и на сколько подорожало, они говорят о том, что кого-то выгнали с работы из-за того, что человеку 63 года, они говорят о том, что средняя зарплата в Латвии уже достигла 900 евро, а в богатой нефтью России только 500 евро, и то не везде. Раньше-то, в СССР все это замалчивалось, эти темы не обсуждались в общественном пространстве, а сейчас обсуждаются. И поэтому падающая эффективность экономики будет так или иначе проявляться — те же запросы людей имеют склонность расти. Да, сейчас телевизор побеждает холодильник, но на короткой дистанции, а на длинной проигрывает. Какой будет длина? Думаю, несколько лет.

«Если мы хотим дальнейшей централизации, мы получим недокорм регионов»

— 19 августа — очередная годовщина путча 1991 года, провалившегося, но в тоже время ускорившего распад СССР. Путин считает распад СССР геополитической катастрофой, и некоторые полагают, что он хотел бы возродить Союз, может быть, с названием «евразийский». По-вашему, он действительно хотел бы управлять государством с вошедшими в его состав Белоруссией, Казахстаном, Киргизией? Ведь собирание земель имеет место — Крым российский, Абхазия с Южной Осетией в зоне российского влияния.

— Я нисколько не сомневаюсь, что хотел бы. Не думаю, что он лично этого хочет: это групповой интерес той новой политической элиты, которая пришла вместе с Путиным — таких людей, как Сергей Иванов, Игорь Сечин, Владимир Якунин. Они сосредоточены на экспансии — им кажется, что чем больше территорий они контролируют, тем больше с Россией считаются. В этом есть смысл.

Но я тут хочу обратить внимание на другое – Путин СССР только виртуализировал! Что такое Южная Осетия? Это «мизинчик», который переброшен через кавказский хребет. Что такое Абхазия? Это «черная дыра», куда нужно, как и в Южную Осетию, закачивать деньги. Что такое Крым? Это то, за что нужно платить 100 миллиардов рублей в год плюс траты на мост, плюс траты за санкции, а значит, не будут доплачены деньги в бюджет Якутии на нужный мост через Лену. А то, что Россия потеряла Украину — так это, мол, злые происки американцев, но и об этом не говорят!

«Что такое Крым? Это то, за что нужно платить 100 миллиардов рублей в год плюс траты на мост, плюс траты за санкции, а значит, не будут доплачены деньги в бюджет Якутии на нужный мост через Лену». Фото Айдара Сагдеева

— Когда в экспертной среде начинаются разговоры о возможном распаде России, эти люди скорее пугают граждан или там много разумного?

— Нет, не пугают. Мы уже упоминали с вами, что распад СССР мало кого травмировал в 1991 году: люди говорили: «Нафига нам этот Таджикистан — нам нужны товары в магазине», а сейчас вдруг люди начинают тосковать по Таджикистану. В виртуальном пространстве Путин действительно укрепляет государство, но я, как географ, думаю, что он закладывает основу его дальнейшего ослабления. Почему? Инфраструктура регионов в транспортном плане практически не развивается, а если так, то идет отрыв Сибири и Дальнего Востока — людям оттуда уже не по деньгам слетать в Москву.

Но плохое даже не транспортная инфраструктура — она всегда была в России такой. Самое плохое заключается в том, что у нас нет альтернативных центров роста экономики, у нас идет гиперсуперцентрализация ресурсов. И эти ресурсы идут не на благосостояние граждан, а на решение задач вертикали. В СССР эти задачи были военными (да и сейчас они понемногу становятся военными), деньги тратились на ракеты, подводные лодки, а, скажем, регионы были на втором, пятом, шестом местах – куда, мол, они денутся, не пропадут. И сейчас мы наступаем на те же грабли, что СССР. Если хотим централизации, как в СССР, то будет недокорм регионов.

Давайте вспомним — в действительно бедные 90-е годы у нас было 25 регионов-доноров, а сейчас их всего лишь 10, в том числе и ваш Татарстан. Вертикализация, если она будет продолжаться, будет закладывать риск очень крутого и близкого распада страны. Не имея институтов, снимающих подобные риски, которые обращают внимание на трудности и заставляют с ними считаться — сильного Совета Федерации, сильных губернаторов, страна приходит к тому, что накапливаются внутренние противоречия, и в один прекрасный момент все рушится. Тем более, если экономические проблемы людей связываются с деятельностью Москвы. Именно так было в республиках Союза накануне крушения СССР.